Глава 7. Пульт управления Вселенной

Во Внуково Эд и Мэлор въехали в девятом часу вечера. Близилась ночь. Погода опять испортилась. По небу ходили грозовые тучи, а порывистый ветер тоскливо посвистывал в щелях старых заборов.

Сто лет назад Внуково была небольшой богом забытой деревенькой на пятьдесят дворов. Октябрьская революция принесла в деревню перемены. Коммунисты учредили здесь колхоз «Красные зарницы»: нарубили срубов и нагнали народ для исполнения наказов партии по части выращивания картофеля и поголовья свиней. Постепенно деревня разрослась до ста двадцати домов. После распада СССР, на рубеже веков, Внуково стало вырождаться и разделила участь многих деревень России: превратилась в дачный поселок с постоянным населением чуть больше тридцати человек.

— Слушай, а почему никого не видно? — спросил Эд, разглядывая пустые участки. — Деревня вроде не заброшенная, а света в окнах нет.

— Да не деревня уже это, так, дачный поселок, — отозвался Мэлор, — народу на выходных много бывает, а на неделе только местные да отпускники.

— Ты помнишь, куда ехать?

— Уже.

— Что уже?

— Уже приехали, — сказал Мэлор, притормаживая у забора из зеленого металлопрофиля, — подожди, я сейчас ворота открою.

Выйдя из машины, он откинул щеколду с обратной стороны ворот и распахнул створки. Взору Эда открылся небольшой, соток на десять, участок. Справа от ворот сразу за автомобильной площадкой располагался одноэтажный деревянный дом с двускатной мансардой, выкрашенный в синий цвет. За домом стоял сарай, сколоченный из горбыля, а чуть дальше потемневшими от времени бревнами в сгущающихся сумерках угадывалась баня. Участок производил двойственное ощущение. С одной стороны, казалось, тут никто не живет, с другой, повсюду угадывались следы пребывания человека: дорожки выметены, в углу площадки куча наколотых, но не убранных дров.

— Здесь кто-то живет? — поинтересовался Эд, кивая на кучу дров.

— Нет, отец платит клининговой компании, — ответил Мэлор. — Они приезжают раз в месяц и убираются. А зимой раз в неделю топят дом.

— Раз в неделю? — удивился Эд. — Не мало?

— Тут помимо котла в системе есть электротэны. Их достаточно для поддержания температуры выше нуля даже в самые сильные морозы.

— Зачем тогда топят?

— Как зачем? Чтобы тепло было. Они тоже люди. Им после работы поесть в тепле хочется.

— А почему твой отец не продаст дом? Уход, наверное, стоит кучу денег.

— Деньги для него не проблема, да и не сильно это дорого, — ответил Мэлор. Закрыв машину, он направился к дому. — А почему не продает? Не знаю? Может, хранит как память? А может, собирается пожить здесь на старости лет. В конце концов, это дом его родителей.

Мэлор остановился у небольшой клумбы справа от крыльца, наклонился и поднял один из камней, которыми она была огорожена. Камень выглядел увесистым, но поднял он его без особых усилий.

— Фальш-камень, — догадался Эд.

— Угу, — буркнул Мэлор, сдвинул верхушку и достал ключ. — Сколько лет прошло, а он все здесь лежит.

Открыв дверь, они вошли в дом. Мэлор щелкнул выключателем. Яркий свет залил небольшую прихожую. Эд огляделся. Серые обои с теснением, деревянная лестница на второй этаж, встроенный шкаф с вешалками для одежды, трюмо с большим зеркалом, подставка для обуви и пуфик — вполне стандартный набор для российской квартиры.

— Как хорошо вновь оказаться дома, — сказал Мэлор, набрав полную грудь воздуха. — Детство вспоминается.

— Давно тут не бывал?

— Со дня, когда спрятал Пульт в две тысячи девятом, — Эд указал рукой на дверь, расположенную напротив. — Там гостиная, кухня и спальни, я тебе потом покажу. Пойдем сначала наверх.

Они поднялись на второй этаж. Мансарда представляла собой одно большое помещение: детскую.

— Ух ты! — восхитился Эд, оглядываясь. — Хотел бы я жить в такой комнате в детстве.

— А у меня от нее мурашки по телу, — признался Мэлор. — Словно влез в комнату к чужому малышу.

— Да ну, Мэл, ты че? Смотри! У тебя в девяностые был детский диван-машинка, телевизор и дендик!

Эд схватил лежащую на тумбочке около телевизора приставку и принялся разглядывать ее.

— Работает?

— Не знаю, в две тысячи девятом работала.

— Сыграем?

— Эд, ты забыл, зачем мы пришли?

— Кстати, да! — Эд отложил приставку в сторону и стал оглядываться. — А где Пульт?

— Прямо перед тобой.

Мэлор указал на угол напротив Эда.

— Так тут только икона стоит. Постой, ты говорил, что не веруешь?

— Я нет. Мать набожной была и бабушка тоже.

Мэлор снял икону с полки и перевернул ее.

— Дамы и господа, позвольте вам представить — Пульт управления Вселенной.

Эд в недоумении смотрел то на обратную сторону иконы с прилепленным к ней на скотч крестиком, то на Мэлора и никак не мог понять, шутит тот или нет.

— Мэл, я не понимаю — это просто крестик.

— Не просто крестик, а Пульт управления Вселенной, — не терпящим возражений тоном произнес Мэлор.

Отодрав крестик от иконы, он снял скотч, скомкал, убрал в карман, зажал крестик между ладоней и прикрыл глаза. Несколько секунд спустя на лице Мэлора заиграла улыбка.

— Работает, — открыв глаза, произнес он и протянул крестик товарищу. — Возьми его в руки, как я, закрой глаза и сразу почувствуешь.

— Что почувствую? — настороженно спросил Эд.

— Это похоже на волны тепла, расходящиеся по всему телу.

Эд осторожно взял крестик в руки и осмотрел. Крест представлял собой два хорошо отполированных перекрещенных пятисантиметровых бруска из серебристого метала, сечением чуть больше полсантиметра. Больше всего Эда удивило оголовье крестика, плавно переходящее в цепочку. Сколько он не пытался, но найти место сочленения цепочки и крестика не смог.

— Ну же, — нетерпеливо произнес Мэлор.

— Ладно-ладно, — ответил Эд, зажал крестик между ладоней, закрыл глаза и сразу почувствовал, как по телу разбежались миллиарды маленьких электрических мурашей.

Больше всего действие крестика напомнило разряд девятивольтовой батарейки, прислоненной к языку, только в масштабах всего тела.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Гм, словно электрическая щекотка в каждой клеточке тела. Не понимаю, как такое возможно? Это ведь не внушение?

Разжав ладони, Эд вернул крестик.

— А почему Пульт имеет форму креста?

— Тут все просто, крест самая оптимальная форма, — ответил Мэлор и сел на диван. — Хотя позже я придумал более правильную форму.

— Но он выглядит как цельнолитой. Я думал, Пульт похож на прибор, большой и состоящий из сотен микросхем, кнопок и тумблеров.

— В принципе так оно и есть, — улыбнулся Мэлор. — Давай сядем, и я тебе все объясню.

Он присел на краешек дивана, а Эд расположился в небольшом детском кресле.

— Помнишь, я рассказывал тебе об «эффекте наблюдателя» в квантовых опытах.

Эд, предвидя очередную заумную беседу, тяжело вздохнул и кивнул.

— Отлично, данный эффект называется «декогеренция». Если буквально, то это необратимый, с точки зрения термодинамики, процесс нарушения квантовых свойств системы при ее взаимодействии с другой, более крупной системой. Но ты не забивай себе голову. Суть в том, что я создал Пульт силой мысли. Ведь наша мысль суть волна. Я попросил одного знакомого достать мне крестик из платины.

— Так это платина?

Эд с возросшим интересом взглянул на крестик.

— Угу, платина, самая настоящая. Не перебивай меня, пожалуйста. Так вот, мне привезли крестик, и я собрал Пульт внутри него силой мысли.

— Как такое возможно?

— Это очень трудно объяснить в деталях. Мне приходилось собирать каждый элемент кварк к кварку. Для этого я научился мыслить по-другому. Я шагнул на следующий уровень, превратив мысль в тончайший инструмент, способный изменять материальный мир на уровне элементарных частиц. Представь себе ментальную руку, способную двигаться и осуществлять тончайшие манипуляции. Именно так, воздействуя на простейшие связи на уровне кварков, я создал Пульт. Если честно, это такая огромная математическая работа, что если ее распечатать, то она не влезет ни в одну библиотеку в мире.

— Блин, Мэл, если бы не пульсация в крестике, то я никогда не поверил бы в твои рассказы, — признался Эд, завороженно глядя на крестик. — Все твои объяснения звучат как бред.