Зато колкие иголки глаза безжалостно впивались в меня так, что хотелось немедленно почесать лицо, сбрасывая невидимые липкие нити. Быть может, это было мое разыгравшееся в темноте и тишине воображение. Но все же красивое мужское лицо не оставляло мне права на выбор… совсем. Плотоядность и разливающийся в пространстве жар вовсе не напоминали то неприличное выражение, которым молодые парни провожают ярко одетых девушек. Это было… во сто крат хуже. Предвкушение зверя, наконец, загнавшего в угол свою жертву и теперь приближающего с единственной целью… не поиграть, а сожрать. Вот это слово "сожрать", пожалуй, лучше всего подходило для увиденной мной картины. Да так, что мне самой это делать в отношении картошки расхотелось начисто. Словно заметив мои внутренние терзания Ратмир заметил:

— Ешь, Алёна, — не сказал, а приказ отдал. Не успели мы остаться один на один, как командовать начал. Что же ждет меня в замужестве? Бежать, только бежать без оглядки! — пищал мой внутренний голос, а ноги нервно перебирали под столом, как будто готовясь к немедленному побегу.

Я заставила себя откусить картошку, чтобы не привлекать лишнего внимания, но мой язык, одолей его паралич, жил своей жизнью:

— И Вы не стесняйтесь! Взгляд у Вас больно голодный! Совсем-совсем… Проголодались поди? — неслось из меня, словно из решета, а колени незаметно отбивали нервную дрожь.

— Проголодался? — спросил он с явной насмешкой, поддаваясь вперед ко мне. — Не то слово! Алёна…

— Вот и кушайте, кушайте! — отпрянула я от греха подальше и посоветовала: — Сосредоточьтесь на еде! Так она лучше усваивается! Вот сырные рулетики…

— Я хочу чтобы ты поела, — ответил он с нажимом. — Мне нравится смотреть, как ты ешь.

— Э-э-э… девушкам вредно на ночь. Я фигуру берегу! — нашлась я, недоумевая, что за удовольствие наблюдать, как сытные кусочки исчезают в глубине моего рта. — Да и зачем мне сейчас есть? — глупо хихикнула.

— Тебе понадобится много сил, — огорошил меня жених, словно мы планировали как минимум поход в горы или перетаскивание мешков с зерном. Я хотела промолчать, но мой неугомонный язык меня опередил:

— Для чего? — сказал он севшим голосом.

Ратмир внезапно рассмеялся. Расхохотался в полный голос, не стесняясь моего замешательства, так, словно перед ним была забавная левретка из передвижного цирка. Не часто увидишь его таким радостным, с чего бы?

— Для познания, Алёна, для познания неизведанного! Ты ведь этого хотела? — на фоне задорной улыбки, глаза скользили по моему лицу необычайно внимательно. — Узнать лес и его тайны, понять себя и… нас. Сближение требует сил, но рождает нечто новое…

— Да-а… — промямлила я неуверенно, стараясь не думать про сближение. — Наверное… — голос запнулся. — Но… не в этот раз. Сейчас у меня нет аппетита. Извините.

Я быстро встала из-за стола и, не глядя тирану в глаза, семенящим шагом пересекла пространство зала. Юркнула в дверь. Лишь скрывшись с его глаз, я позволила себе отдышаться. Ночью я еще долго вздрагивала от каждого шороха, ожидая, что ко мне кто-то подкрадывается. И в конце уснула беспокойным сном, в котором вокруг меня мельтешили волки, собирались кругами, рычали, подвывали, подбирались все ближе и ближе, кружа и образуя плотное кольцо… Они меня не трогали, но их близость пугала меня, мне хотелось бежать, а пути не было. Я растерянно смотрела на них, за их играми, за их звериным оскалом, за их хищными глазами, и за выражением близкого, очень близкого предвкушения…