Уроки пролетели незаметно для обоих, слишком погружённых в свои мысли, чтобы обращать внимание на что-то незначительное, вроде Травологии или Маггловедения. Сегодня совместных уроков у Слизерина и Гриффиндора не было, поэтому в следующий раз они встретились в Большом Зале на обеде, и чем ближе становилась встреча, тем больше в душе Малфоя начинали звучать тревожные колокольчики. Уверенность, окрылявшая весь день, гасла с каждой минутой, и под конец обеда Драко уже мало чем отличался от Гермионы, не поднимавшей головы от тарелки и вяло реагирующей на вопросы друзей.

Драко не помнил, как вышел из Большого Зала и что ответил Блейзу на вопрос, который он так и не понял. Он шёл по коридору в класс Истории магии, в котором после уроков никогда никого не было. Профессор Бинс, отчитав урок, всегда улетал в учительскую и там тихонько дремал в углу, повиснув под потолком. Открыв дверь, Драко оглянулся, убедившись, что коридор пуст, и прошмыгнул внутрь. Прошёл вдоль столов, подошёл к окну, откуда виднелся край поля для квиддича, и сложил руки на груди, пытаясь унять нервную дрожь, которая зарождалась где-то внутри и сотрясала его от макушки до кончиков пальцев на ногах. Сердце билось так глухо и сильно, что он не слышал ничего вокруг, только заполошное: бам-бам-бам. И робость вернулась с ворохом сомнений: а вдруг не придёт? Не сможет, кто-то отвлечёт, или… Не захочет?.. Передумала, решила, что это всё — пустая затея. Драко тяжело вздохнул и нервно прошёлся по кабинету взад и вперёд, то сцепляя руки за спиной, то засовывая их в карманы. Расстёгнутая мантия трепыхалась позади, поднимая лёгкую пыльную дымку с пола. Наконец он услышал долгожданный бой часов и с последним, четвёртым, ударом пообещал себе, что подождёт пятнадцать минут, не больше. А потом уйдёт и попытается выбросить из головы все мысли о Грейнджер.

Но время шло, и пятнадцать минут уже давно миновали, а Гермионы всё ещё не было. Короткий осенний день подходил к концу, и очертания кабинета терялись в мягком полумраке. Можно было, конечно, зажечь свечи, но Драко не обращал внимания на сгущающиеся сумерки. Тяжело опершись о стол, он склонил голову, пытаясь убедить себя, что это конец. Что он сам себе придумал какую-то ответную симпатию, отголосок его чувства, которого в душе у Грейнджер нет и не было никогда. Он пытался разбудить в себе злость на неё, но сердце лишь болезненно сжималось с каждым новым упоминанием её имени. Чувствовать себя преданным, обманутым было настолько в новинку, что даже возмущаться как следует не получалось. Часы снова начали бить, когда Драко, резко выпрямившись, вздёрнул подбородок и, схватив сумку со стола, направился к выходу. С последним ударом он дёрнул ручку и на него буквально свалилась запыхавшаяся Гермиона.

Драко машинально отступил обратно, в темноту кабинета, и она шагнула следом, закрывая дверь и тяжело дыша. Стараясь не обращать внимания на сердце, ухнувшее вниз и встрепенувшееся при её виде, Драко сделал ещё несколько шагов вглубь кабинета, возвращая сумку на стол, и взмахнул палочкой, зажигая свечи в шандале, стоявшем у двери. Свет озарил растрёпанную Гермиону, которая всё ещё не могла восстановить дыхание, покраснев, словно после долгого бега.

— У тебя явные проблемы с пунктуальностью, Грейнджер, — сухо проговорил Драко. Радость от встречи потухла, а внутри всколыхнулись все мысли, что преследовали последний час. И обида за то, что заставила всё это пережить.

— Прости, — выдохнула Гермиона, кладя свою сумку на стол рядом с его. Он непроизвольно проследил взглядом, отмечая, что даже их сумки, лёжа рядом, смотрятся до странного мило. Но прощать её так быстро не хотелось, а природная вредность жаждала отыграться за пережитые тревоги.

— Могла бы так не спешить, я всё равно уже собирался уходить. — Он равнодушно пожал плечами и сделал вид, что действительно хочет уйти. Гермиона тут же шагнула к нему, сокращая расстояние до вытянутой руки, и умоляюще заглянула в глаза. Сама себе не веря, что оправдывается перед Малфоем, начала сбивчиво:

— Меня остановила Макгонагалл, попросила срочно отправить письмо. Что-то важное. И я пошла в совятник…

— До которого десять минут ходьбы, — прохладно заметил Драко, скрестив руки на груди. Гермиона кивнула, продолжая сбивчиво, желая дать понять, что в задержке нет её вины.

— Потом меня перехватил Хагрид. Ему надо было подготовить речь на завтра перед советом попечителей школы, и он не знал, что сказать, и я…

— И ты осталась с этим лохматым великаном, вместо того, чтобы прийти сюда! — возмутился Драко, закатывая глаза. — Реально, Грейнджер, ты бы научилась расставлять приоритеты! Хотя, — он прищурился, — может, ты их и расставила в нужном порядке, а?

— Нет! — воскликнула Гермиона и сама испугалась своей горячности. — Я спешила, как могла, но у Хагрида нет часов! И мне показалось, что я опоздаю от силы на пятнадцать минут, и…

— И опоздала на час, — припечатал Драко, прикусывая нижнюю губу. Потом вздохнул, чувствуя, как испаряется раздражение при одном только взгляде огромных карих глаз, и, поспешив выйти из-под их гипноза, обошёл Гермиону, подходя к столу с сумками.

— Но ты дождался! — торжествующе заявила она, подходя к нему. — Ждал меня целый час! Почему?

— Потому что на сегодня моим приоритетом была ты! — огрызнулся Драко, вцепляясь в ремень своей сумки. Гермиона невольно улыбнулась — она и не думала застать его здесь, когда узнала, сколько уже времени. Заглянула наобум, в жалкой надежде, что он мог что-то оставить для неё. Но он ждал, и представить, что значил этот час для Драко Малфоя, Гермиона могла с лёгкостью. Поэтому не могла злиться на его тон. Да и как тут злиться, когда доказательство его чувств вот оно, и ходить далеко не надо. Решив, что лечить уязвлённую гордость придётся ей, Гермиона шагнула к Драко и положила ладонь на его спину. Он вздрогнул от неожиданности, резко выпрямляясь, но оборачиваться не спешил.

— Прости, — прошептала она, сама удивляясь своей смелости. — Прости, что заставила столько ждать. Это было очень некрасиво с моей стороны.

Он молчал, не двигаясь. Злость окончательно испарилась, а вместо неё в груди начало тлеть, постепенно разгораясь, пламя. Они были здесь совсем одни, в это время едва ли кто-то забредёт на этот этаж. И помешать наконец коснуться её, почувствовать вкус её губ, никто не сможет. Драко глубоко вздохнул, пытаясь угомонить не в меру разбушевавшиеся мысли, в то время, как на спину легла и вторая ладонь, осторожно поднимаясь вверх, к плечам, чтобы повернуть к себе.

— Я ждала этой встречи весь день, — обезоруживающе честно призналась Гермиона, робко касаясь его груди, словно боясь, что оттолкнёт. Но Драко молчал, с трудом подавляя желание податься вперёд, толкнуться в её ладони, чтобы почувствовала, как бешено колотится у него сердце. — Так хотела узнать: что же это между нами.

— Что? — переспросил Драко, чувствуя, что от невесомых прикосновений её пальцев, поднимавшихся по рубашке к вороту, начинает терять нить разговора.

— Ты же не будешь отрицать, — Гермиона облизнула враз пересохшие губы, напряжённо глядя на его шею, боясь поднять глаза, — что между нами что-то происходит. Что-то, обычно нам несвойственное.

— Как это? — выдохнул Драко, подняв руку и обводя контур её лица костяшками пальцев, останавливаясь на подбородке и мягко его приподнимая. Она смотрела на него, забыв, как дышать, напряжённо вглядываясь в темнеющее грозовое небо, в которое превратились его глаза. Драко склонился к ней, опаляя дыханием, коснулся кончиком носа её носа, мягко потёрся, всё ещё не спеша к губам, словно дразня. Ладони Гермионы скользнули по галстуку и выше, к шее, обвели мочки и наконец зарылись в волосы, которые оказались даже мягче и нежнее, чем в её мечтах. И когда его губы впервые коснулись её, глаза закрылись сами собой, уступая место другим чувствам: мягким касаниям, дыханию, которое перемешалось, когда губы принялись исследовать друг друга. Слабость разлилась по телу, ноги Гермионы подкосились, и она покачнулась, крепче обхватывая его затылок, притягивая к себе. Драко тихо заурчал, обхватывая её талию, прижимая к себе, и Гермиона ахнула, позволив посадить себя на парту.