— Ты что это, — покрутив головой, упрекнул его заворготделом Ваня Долгов. — С первым секретарем в таком тоне?!

— A-а, отстань. Как думаю, так и сказал, — наливая в стакан напиток «Буратино», отмахнулся Серебров.

Задержал его в вестибюле Александр Дмитриевич Чувашов. Глядя с удивлением своими голубыми внимательными глазами на Сереброва, он как-то застенчиво проговорил:

— Посылай агронома, у меня хорошего семенного ячменя лишку есть. Тонн десять могу дать на развод. Сорок центнеров урожайность.

— На что меняете? — с привычной опаской спросил Серебров.

— Да просто так, по себестоимости, — проговорил, смеясь, Чувашов. — Ох, и купцами мы стали.

Предложение Александра Дмитриевича тронуло Сереброва больше, чем похвалы о безоглядной смелости. Он благодарно тиснул ему руку.

— Спасибо, душевное спасибо.

Весь перерыв Маркелов опять был рядом с Клестовым. Они о чем-то горячо говорили, но, видимо, секретарь не журил Григория Федоровича за «чугунку», потому что лицо у того было довольное.

После собрания Сереброва позвали в кабинет Шитова.

Поигрывая шариковой ручкой, сидел за столом Виталий Михайлович. Сбоку устроился розовый от приятного волнения Григорий Федорович. Его позвал на совет первый секретарь обкома партии. Кирилл Евсеевич, заложив руки за спину, прохаживался по ковровой дорожке. Он рассказывал о чем-то веселом, потому что Серебров еще застал смех в глазах Шитова и Маркелова.

— Садитесь, — широко повел рукой Клестов.

Серебров сел, поламывая пальцы, упер взгляд в пол.

— Ну так что ж, Гарольд Станиславович, — сказал Клестов. — Тут мы посмотрели. Действительно, у вас с техникой дела обстоят неважно. Решили вашему хозяйству добавить тракторов.

Серебров опять, наверное, сделал промашку. Сразу уверовав в то, что трактора сами собой появятся у него, он вскинул голову и проговорил:

— «Уазика» у нас нет, и еще нужен автобус. Единственный наш колхоз без транспорта, школьников в Ложкари возить не на чем, и дорога никуда не годится.

Клестов захохотал чуть ли не с восхищением:

— Ну, тебе дай палец, ты руку отцапнешь.

Великодушие не покидало его.

— А давайте я вас на своей колхозной машине провезу, — сказал Серебров, играя под простачка. — До Ильинского не доедем, развалится.

— Ну что ж, и «уазик», — сказал раздумчиво Клестов.

— Только не из фондов района, — проговорил Серебров.

— Эх, выстегать бы тебя, прежде чем председателем садить, — вырвалось у Маркелова. Он сделал вид, что вовсе не сердится за старое на Сереброва, просто недоволен тем, как тот нахально ведет себя.

— Меня и так стегают, — задиристо откликнулся Серебров.

— А еще, — возвысил голос Клестов, не обращая внимания на дерзость Сереброва. — Вот Григорий Федорович проявил благородную инициативу и решил взять шефство над вашим хозяйством. Его специалисты разберутся в севообороте, посоветуют насчет создания кормовой базы. Подбросит сосед семян, породистых телок.

Сереброву, наверное, следовало бы, забыв о гордыне, зыдавить почтительное «премного благодарен» и приложить руку к сердцу, но он знал, что, взявшись помогать колхозу «Труд», Маркелов наверняка имеет свой расчет. Газеты напишут, какой добрый и великодушный Маркелов, а он, Серебров, на буксире у передовика будет выглядеть тупой бездарью.

— На каких условиях? — замыкаясь, спросил он.

— Ну, мы обговорим все в управлении сельского хозяйства, — сказал Клестов. — Наверное, можно доплачивать специалистам из «Победы». Надо добавить им техники, чтоб они массированным наездом за три дня вспахали на «Кировцах» всю вашу землю.

«Значит, опять дадут технику не «Труду», а «Победе», — подумал Серебров и, наливаясь обидой, сказал:

— Пусть лучше Григорий Федорович возьмет наше хозяйство полностью на баланс. А я, как и прежде, буду главным инженером.

Это одобрения не вызвало.

— Спасибо надо сказать, — опять вырвалось у Клестова. — А ты…

— Спасибо, но я как-нибудь так, без шефа, — наклонив упрямо голову, проговорил Серебров.

Клестов развел руками.

— Такие-то упрямцы встречаются редко, — добавил он, уже не скрывая возмущения. — Тебе же кашу в рот кладут, а ты глотать не хочешь.

— Не хочу, — поднимаясь, согласился Серебров. — Сам жевать буду. А за советом приеду к специалистам.

— Ну что ж, идите, — недовольно нахмурился Клестов и, когда закрылась за Серебровым дверь, напустился на Шитова: — Нашел ты себе золото, Виталий Михайлович. Как решился такого ферта ставить на колхоз? Выскочка! Артист! Ты ему купи цилиндр и это самое, — ну как его? — носили раньше… да жабо. Пусть щеголяет в жабо, только не в колхозе, а в клубе.

— Да нет, он хороший парень, живой. Его в колхозе шилом зовут, — проговорил растерянно Шитов. Его озадачил неожиданный этот конфликт. Если бы не было Клестова, он сумел бы поставить на место Маркелова, успокоить Сереброва.

— Ты что, считаешь укол шила приятным? — хохотнул Клестов. Он был недоволен Шитовым. Постоянно складывались между ними особые, не очень теплые отношения. И вот теперь берет Шитов под защиту этого выскочку и зазнайку.

— Ты разберись еще раз с ним, — сказал Клестов. — Наломает дров, потом локти кусать будешь. Ну, поехали, Григорий Федорович, к тебе. Я хоть душой отдохну, — признался Клестов в своем благорасположении к Маркелову.

Серебров возвращался в Ильинское усталый и скучный. Ему не казалось уже отважным свое выступление на собрании. Уныло вспоминал он спор в кабинете Шитова. Нашумел, надерзил, можно было бы и не задираться. Но предложение Маркелова о шефстве над «Трудом» Серебров по-прежнему расценивал как хитрость. Понравиться Клестову захотел Маркелов. Сам ведь помочь отказался, а тут…

Колхозные заботы лишили Сереброва возможности нормально разговаривать, есть, спать.

Однажды ему даже привиделся необычайно тревожный сон. Весна будто бы наступила, время сева, жаворонки поют, а у него в «Труде» земля не пахана. И ему стало так тяжело, беспокойно от этого, что он проснулся в поту и долго бродил взглядом по темному потолку, с тоскливым опасением спрашивая себя: «Неужели не получится? Вдруг, как Пантя Командиров, завязну в суете, потеряю уверенность?»

Он мучился, не в силах заснуть, считал до трехсот, потом еще и еще, а сон не шел. Рядом тихо спала Вера. «Вот у нее сон спокойный, ей что», — с обидой подумал Серебров, но когда повернулся на бок, Вера вовсе не сонным голосом спросила:

— Чего ты возишься-то?

— Я думаю. А ты чего не спишь? — с подозрением проговорил он.

— А разве я не могу думать? — обиделась она.

— Спи-катай, у тебя думы легкие, — прошептал он с обидным пренебрежением.

— Еж колючий, — ответила она со вздохом. — Ничего не замечаешь, я уж неделю есть не могу. Ребенок у нас будет, — и всхлипнула.

— Да ну? — садясь на кровати, проговорил Серебров. — Парень?

— Откуда я знаю? — усмехнулась она сквозь слезы.

— Парня давай, — виновато погладив Веру по обнаженному плечу, проговорил он, — на охоту ходить вместе будем.

— Ишь ты — заказчик, — счастливо рассмеялась Вера, — а может, у меня девчоночья специализация?

— Ну, пусть девчонка, — примирительно сказал он, — тогда чтоб красавица, — и бродил взглядом по потолку уже не с такой безысходностью, как до этого.

«Если мальчик, назовем Стасиком, только отчество никуда не годится, — думал он, — а девочку — Верой. Пусть будут две Веры. Хорошо, когда двое детей».