— Все равно!.. — не хотела сдаваться я. — Мог бы мне и рассказать. И сколько же тебе лет, Ротер? Сто или может быть тысяча?

— Чуть больше ста… — вздохнул муж. — Но чувствую я себя гораздо моложе! — оптимистично изрек он.

— Я заметила… — буркнула я, покосившись на средние части его тела. — Уже двух меня чуть не пережил!

— Это потому что кто-то любопытный все время лезет на рожон! — хмыкнул он. — Придётся посадить тебя под домашний арест…

— В свете последних обстоятельств, я бы и сама с удовольствием посидела дома. Приключений мне достаточно, — проворчала я.

— Надеюсь, что ты считаешь лес своим домом, Алёна, — очень серьёзно произнёс Ратмир, заглядывая мне прямо в глубину души. — Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-либо рисковала собой…

Мы немного помолчали, тишина нас сближала. Под дверью раздался нетерпеливый скулёж.

— Ты забрала Рэма, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Ратмир.

— Ты знаешь?.. — растерялась я, поспешно натягивая платье, чтобы открыть дверь.

— Конечно, — хмыкнул он. — Все твои приключения свалились мне как снег на голову, когда я мирно проводил время за изучением литературы в библиотеке. Ты научилась звать меня.

— Да, — смущаясь, ответила я, — хотя меня больше интересует твоя способность подольше остаться молодым…

Я отворила дверь и Рэм радостно и немного суетливо набросился на нас, скуля и дрыгая хвостиком, запрыгал на кровати совсем как человеческий ребёнок.

— Ты разве не заметила, что твоё тело изменилось? Думаю, тебе не избежать участи провести свою продлившуюся молодость рядом со мной…

— Мне это будет приятнее делать, если ты уберешь свои деспотические замашки, — хмыкнула я.

— Только, если я пойму, что ты больше не планируешь творить глупости! — Ратмир безоружно поднял вверх руки. Наконец, мы полностью переключили своё внимание на Рэма, тиская и заигрывая с ним.

А через неделю, когда Ратмир окончательно окреп, мы вернулись домой в сопровождении группы волтов, все это время неотступно карауливших нас в окрестностях деревни.

Когда мы въехали в наш лес, мое сердце глухо екнуло. Лес поменялся… Он стал каким-то мрачным, сухим, опустошенным. Стеклянным. Как будто из него вытянули душу и оставили пустую оболочку. И было бы хорошо, если это только плод моей разыгравшейся фантазии в вечернее время, когда солнце сдаёт позиции укутывающей темноте. Нет. Ратмир и волты тоже застыли в недоумении, усердно принюхиваясь.

— Что с лесом? — не выдержала я грустной паузы.

— Похоже, ему не по душе пришёлся наш отъезд, — мрачно резюмировал Ратмир. — Я говорил… лес резонирует с нами и все наши злоключения моментально находят отражение здесь. И вроде ничего не изменилось внешне, но каждый из нас ощущает, изменилось все…

— Прости, я на самом деле была не права, что покинула лес. Убеждаюсь в этом все больше и больше, — криво улыбнулась я, топчась с Ариадной на месте.

— Тебе даже свойственно чувство вины? — издевательски свел он брови домиком, а мне моментально захотелось огреть эту ухмыляющуюся физиономию. — Не огорчайся, Алёна. Главное, что мы вернулись и скоро лес вернётся к прежнему. Он станет гораздо лучше. С тобой. Ты его душа, его сердцевина… — прошептал внезапно он, подъехав вплотную ко мне.

— Не вызывай во мне прилив сентиментальности, — покачала головой я, втайне испытывая приятные ощущения. — Поехали скорее домой! Хочу есть, мне не до чувств! — отрезала, чтобы не податься нахлынувшему слезному порыву.

Следующие две недели пролетели незаметно. Мы много беседовали, привыкая к новому статусу старых возлюбленных, вспоминали, казалось, утерянные моменты, говорили про детство, осуждали подлых инквизиторов, сетовали на бездушных ученых. Точнее, это я сетовала на то, что в Академии со мной так обошлись. В остальном же нас можно было назвать счастливой семьей. Да, да… Я сказала это сама. Семьей. Я стала воспринимать нас как единое целое. Ратмир долечивал раны, а я щебетала вокруг него, втирала лекарства, от чего он довольно щурил глаза. Глядя на нас, сложно было вспомнить, что мы пережили за последние недели.

Но память никак не хотела покидать меня, наталкивая на новые ощущения во время снов. А иногда во время прогулок я замечала, что слишком долго смотрю куда-то вдаль, забыв обо всем. Я уверяла себя, что все пройдёт, что смутные ощущения — результат переживаний, полученных за последнее время. Но нет… Это было что-то особенное, что незримо встроилось в мою жизнь и теребило её. Какой-то след. След прошлого, проникший черной кляксой в настоящее. Внезапно пришло осознание, когда я ощутила нечто подобное.

— Ратмир… — позвала я мужа утром, проснувшись первой.

Он сонно приоткрыл один глаз, а большая рука тут же цапнула меня за бедро, подтягивая к себе.

— Нет!.. — фыркнула я. — Я про другое… Мне бы хотелось… — я замялась.

— У?.. — его взгляд тут же стал сосредоточенным.

— Я бы хотела повторить ритуал.

— Что? — моментально проснулся он и теперь смотрел на меня недоуменно.

— Знаешь… Когда мы ходили вокруг костра. Помнишь, тогда я не чуть не убежала в сторону?

— Конечно! — хмыкнул он. — Мне пришлось приложить усилия, чтобы показать всем, что ты хочешь вступить в брак…

— А вот не надо было меня тащить! — тут же ощетинилась я, дав нахлынуть старым обидам. — Но я не о том. В тот момент я вспомнила. Вспомнила что-то. И это меня беспокоит. Я хочу знать.

— Хочешь знать что? По-моему, мы уже все выяснили и вспомнили… — муж уже хмурился.

— Да… Это ничего не меняет. Просто это… что-то более глубокое. Я сама не могу объяснить. Но те звуки… те ритмы помогли узнать… Какие-то воспоминания. Они тревожат меня.

— Ты уверена, что хочешь вспоминать еще больше? — серьезно спросил Ратмир, приподнявшись на локтях надо мной. — Мне казалось, что мы уже все узнали. Ты раньше была Илен. Мы всегда хотели быть вместе. Наконец, все успокоилось. Что еще???

— Прости… — я заставила себя улыбнуться. — Но… но мне надо. Знать. Я это чувствую.

— Раз ты настаиваешь… — вздохнул он, отстраняясь.

— Это просто какое-то паршивое воспоминание. Правда! — улыбнулась еще шире, хотя в душе что-то трусливо екнуло. Прочь! Все замечательно и ничто не нарушит нашу гармонию!

— Хорошо, — ответ был решителен. — Я скажу, чтобы все подготовили. Завтра. Думаю, завтра мы сможем сделать это. Все же… ты уверена, что хочешь повторить круги?

— Пока у меня это единственная зацепка…

— Я не отпущу тебя, куда бы ты не дернулась, Алёна, — от этих слов внутри разлилось спокойствие. И чего я волнуюсь, как девушка на выданье?

— Попробуй!.. — показала язык, притягивая мужа к себе.

Наступил завтрашний день. Я старалась успокоить себя, однако сердце билось беспокойно, словно маленькая птичка, попавшая за стекло. Любопытство. Вот мое спасение. Мне всего лишь любопытно узнать, что скрывается внутри моей головы. Это же безумно интересно, правда? В реальной жизни мне ничего не угрожает, а что было — то было.

Вечером я одела свободное удобное платье и теплые рейтузы. Ничто не должно сковывать и мешать мне. Когда темнота укутала деревья, мы добрались до деревни волтов, где уже лизал небо яркими всполохами огромный костер. Я невольно поежилась, чувствуя, как страх уколол душу мелкими иголками. Ратмир, казалось, сохранял невозмутимость. Он обнял меня и тихонько подтолкнул вперед, туда, где пуще прежнего сознание покорялось мощному ритму. Проникающим сквозь кожу звукам.

Биим- бом-бом. Биим-бом-бом.

Звуки резко врывались в мое сознание, расчерчивая его не хуже оранжевых языков, рвущихся из костра. Я крепко сжала слегка мозолистую руку Ратмира. Мои ладони, в отличие от его, были мокрые и холодные, но я не обращала на это внимания. На секунду закралось сомнение — правильно ли я поступаю? Зачем я устроила весь этот маскарад, задействовав всю деревню и так натерпевшихся от меня волтов? Да эта раса должна ненавидеть меня! Я предала лес, я сбежала, унесла с собой ребенка вожака и оставила его в лаборатории, в схватке в церкви серьезно пострадали несколько волтов. И все же, я ни разу не увидела осуждения или ненависти от этих удивительных существ. Кроме того единственного случая после свадебного ритуала, когда Клят усомнился в искренности моих намерений (не безосновательно, между прочим).