— Ты хотел остаться здесь… — подсказала я, потому что Ратмир внезапно замолчал, погрузившись в воспоминания.

— Да, я всей душой стремился к этому месту. После ритуала многое изменилось. Словно холод пробежал по лесу, сковал его, заморозил изнутри. И эти изменения мне не нравились. — Признаться, меня тоже кольнуло холодом от этих слов, как часто бывало, когда Ратмир обращал на меня внимание. — С дедом лес был монументальный, старый, корявый… но такой живой. Теплый. Здесь были заросли, Алёна… А после меня он словно вытянулся и посветлел… Он стал застывшим и слишком правильным. Изогнутые деревья стали расти строго вверх. Высокое разнотравье заменилось низким травяным ковром.

— Как может лес так поменяться?

— Может, Алёна, может… Как будто пронизан холодными ветрами… он стал другим. Замороженным. А волты показывали способности к письму. До меня.

— Но… Как же так? — недоумевала я.

— Это стало явно не сразу. Прошло несколько лет. Я поступил в Академию, закончил. Дед объяснил это тем, что у меня такие связи, неполные… Дед был с бабушкой, её не стало раньше… Поэтому лес был таким теплым. И поэтому со мной ему не хватало…

— Женской энергии! — догадалась я.

— Верно и она была… Такая… — он сильно втянул воздух. — Впрочем, не стоит об этом.

— У тебя была девушка… — догадалась я, а в груди предательски сжалось. С чего бы? Стараясь скрыть волнение, я спросила: — И где она?

— Её нет, давно… — его голосе скользнула пустота и такая холодная тоска, что мне показалось, будто меня посадили в бочку со льдом. Мы посидели некоторое время в тишине. Я хотела, но так и не решилась спросить, что же случилось. Всегда смущаюсь, когда дело касается таких личных вещей.

Ратмир вдруг резко притянул меня к себе и накрыл мои губы своими, а я замерла. Мне не хотелось разрывать этот поцелуй, служивший бы воплощением романтичности, случить он немного в других условиях… Я впитывала нежные прикосновения, стараясь не думать ни о чем. Его язык щекотно пробежался по моим губам и они непроизвольно открылись, я судорожно втянула воздух, когда он коснулся моего. Признаться, я не совсем понимала, что со мной происходит, настолько это было проникновенно… Словно легкая волна поднялась на тихой глади и не хотела успокаиваться. Внутри меня полыхнуло жаром, стянуло мышцы, вытягивая тело по струнке, хотя я продолжала испытывать робость, сидя вот так с ним в темноте под яркой Луной и рассыпанными по небосводу звездами. Ловя запахи трав, ночной прохлады, остывающего костра и горячий жар человека рядом…

— Подожди… — выдохнула я, отстраняясь, когда внутри затянулось слишком туго и я была готова захватить Ратмира в свои объятия.

— У-у-у? — он неохотно отстранился.

— А почему… почему волты… ты сказал, что они не могут писать… — попыталась сформулировать мысль я, вытирая опухшие губы.

— Да. К сожалению, в какой-то момент их развитие остановилось, оставшись на уровне примитивного языка. Они могут овладеть символическим письмом, но никак не используют его в своей жизни. Алфавит же выучить не могут и подавно… Резкая остановка произошла, как я говорил, после моего ритуала. Видимо, я не вытягиваю их… — сказал он с горечью.

— Но… — мне захотелось его как-то утешить, но не будучи мастером в утешениях, я лишь закусила губу.

— Быть может, это получится у нас… — тихо вымолвил он, глядя на меня.

— Э-э-э… — глубокомысленно произнесла я. — Я попробую.

Почему бы и нет, если рассматривать это как научный эксперимент? Он не ответил, сосредоточенно всматриваясь в мое лицо. Потом кивнул и отвернулся, притягивая меня к себе. Некоторое время мы сидели молча, сосредоточенно вглядываясь в покрытую серебром лунного света темноту, в очертания высоких деревьев и слабое свечение окон в некоторых домиках. Мимо пролетел мерцающий светлячок. Как странно… А в нашей науке считается, что они вымерли еще тогда, когда жили люди докатастрофного времени. Оказывается нет…

— Ты знаешь, волты ведь живут парами. — Неожиданно нарушил тишину Ратмир. — Пары они образуют строго один раз, за исключением случаев гибели супруга.

— Неужели они такие верные? — удивилась я.

— Да… можешь трактовать это, как ты привыкла, Алёна, — в голосе появилась знакомая насмешка. — Например, как способ сэкономить внутренние ресурсы на поиск новых партнеров. И направить их на что-то другое…

— И вовсе я никак не трактую! — буркнула я

— А поэтому, Алёна, для волтов будет большим ударом, если ты вновь попытаешься оставить нас. Или меня. Ведь мы для них — образец для подражания.

Не знаю почему, но после этих слов мне захотелось взять его за руку. Некоторое время я боролась со своим желанием, ерзая на месте. Потом все же робко положила ладонь на его тёплую огрубевшую руку. Он слегка вздрогнул, затем моментально перехватил — мою руку в свою, сжал.

— Это значит… не оставишь? — спросил он чуть слышно, а мне захотелось провалиться под землю из-за вынашиваемых в моей голове коварных планов. Одновременно тянуло пообещать что да, конечно, не уйду… Да и самой хотелось, чтобы так было. Остро хотелось вот именно в этот пронзительный в своей тихой близости момент. Но… мой долг как ученого… как исследователя… как с этим быть? Я молчала.

— Ты мёрзнешь, Алёна, — сказал внезапно он, нарушая тишину. — Пошли, надо спать. Ты слишком ослаблена.

— Но… — только и выдавила я, не желая нарушать момент. Но Ратмир уже поднялся.

— Ты не готова отвечать. Зря я тебя спрашивал.

— Вовсе нет!!! — запротестовала я, так и не зная, что же сказать.

— Прошло слишком мало времени. Ничего, я подожду.

Мы вернулись в домик и я зарылась в шкуру на лежанке. Действительно, совсем не заметила, как стала замерзать. Ратмир устроился рядом, но я не возражала, с ним было теплее и мне хотелось, чтобы он был здесь. Так спокойнее или… Вот это или я не хотела себе объяснять. Буду считать, что я просто согреваюсь. Слушая его размеренное дыхание, я не заметила, как заснула, погружаясь в цветастые и наполненные впечатлениями сны.

Мне было спокойно и только оранжево-красные блики во сне напоминали о недавнем костре, который по местным обычаям скрепил нас воедино. Я снова летала и падала в лазоревую глубину. Лишь сильная рука держала меня и вытаскивала из круговорота событий, яркими красками кружившими вокруг. Мне очень хотелось крепко держать эту руку.

На следующий день мы вернулись в поместье. Здоровье мое так и не поправилось, продолжала жутко кружиться голова. Так, что слезая с Ариадны, я пошатнулась и Ратмир схватил меня на руки, отнёс в свою комнату на кровать. Я попробовала возразить, но Ратмир заявил, что я теперь его жена и мы будем жить вместе. Сил бороться за свою независимость не было, поэтому я просто свернулась калачиком, погружаясь в очередной сон.

Когда проснулась, Ратмир сидел рядом и глядел мрачно и тревожно одновременно. Машинально ощупал мой лоб и щеки, как будто делал это уже много раз.

— Похвальная забота, — прокашлялась я.

— Что-то болит? — резко поинтересовался он.

— Нет, но кажется, вы меня все-таки чем-то отравили, — слабо улыбнулась я.

Он покачал головой и принялся снова ощупывать мой несчастный организм. Не найдя при первом тестировании явных повреждений, руки заскользили по второму кругу.

— Прекрати! — Вывернулась я, когда рука в очередной раз слегка надавила на живот. — У меня просто слабость… Что со мной происходит, в конце концов?

Он хмурился, между бровей залегла глубокая складка.

— Хотел бы я знать, — обрадовал он. Ещё не хватало мне тут неведомой хвори! — Нет, точнее это очень похоже… У меня было нечто подобное, безумная слабость и ломота во всем теле, когда я прошёл ритуал. Но ты не проходила ритуал! — почти что вскрикнул он.

— Не проходила… — эхом отозвалась я.

— Что же… Погоди. Алёна, скажи мне в точности, что ты делала тогда возле Светлого дерева! Когда я нашел тебя сверху на нем…

— Уж точно не руки резала! — не могла удержаться от колкости я. — Что, что! Ветви ломала! От твоего священного дерева отрывала священные куски!

— Я заметил, — мрачно изрек он. — И все? Вспомни, Алёна, это точно все, что ты делала?

— Ну-у-у… — я потерла нижнюю губу. — Кажется, еще смолу ела.