Глава 33. Пирамида Хорса
Город горел.
Тяжелый черный дым, поднимающийся сразу от нескольких дворцов и храмов, густыми клубами висел в жарком мареве, контрастируя с яркой сочностью зеленых парков и раскрашенных монументальных храмов.
Мой грифон парил в воздухе, расправив крылья, а я наблюдал за панорамой сражения — как постепенно, неотвратимой рекой двигаясь по тесным улочкам среди приземистых домов, легионеры теснят золотую гвардию, обороняющую город. В Мемфис я прибыл уже больше часа назад — и новость о том, что назначенный на утро штурм начался задолго перед рассветом, стала для меня неожиданностью.
Легионы Клеопатры заплатили немалую цену за взятие ворот — это было видно по остаткам осадных машин и многочисленным телам, устилающим пространство перед стенами и близлежащие к воротам улицы. Но преодолев заслон и перегруппировавшись, воины Рима уже почти взяли город, сломив сопротивление золотой гвардии и приближаясь к комплексу царского дворца. Одна из центурий уже выбралась из лабиринта улиц, но заняв привратную площадь, дальше не двигалась, ожидая подкрепления.
Когда у дворцового комплекса оказалось сразу несколько когорт, легионеры двинулись вдоль парка к величественному зданию. Я, наблюдая за происходящим, недоумевал — Хорс должен был находиться в городе, и почему не видно ни единого следа божественного вмешательства — непонятно.
Видимо, подобные мысли пришли в голову и защищающим золотым гвардейцам. Наблюдая за панорамой, я видел, как они сдаются, в массе бросая оружие, лишь в нескольких местах еще вспыхивали отдельные схватки. Во дворце гвардейцы также сложили оружие — я видел, как легионеры выводят группы воинов в золотых доспехах из главного входа и, обезоруживая, строят в шеренги.
Во внутреннем дворе комплекса собралось несколько плотных и пышных отрядов с военачальниками во главе — если судить по многочисленным высоким гребням на отполированных шлемах. От одного из таких построений вдруг свечкой рванулся вверх крылатый конь и, в вираже набирая высоту, направился ко мне. В седле сидела Клеопатра — завидев меня, девушка махнула рукой, показывая в сторону пирамид.
Взявшись за поводья, я развернул грифона и полетел следом за Лерой, держась чуть позади, присматриваясь. А посмотреть было на что — божественная броня Гекаты или Аида мало что прикрывала и много что подчеркивала на привлекательной фигуре.
Клеопатра посмотрела на меня всего пару раз, оборачиваясь и координируя направление движения. Вскоре мы приземлились у подножия одной из пирамид — выглядевшей непривычно, — несоответственно тем картинкам, которые я видел в первом отражении. Здесь стороны пирамиды были гладкими, облицованными белым камнем, отполированным до блеска и отражающим солнечные лучи. Вершина же пирамиды была покрыта золотом или медью, сверкая нестерпимо ярким светом.
Убрав ездовых животных в инвентарь, мы с девушкой по-прежнему в молчании направились ко входу, который охраняли легионеры в синих плащах. Суетившиеся рабы, оттаскивающие в стороны трупы золотых гвардейцев, при приближении Клеопатры упали на колени, уткнувшись лицами в землю, и сохраняли такое положение, пока мы проходили мимо.
— Стой, — у самого входа окликом заставил я обернуться Клеопатру.
— Да? — отстраненно посмотрела она на меня.
— Мы куда?
— Я попросила тебя помочь мне с Хорсом. Он уже здесь, ждет нас, — кивнула Лера и поманила за собой.
Не оборачиваясь, она направилась внутрь, удаляясь, и через некоторое время я видел только ее белеющие, открытые нарядом бедра — в сгущающейся темноте прямого, уходящего вглубь пирамиды коридора.
Неожиданно внутри себя я уловил явственное рычание — настороженное, но при этом уверенное. Пес Анубиса вдруг пробудился, когда его не просили, но рассказывать собаке о своевольстве я не стал. Чувствуя неправильность происходящего и понимая, что возможно делаю ошибку, двинулся по поднимающемуся наверх уклоном коридору за Клеопатрой. Девушка ждала меня на удалении метров двухсот от входа в полнейшем мраке. Вот только я ее хорошо видел — пробудившийся пес во мне поделился способностями — и темнота перед взором расступилась, представив абсолютно пустой коридор в сером мареве.
Почувствовав мое приближение, Лера, по-прежнему не оборачиваясь, надавила на один из камней в стене — и широкая плита опустилась, открывая еще один путь, на этот раз вниз.
Рычание в голове раздалось явственней — псу явно было знакомо это место. В отклике эмоций животного не было страха, поэтому я практически не раздумывая двинулся следом за Клеопатрой, которая по-прежнему не оборачивалась и избегала моего взгляда.
Где-то на задворках разума продолжала пульсировать мысль, что я совершаю ошибку — но сейчас я осознавал себя не полностью. Пес, которого я пустил в свое сознание, не только дал часть своих чувств, но и словно забрал часть моих — приняв в себя ненависть к Тарасову. Это место — пирамида — несомненно было псу знакомо, и он здесь не испытывал страха, поэтому я, понимая степень риска, двигался вперед с некоторой бесшабашностью. С похожим чувством, наверное, толкают кучи фишек турнирные игроки в покер, идя ва-банк — имея только два варианта, победа или поражение.
И словно крупье, принимающий мою ставку, Клеопатра замерла, обернулась и нажала на едва заметный выступ в стене. Огромная плита с грохотом захлопнулась, закрывая проход.
Лера оказалась совсем рядом, приобняв и заглядывая мне в лицо.
— Я обещала тебе Тарасова? Он тебя ждет, пойдем, — промурлыкала она.
В серой пелене ночного зрения ее лицо без единой кровинки выделялось светлым пятном, на котором удивительно резко очерчивались огромные глаза. Полностью черные, наполненные мраком.
Обернувшись, Лера потянула меня за собой, взяв за руку. Ладонь ее была холодной, как у покойника. И я вдруг осознал, что после того как захлопнулась плита, мою кожу холодит не только прикосновение девушки, но и пустое магическое поле вокруг — пирамида словно отсекала все энергетические потоки силы стихий, создавая внутри вакуум.
Пройдя метров сто — за это время мне стоило больших усилий не дать волю рвущемуся псу выпустить когти, мы оказались в большом зале нижней камеры. В середине его стоял трон, на котором в своих золотых доспехах с солнечным ликом сидел Тарасов. Когда мы вошли, он широко и приветливо улыбнулся — взгляд его при этом горел золотым огнем. Тарасов сидел на троне, а сверху на него падал узко направленный луч концентрированной солнечной энергии. И тут я понял, что дело дрянь — почувствовал себя словно игрок в покер, который двинул все свои фишки в центр стола, поставив абсолютно все на кон в неоднозначной ситуации — имея на руках не очень хорошую карту. И после раскрытия увидев два туза на руках у противника.
Напрягшись и отбросив мысли о том, какой я идиот, лихорадочно перебирал в уме возможные варианты действий — чувствуя, как из-под ногтей постепенно появляются острые когти, а колени изгибаются в обратную сторону, трансформируясь в собачьи лапы.
— Я тебе обещала его привести? — звонко произнесла Клеопатра, глядя на воссевшего на троне Тарасова.
— Хорошая девочка, — широко улыбнулся Игорь, мелко покивав. Растягивая удовольствие, он чуть отставил меч в сторону и взялся за шлем, намереваясь его надеть.
Клеопатра вдруг коротко взмахнула рукой — я заметил, как заклубился мрак вокруг ее тонкого запястья, и солнечный луч вдруг пропал.
— Это что? — возмутился Тарасов и после выругался, недоуменно посмотрев на девушку.
— Я обещала, что ты сможешь разобраться с ним сам, — повернувшись ко мне, улыбнулась Клеопатра. Сейчас ее бледное, с четко очерченными скулами лицо было неприятным и отталкивающим, несмотря на природную красоту. — Гарик, освободи место, будь добр, — теряя интерес, отошла от меня Лера и направилась к трону.
Тарасов невольно поднялся и сделал шаг в сторону, пропуская девушку. В недоумении посмотрел, как она устраивается, поставив локоть на подлокотник, уперев подбородок в ладонь и закинув ногу на ногу так, что ее бедро можно было рассмотреть до самой талии.
— Ну что, мальчики, драться будете? — игриво поинтересовалась Лера и добавила: — В равных, заметьте, условиях. Стойте! — вдруг вскинула руки Клеопатра, выпрямляясь на троне так, что прикрытая лишь тончайшей тканью грудь, стянутая перекрестными ремнями, явственно колыхнулась.