На берегу Лососинки, за мостом, была сооружена высокая парашютная вышка Осоавиахима. Непросто влезть на нее по ступеням, еще сложнее прыгнуть вниз. Некоторые влезали, а прыгнуть с парашютом не осмеливались. Боря Бойцов, он постарше, подначил Виктора. Прыжок стоил рубль. Виктор без колебаний отдал рублевую бумажку, выданную ему матерью на мороженое, на горячий московский пирожок. Рубль перекочевал к инструктору Аркадию, тот церемонно выдал билет, застегнул на Викторе карабины подвесной системы, монотонно рассказывая правила полета и приземления. Громом небесным прозвучала команда «Пошел!», Витя закрыл глаза и шагнул в пустоту. В тот же миг над ним хлопнул огромный белый зонт. Двадцать секунд полета! Они показались мгновением. Вот и земля. Ноги противно дрожали, во рту сухо, и все же страх побежден. Виктор кое-как отцепил замки крепления, взглянул вверх, засмеялся.
Прыжки стали ему сниться. Он настырно клянчил у матери рубль, собирал цветной металлолом, затаив дыхание считал копейки — только бы хватило на вышку. Один прыжок в день — это же досадно мало! Инструктор посмеивался, видел, что Виктор прирос к вышке, прикипел. В конце дня он разрешал этому тоненькому мальчику с горящими глазами прыгнуть бесплатно.
Однажды Виктор сидел на вышке, ждал очереди и вдруг увидел маму: она шла по мосту, сосредоточенно глядя под ноги.
— Скорее, скорее дайте мне, — зашептал Виктор, теребя за пиджак Аркадия. — Ну пожалуйста, ну скорее!
Быстро застегнул крепления, подбежал к краю.
— Мама! Мамочка! Смотри!
И прыгнул головой вперед, как это однажды сделал заезжий военный летчик, выровнялся столбиком, чётко приземлился.
Мать долго стояла на одном месте, приложив козырьком к глазам руку. Вечером, подсев к нему на кровать, неторопливо теребила его льняные волосы, молчала…
— Мама, мама, — зашептал Виктор, засыпая под брезентом, — как же ты могла меня бросить…
Здесь, прежде чем перейти к повествованию о новом важном этапе в жизни Виктора, автор счел необходимым передать на время роль рассказчика самому мальчику и привести некоторые документы того времени.
23 июня 1941 года Виктор начал вести дневник, решил записывать перед сном все самое главное.
Приехал из Селег двоюродный брат Павел. Купались с ним на Лососинке у плотины. Там вчера кто-то и закричал, что началась война. Сегодня ходили к маме на работу. Разрешила постучать немного на машинке. Сама очень переживает.
По радио играют марши. Ходили с Павлом в кино, смотрели «Цирк». Потом ныряли с плотины. Бабушка Матрена напекла вкусных пирожков.
Мама плакала ночью. Война ее тревожит. А у меня такая жизнь пошла, забываю обедать.
На нашей плотине мылись стриженые новобранцы. Тут же переодевались в новенькую военную форму. Довольные, смеются, говорят: будем воевать на вражеской территории.
Формируется истребительный батальон. Нам не говорят, что они будут делать. Похолодало, но купаемся.
Приказали рыть траншею во дворе. Щель называется, от бомбежки. В городе много красноармейцев.
Щель сверху накрыли бревнами. Вниз натаскали травы, постелили старые ватные одеяла. Играем в войну. Про индейцев забыли.
Медная трубочка — ствол моего пистолета оторвалась и полетела назад. Лоб замазали йодом. Надо меньше класть спичечной серы. Пуля из гвоздя пролетела целых десять метров. На выстрел прибежали два красноармейца, но нас не догнали.
Был сильный налет. Земля тряслась. Очень страшно.
29 июля. Мама уехала в командировку. Оставила деньги. Бабушка ничего не знает. Молчит как глухая.
22 августа принесли повестку: «Вам надлежит прийти на причал для эвакуации из г. Петрозаводска в Вологодскую область».
На барже нас как селедок в бочке. Меня злят дети, которые гоняют по палубе. Тетя Данилова их угомонила еле-еле. Шкипер дал угля, задымили самовары.
Идем по Онего. Интересно, кто первый догадался варить кашу в самоваре. Очень вкусно.
В Вытегре дали щей и хлеба. На берегу дымила походная кухня. Рассмотрел ее устройство.
3 сентября прибыли в Череповец. Ночью выгрузились, нас накормили, развели по домам. Мы живем у Комлевых, улица Труда, дом 125. Николай и Виктор Комлевы — мои сверстники, парни что надо.
Пошел в школу № 9. Получил на себя и на бабушку карточки. Хлеба мало. Идет дождь, холодно.
В школе сначала давали булочку, потом кусок хлеба с мокрым сахаром, теперь ничего. Ботинки разваливаются. Идет снежок.
Купил ботинки с коньками. Днем накатался вдоволь на пруду, а вечером расклепал заклепки, снял коньки, и теперь у меня мировецкие ботинки и на толстой коже, хватит на зиму. Буденовку забыл, теперь хоть плачь.
Все думаю о маме. Может, она вернулась в Петрозаводск и всюду ищет нас. Решил писать в горком. Погода пасмурная, метель.
Написал в Петрозаводск секретарю горкома, партии Дильденкину, что я сын машинистки Ольги Федоровны. Просил найти маму, которая уехала в командировки и не вернулась до сих пор. Подписался: Виктор Константинов, пионер.
Мама нашлась, ура! В декабре пришло коротенькое письмо из Беломорска: «Ваша мать находится в партизанском отряде „Красный онежец“. Дильденкин». В письме была еще справка.
Пришло письмо от мамы. Весь день светило солнышко. Я тут же сел писать ей ответ.
Здравствуй, дорогая мама!
Я не нахожу слов описать нашу радость, когда получили письмо от тебя. Мы живем плохо. Кушать нет ничего, кроме 400 грамм хлеба, но как-нибудь проживем… Я столько сделал, что ты не поверишь: выхлопотал пенсию, а потом, когда прислали справку о том, что ты находишься в партизанском отряде, стали получать пособие, сам меняю карточки на хлеб, выписал дров. Это мне мешает в учебе. В первую четверть имею три посредственные оценки, остальные «хорошо» и «отлично». Нас эвакуировали 22 августа, и с тетей Даниловой приехали в Череповец.
…Мы ни с кем не имеем связи. Мама, я не имею лыж и не катаюсь. Мама, почему ты не сказала, что ты в партизанском отряде? Мама, когда будешь ехать за нами, поскорей заедь в Петрозаводск, зайди в квартиру. Фашисты, наверно, ограбили. Ты им отомсти за нас. Немцы в панике отступают. Мы верим в победу наших доблестных бойцов. Разгромим и уничтожим гитлеровцев, нарушивших нашу жизнь.
Будь же героем Отечественной войны и возвращайся с победой. А я окончу шестой класс на «хорошо». До свидания, мамочка[1].
Из дневниковых записей Виктора:
Я решил ехать в Беломорск к маме. Хлопочу об отъезде.
Дали на семь дней дороги сухарей, муки. Бабушка Матрена слаба, но я ее не брошу.
До станции вез бабушку на санках. Сели в теплушку. В Вологде нас накормили. Едем вторую неделю. Везут в сторону Архангельска.
Мы застряли на станции Обозерская. В Беломорск не пускают — нет пропуска. Я бегаю по начальникам, пока ничего. Живем на вокзале. Весь день околачиваюсь на станции — должен же я встретить знакомого человека!
Бабушку пристроил в няньки, сам дежурю на станции.
Пробьемся!
Ура! Встретил Константина Константиновича Завьялова — он знает меня и маму, он работал в горкоме партии. Дал денег, обещал сразу же разыскать маму.
Дни тянутся так долго. Погода совсем плохая, метель. Моя фуфайка, которую мне подарил незнакомый военный, греет хорошо. Спасибо ему.
Ура! Мама приехала. В новеньком полушубке, на боку наган, вся пахнет лекарствами. Мама плачет, а я смеюсь.
Мы в Беломорске. Нас приютила мамина подруга тетя Настя Подкопаева. У нее орден Красной Звезды — она дала много своей крови раненым бойцам. Беломорск теперь столица республики, тут все руководители. Встретил товарища Дильденкина. Поговорили. Он сказал, надо учиться, а я хочу в отряд. До отряда не очень далеко, находится он в С. (писать не могу — секрет). Бабушка болеет.
Уже месяц как мы в Беломорске. Пригревает солнышко. Приехала мама за лекарствами. Проговорили весь вечер. Я узнал много интересного. Мамин отряд сформирован 3 июля 1941 года, в основном из работников Онежского завода, потому они и выбрали себе название «Красный онежец». Вначале отрядом командовал директор завода Тиден, теперь командир К. У мамы много друзей в отряде: Ольга Майорихина была табельщицей на заводе, Володя Дешин — токарь, автомеханик Константин Гостев. Но в отряде не только онежцы — там есть мастер Кондопожского бумкомбината Панфилов, шофер Подкаура. Вместе с ними крепко воюет и учитель Георгий Викторович Городыский. Мама в отряд записалась добровольно, сначала ее не брали, но помог горком. Мама рассказывала про первый поход. Оказывается, отряд был в районе Падан. Мама воевала в родных местах! У Пенинги был бой с разведкой, на Ребольской дороге резали связь, подбили автомашину, взорвали мост у деревни Муезеро. Однажды отряд обстреляли, но мама не растерялась, под пулями делала перевязку. Оказывается, моя мама — храбрый человек, и я ею горжусь. Снова просился в отряд. Мама отмалчивалась.