— Не вернулись говоришь… — тут уже задумалась я, вспоминая предупреждение Ратмира не ходить в лес ночью. Может, здесь монстры какие-то живут? Или кто-то очень опасный подкарауливает из-за угла? — А диких животных ты видел?
— Да. И в том-то и дело, что они тоже не совсем обычные. Они… как будто знают про тебя не меньше, чем ты о них. Звери, птицы… Однажды, я заблудился в лесу и ко мне прилетел филин. Так он настойчиво звал меня, перелетая с ветки на ветку, пока не отвел прямо к поместью. В другой раз я видел рыжего зверя — то ли белку, то ли лису… Точнее, по размерам это была лиса, но она почему-то лазила по дереву!
— Удивительно! — я замерла, пытаясь осмыслить информацию. Если Кловес не обманывает, это может быть прорыв… Надеюсь, его откровенность это не шутка.
— А вот однажды… — тут юноша перешел на шепот и склонился ко мне с целью, похоже, рассказать особо важный секрет. Да так, чтобы даже деревья, на которые я теперь все время оглядывалась, не услышали. — Однажды, я видел двуногого волка.
— Что? — опешила я и даже подпрыгнула на месте от охватившего меня воодушевления вкупе со страхом. — Оборотня что ли?
— Не знаю, — смутился юноша, тряхнув косой челкой. — Это было на закате. Я также возвращался из леса домой. Недалеко от поместья. Я вдруг услышал какой-то звук и резко обернулся. Он стоял прямо напротив меня, метрах в десяти… Волк. На двух лапах.
— Неужели? — с подозрением покосилась я на парня, но в его глазах не было и тени усмешки. — И что же он сделал?
— Он просто смотрел, но я перепугался так, что начал прощаться с жизнью. Его серая шерсть переливалась синевой в наступающих сумерках, а глаза светились. Но потом он неожиданно отступил назад и скрылся в лесу. Как я бежал в тот вечер домой — я никогда с такой скоростью в жизни не бегал!
Внезапно сзади нас хрустнула ветка — и мы с Кловесом подпрыгнули от неожиданности, синхронно выкрикнув:
— Мамочки!
Обернулись, но никого не увидели. Похоже, нас охватила мистическая тревога и за спинами мы ожидали встретить не иначе как подкравшегося огнедышащего дракона или хотя бы лешего. Ну в самом крайнем случае говорящего волка. Он успел бы нам много рассказать, перед тем как съесть.
— То есть ты хочешь сказать, что в лесу живут ходячие волки оборотни? — расхрабрившись повторила вопрос я, заглядывая за подозрительно скрипнувшее дерево.
— Ничего я не хочу сказать! — насупился Кловес. — Я тебе и так слишком много рассказал. Теперь твоя очередь докладывать, что ты там собралась изучать?
— Ну, начнем с того, что деревья мне тоже здесь кажутся необычными. — Развела я руками, давая понять, что информации у меня немного, а Кловес кивнул. — Хотелось бы понять, в чем тут дело. Ясно, что климат в долине отличается. Но, может еще дело в почвах или чем-то еще…
Тут я, пристально глядевшая на эти самые почвы, вдруг заметила какой-то пушок, зацепившийся за краешек травинки. Подняла и мы с Кловесом с любопытством всмотрелись в серые свалявшиеся волоски:
— Шерсть оборотня, не меньше, — прокомментировала я и скомандовала Кловесу, которого неожиданно начала рассматривать в качестве ассистента. — Открывай пакет. Этот образец ответит на многие вопросы. Как минимум, мы сможем определить, принадлежит ли эта шерсть известным видам животных, или отличается от них. Вот только бы в лабораторию Изыскариума попасть! Эх… А были бы у нас доисторические Анализаторные машины, мы бы сразу все смогли сказать…
— Что такое Анализаторные машины? — тут же полюбопытствовал юноша, шмыгнув длинным носом.
— Ну… Вообще-то эта информация не распространяется среди людей… Но, если ты будешь учиться в Изыскариуме — все равно узнаешь, — сняла с себя я груз ответственность за выданные научные секреты. — Если кратко, то до нас дошли сведения, частично сохранившиеся материалы, что люди Докатастрофного Времени смогли изобрести такие машины, которые могли анализировать вещества до самой их маленькой составляющей. Такой маленькой, что мы даже помыслить себе не можем. Древние люди верили, что любое вещество состоит из мельчайших частиц, а те в свою очередь, из еще одних частиц, комбинирующихся друг с другом и образующих разные формы материи. Например, какая-то частица образует газ, но если соединяется с другой частицей, которая тоже воздушна, то в результате получается вода… До нас дошли не полностью чертежи этих устройств, однако при всем желании, ученые уже который год бьются, но не могут создать нечто похожее. У нас есть приближающие машины, но они не так мощны… Впрочем, рассмотреть в подробностях шерсть в них получится.
— То есть, ты хочешь сказать, Алёна, что наши познания в области элементов совсем не верны? Мы ведь строго разделяем элементы воздуха и воды? — озадачился Кловес.
— Не совсем так… Мы идем по большей части опытным путем, разделяя все вещества, или элементы, на несколько стихий: воздушную, водную, земляную и животную. Но это разделение весьма условно, потому что эксперименты часто показывают, что одна форма переходит в другую. Однако, в отличие от древних людей, мы идем ровно путем проб и ошибок, экспериментально выясняя, что с чем взаимодействует. У нас в Изыскариуме существуют громадные справочники по взаимодействию веществ. Но подвести теорию под это взаимодействие, как делали древние люди — мы не можем, — я разочарованно развела руками. — Однако, например, если в камеру Пэтсона поместить образец шерсти и сжечь его там, то мы сможем получить определенную картину спектра света при сгорании. И если сравнить со спектром от шерсти собаки, или волка — мы практически точно ответим на вопрос, тот же самый у нас образец или нет…
— Забавно, выходит, что мы большую часть знаний потеряли… — сделал неутешительный вывод мой компаньон.
— Ага, только все равно неизвестно, как при таких потрясающих познаниях люди прошлого допустили Катастрофу, которая стерла с лица Земли большую часть населения, перевернула горы и осушила моря… Все это навевает на мысль, но что их знания могли быть не такими уж точными…
Я остановилась около толстого дерева. Большие, с фиолетовым отливом листья, таких я никогда не встречала, плотная кора с витиеватым затейливым рисунком. Я сковырнула кусочек коры вместе с лишайником и плотоядно уставилась на листья, располагавшиеся высоко над головой. По деревьям я лазить не умела, а тут еще и зацепиться было не за что. Идеальный ствол, похожий на рукотворный столб, будто кто-то специально постарался сделать его таким ровненьким. Хищно посмотрела в сторону Кловеса, прикидывая, как можно использовать своего невольного помощника.
— Подсади! — скомандовала я. Вот что делает с людьми социальный статус обучения в престижном месте, сразу командные нотки рождаются по отношению ко всем, кого еще не накрыла благодать приобщения к светлым научным познаниям.
Кловес покорно уселся на корточки перед деревом, а я вскарабкалась на его плечи и что есть силы потянулась к заветным веткам. Но, все равно не достала.
— Повыше! Вооон к тем листочкам! — в азарте закричала я. Кловес, пыхтя от усердия, начал привставать, я же крепко обняла дерево и перебирала руками по мере возвышения. Вот уже смогла дотянуться до ветки и, немного сместившись, схватила заманчивый фиолетовый листок. Чуть дальше на ветке я увидела зарождающееся соцветие и меня обуял такой азарт, что захотелось незамедлительно раздобыть и его.
— Правее! — скомандовала я, а несчастный Кловес в натуге попытался сделать шаг в сторону. Я потянулась за соцветием, но что-то пошло не по задуманному плану и я резко потеряла равновесие. Мой напарник просто не успел поспеть за моим резким выпадом. Катастрофа! Я отчаянно замахала руками в попытке выровнять убегающее равновесие, мы с Кловесом закачались из стороны в сторону, словно два клоуна на арене цирка. Парень явно хотел проявить галантность и удержать далеко не легкую ношу (конечно, я считала себя пушинкой, но, стоило сказать честно, Кловесу пришлось нелегко). В конце концов, наша шаткая пирамида не выдержала испытания на устойчивость и мы, словно рассыпающиеся кубики, полетели в стороны, при этом я умудрилась совершить затейливый кульбит. Приземлилась на пятую точку довольно болезненно, падение смягчил лишь ковер из травы. Кловес до последнего пытался меня удержать, вцепившись в юбку насмерть, но это не принесло облегчения. Раздался резкий треск ткани и довольно увесистая часть материи осталась в руках у моего помощника, сам же он в еще более нелепой позе приземлился на траву головой вниз.