— Украсть? — и тут же отпрянула на шаг назад, вжавшись в стену — меня обдало облачком дыма.

— Хуже!

Вот только что "хуже", никто не пояснил. А я, как ни пыталась, представить не могла.

Стоим и молчим. Грош дышит глубоко-глубоко, под кожей то и дело вспыхивают красные искорки, будто огонь бурлит внутри, а у меня только и выходило, что стоять перед ним с опущенной головой и изредка поглядывать на лапы — смотреть выше, а тем более встречаться глазами было стыдно и безумно страшно. Нет, самого дракона не боялась — не убьет же он меня — а вот видеть эту безумную ярость, смешанную с укором, — очень.

Казалось, вечность прошла прежде, чем прозвучал тихий приговор:

— Больше ты из замка не выйдешь, — затем дракон все-таки обошел меня и двинулся вверх по лестнице.

Смысл слов дошел не сразу. Грош уже успел подняться на верхнюю ступеньку, когда я заторможено прошептала:

— Как это… не выйду? — а при мысли, что мне придется бродить среди этих серых унылых стен всю жизнь, дыхание перехватило. Нет, он же не может говорить об этом серьезно! Мой дракошик ведь шутит, правда?

Я подняла полный надежды взгляд на Грошисса — тот застыл непоколебимой скалой, суровый и холодный, нисколько не напоминавший моего любимого клыкастенького рыжика…

"Не шутит", — поняла я, и будто что-то важное надломилось в этот момент. То, в чем я была уверена всю свою жизнь, пошло трещинами и готово было рассыпаться от неосторожного слова.

Горькая волна обиды захлестнула, вынудив крикнуть:

— Ты не можешь запереть меня здесь!

Почему не наказать того негодяя, что пытался меня украсть, почему должна страдать именно я? Это же не честно!

Нарочито медленно дракон развернулся и стал спускаться. Клацанье когтей по каменным ступеням вторило пульсу, грохотавшему у меня в висках, сердце замедлило ход, будто собиралось совсем остановиться от страха. Потускневшие глаза Гроша вперились в мои.

— Могу. И сделаю это, — тихо, но напряженно произнес он.

— Нет! Я сбегу! — продолжала кричать, хотя необходимости в этом не было — он стоял так близко, что и шепот бы услышал. Но эмоции били через край, глаза защипало. А от несправедливости хотелось топать ногами и молотить этого глупого дракона по огромной голове, чтобы донести такую простую истину: я ни в чем не виновата!

— Иди к себе в башню, — процедил он.

Яростно замотав головой и чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь, выдохнула:

— Нет, — развернулась и бросилась прочь. Подальше от чудовища, которого я все эти годы считала единственным своим другом и хранителем, защитником, что теперь почему-то хочет заживо похоронить меня в этих стенах.

До вожделенного выхода из замка я не добежала всего чуть-чуть, когда со спины обхватили когти, дракон взмыл в небо со мной в лапах, подлетел к башне и буквально втолкнул мое хрупкое тельце в окно. Не удержав равновесие, я споткнулась и рухнула на колени. К пока еще не запертой двери бежать смысла не было — Грош поймает. Да и мне уже было все равно. Обжигающие слезы катились по щекам.

Зачем он так со мной? Что такого произошло, чтобы больше никуда не выпускать меня? В чем я настолько сильно провинилась?

Почему не нарычал как всегда? Ведь я сама все-все поняла! Даже извинилась бы… если бы меня захотели слушать.

Сидя на коленях на холодном каменном полу, я рыдала от обиды и… непонимания, почему так… За что?

В горле застрял удушающий ком, в груди жгло, будто там кто-то настойчиво пытался разжечь костер, кожа казалась безумно горячей, а вот правый бок, наоборот, стал куском льда, а платье в том месте — мокрым.

Нахмурившись и на время позабыв о своих душевных терзаниях, я перевела взгляд на свое некогда красивое и безупречное бирюзовое платье… на котором теперь расплывалось красное пятно, а в ровном разрезе, оставленным острым когтем, виднелась глубокая рана.

"Наверное, Грош поцарапал, когда схватил лапами", — отстраненно подумала я, хотя царапиной дыру в моем боку назвать было сложно, и тут же охнула — боль пришла только сейчас.

Попыталась рукой зажать порез, но кровь все текла и текла…

Что же делать-то? Забинтовать, наверное, надо…

В панике обвела взглядом комнату, но как назло ничего подходящего не увидела. Точно, подол! Дрожащими руками попыталась оторвать кусок ткани, но где мне было с ней справиться. А встать и найти ножницы или ткань, что могла заменить бинт, уже не смогла. Силы вдруг резко покинули, и я упала прямо здесь же, ударившись еще и головой.

"Ну вот, теперь еще и шишка будет", — мелькнула последняя мысль и исчезла…

***

Он неистово рассекал крыльями воздух, стремясь улететь как можно дальше от замка. Туда, где его не будут преследовать полные слез и боли васильковые глаза. Но от образа, казалось, навечно запечатлевшегося перед его внутренним взором, было не так-то просто избавиться.

— Идиот, дурак! — сквозь стиснутые зубы шипел дракон. Как только решился на подобную глупость! Ведь прекрасно понимал, чем грозит разоблачение. Это же не Мухоморовка какая-нибудь.

Да, слухи про дракона ходили. В окрестных деревнях он был своим. Но вот город… Нельзя было туда лететь. А после того, что он там устроил… Они будут охотиться. Рано или поздно найдут, и что будет дальше, рыжий дракон мог себе представить. Но боялся вовсе не за себя.

Дурак, и зачем он оставил девчонку одну. Расслабился, решил, что опасности нет, и что вышло? Теперь им нельзя появиться даже в деревне! Иначе найдут. Его, а затем узнают, кто такая Василиса.

И как можно было доверить ребенка дракону?! Изгнаннику!

А ведь ведьма предупреждала, чтобы берег… Едва успел.

Досадуя на самого себя, за то, что подверг свою подопечную опасности, Грош понемногу успокаивался. А вместе с тем пришло осознание, что он натворил.

— Нарычал на девочку ни за что! А что с нее взять, сидит безвылазно в четырех стенах, света белого не видит.

И надо же было ему показать ей этот свет! Как теперь ребенка после такого в башне закрыть? И попробуй объясни, почему он это делает, не раскрывая правды.

Ведь оставалось потерпеть всего пару месяцев…

В груди будто что-то кольнуло, стоило ему снова представить васильковые глаза. Рыдания девушки все еще стояли в ушах, но он намеренно улетел как можно дальше, чтобы успокоиться и не натворить еще больше бед.

Нужно вернуться.

— Плачет там, наверно, одна. Лучше б молча улетел, — бормотал Грошисс на пути к замку. И чем ближе он подлетал, тем сильнее становилось его беспокойство — то ли от того, каких ужасов он успел напридумывать, то ли от необъяснимого противно ворочавшегося внутри предчувствия.

Пролетать мимо окна он не стал намеренно: вдруг Василечек испугается. Привычно приземлился на крышу, процокал по ступеням вниз, напряженно раздумывая, как ему после такого вымолить прощение у своей егозы, замер перед дверью, прислушался. Ноздри затрепетали, уловив запах, которого здесь быть не должно. Кровь.

— Василь, — сдавленно выдохнул дракон, а через мгновение тяжелая деревянная дверь разлетелась щепками.

Девушка лежала на полу у окна, там, где он ее и оставил.

"Зашвырнул", — поправил внутренний голос, но от него дракон отмахнулся. Пламенное сердце покрылось льдом, сжалось от ужаса, когда он увидел рану, оставленную собственным когтем и уже засохшую кровь на платье и полу. Много крови.

Впоследствии он благодарил всех своих богов, за то, что огонь девушки проснулся вовремя и к моменту появления Грошисса остановил кровь и начал исцеление.