— Но всё же, моя вина тут есть. Ведь я думала только о спектакле и своей роли и не замечала никого вокруг.

— В следующий раз будь внимательна к моим словам, — тихо сказал я. — Кстати, я могу задать тебе один вопрос?

— Да, конечно. Отвечу, если знаю.

— Почему ты взяла сценическое прозвище «Вольпинелла»? — осторожно спросил я.

— В благодарность своему настоящему отцу, который первым обнаружил мой талант и распорядился отдать меня в музыкальную школу. Папа… часто называл меня так и говорил, что самое прекрасное в мире — это его маленький лисёночек, — при этих словах голос Доменики дрогнул, и она заплакала.

— Ну что ты, любимая, успокойся, — я вновь обнял Доменику за плечи. — Всё в порядке, мы скоро поедем в Россию, там найдём Марио, и он поможет нам вернуться домой.

— Хотелось бы так думать, — тихо отвечала Доменика.

— Однако это весьма странно, — продолжал рассуждать я. — Так назывался проект, в котором я участвовал ещё в своём времени. Заказчиком проекта был директор римской архитектурной компании, а сам проект представлял собой своеобразную поисковую систему.

— О, Алессандро, неужели… — Доменика даже ахнула от изумления.

— Да, я подозреваю, что заказчиком как раз-таки и был синьор Алессандро Кассини.

— Скажи, Алессандро, у тебя есть ещё какие-нибудь сведения о том… проекте? О заказчике? — нетерпеливо спросила Доменика.

— Прости, но я мало интересовался тем, над чем работал. Мне достался уже готовый код, который нужно было оптимизировать. Единственное, что я помню, так это то, что наш директор Цветаев часто разговаривал насчёт этого проекта по ска… в смысле, по телефону — помнишь же, что такое телефон?

— Конечно. Это такая трубка, которую прикладываешь к уху и говоришь: «Pronto!»

— Так вот, Цветаев часто обсуждал проект с менеджером с какой-то дурацкой фамилией… Кажется, Грандескарпа. Да, точно, Дарио Грандескарпа. Я помню, страшно угорал от этого невообразимого сочетания, за глаза называя менеджера «дядя Даша Великий Ботинок», — вспомнил я и засмеялся.

— Да как ты смеешь?! — гневно воскликнула синьорина Кассини. — Дарио был лучшим другом моего отца! Можно сказать, правая рука директора!

— Прости, — виновато шепнул я, вновь обнимая Доменику. — Я ведь не знал. Но теперь у нас гораздо больше доказательств того, что… Что я все эти годы бессовестно пропивал деньги твоего отца, — опустив голову, с грустью ответил я.

— Ты же не знал, — успокоила меня возлюбленная. — Теперь вот твой далёкий предок тратит на меня столь огромные деньги, что мне даже становится не по себе.

— Однако пойдём в карету. Поздно уже, и дон Пьетро беспокоится.

— Вы в порядке, маэстро? — с участием поинтересовался князь, когда мы с Доменикой сели в карету и захлопнули дверь.

— Да, ваша светлость. Благодарю, — вежливо ответила Доменика.

— Мне показалось, вы чем-то напуганы, — заметил Пётр Иванович.

— Это так, — ответил я вместо синьорины Кассини. — Какой-то дурак принёс целую коробку пауков в гримёрку, зная, что Доменика их боится.

— Ох и не зря же мне сегодня кошки снились! — вздохнул князь. — Хорошо, что я вовремя отправил тебя в гримёрку.

— У вас потрясающая интуиция, дон Пьетро, — отметила Доменика.

«Но всё же не настолько, чтобы распознать в подозрительном Алессандро и его возлюбленной гостей из другой эпохи, — додумал за неё я. — Хотя, признал же во мне родственника. А что касается прочего, то в это действительно трудно поверить».

Комментарий к Глава 44. Дебют Кассини, привет от вредителя и новые открытия Цитата из комедии Гоголя «Ревизор»

Глава 45. Начало конфликта

Княжеская карета медленно катилась по узким улочкам Вечного города, настолько узким, что до стен домов из окна можно достать рукой и написать на них мелом: «Здесь был Саня». Право же, у кучера была довольно ответственная задача: как можно более аккуратно проехать, не задев стоящие вплотную здания. Вспомнил одну передачу о путешествиях, которую смотрел в детстве, в ней показывали, как громадный танкер осторожно скользит по Панамскому каналу, который проектировали исходя из размеров морских судов.

— Скажите, Пётр Иванович, — обратился я к князю. — Линкор «Луч», о котором вы сегодня рассказывали Эдуардо, смог бы пройти по каналам Венеции?

— Линкор? — удивился князь, и я понял, что опять сел в лужу и всё перепутал.

— Простите, фрегат, — исправился я. — К сожалению, не силён в корабельной терминологии.

— Зато силён в не имеющей смысла болтовне, — резко ответил Пётр Иванович. — Но я всё же отвечу. Фосфоринский «Луч» пройдёт по любому каналу, — усмехнулся князь.

«Эх, да вот только по каналу беспроводной связи он не пройдёт», — с грустью подумал я, имея в виду то, что на этом корабле нам не вернуться в будущее.

По дороге Доменика немного успокоилась и даже улыбнулась, когда я, дабы немного развеселить её, от отчаяния начал пересказывать ей свой любимый рассказ Хармса про Математика и Андрея Семёновича.

Математик: Я вынул из головы шар! Я вынул из головы шар! Я вынул из головы шар!

Андреа: Положь его обратно!

Математик: Нет, не положу!

Андреа: Ну и не клади.

Математик: Вот и не положу!

Меняя голоса, я изображал диалог двух не совсем нормальных героев.

Синьорина Кассини звонко смеялась и даже захлопала в ладоши, когда я пафосно провозгласил фразу из кульминации. Вот только князь был явно не в восторге от очередного бреда в исполнении «великого артиста» Алессандро: я явно видел целые строки матюгов в тёмно-стальных глазах.

— Довольно, — наконец, прервал меня Пётр Иванович, когда я собирался сказать очередную реплику: «Ну победил и успокойся!» — Скажите, маэстро Кассини. Этому тоже вы его научили?

— Нет, что вы, — засмеялась Доменика. — Первый раз слышу столь забавную пьесу! В сто раз смешнее, чем комедии Шекспира и Маккиавелли.

— Если тебе понравилось, то я подарю тебе книжку, когда вернёмся, — пообещал я Доменике. На английском, которого Пётр Иванович не знал и был в некотором замешательстве, не зная, как интерпретировать услышанное.

— Это цитата из монолога Ромео, — вновь соврал я, — когда он говорит Джульетте, что подарит ей книгу.

В глазах Доменики я прочитал, что такой реплики в пьесе не было, но она, по-видимому, решила не акцентировать на этом внимание.

— Где ты изучал английский? — прозвучал очередной логичный вопрос.

— Там же, где и русский, — усмехнулся я.

— Отвечай! — гневно приказал князь.

— Ваша светлость, прошу, не сердитесь на Алессандро, — вмешалась в неприятный диалог Доменика. — У него проблемы с памятью…

Да, переполнение буфера, как бы ни так! Или ещё лучше, утечка памяти в неуправляемом коде. В последние две недели я всерьёз занялся программированием на бумажке, после того, как не смог вспомнить алгоритм обхода в ширину и испугался. Даже если я не вернусь в своё время, хотя я чётко знал, что когда-нибудь это произойдёт, но когда именно — понятия не имел, всё равно не хотелось терять квалификацию. Казалось, что мой мозг немного заржавел за тот период, что прошёл с момента моего похищения, ведь всё это время я не решил ни одной задачки. Нет, дорогой синьор мозг, надо срочно тебя спасать, пока тебя не сожрала толпа воображаемых зомби!

Поздно вечером мы, наконец, доехали до дома Кассини. Выбравшись из кареты, мы с Петром Ивановичем одновременно подали руку Доменике, и она протянула нам обе. Бросив гневный взгляд на князя, я, впрочем, не обнаружил ни тени эмоций в его холодных стальных глазах. Ничего не выражающий взгляд — наша фамильная черта. Тем не менее, сколь безразличным ни старался казаться Пётр Иванович, некоторых его действий было вполне достаточно, чтобы начать бить тревогу.

Так, за пару недель до спектакля в гостиничном номере имела место следующая сцена. Собравшись с мыслями и заранее отвесив себе подзатыльник за попрошайничество, я попросил у дальнего предка немного денег, пообещав отработать на стройке.

— Тебе для чего? — строго спросил князь.

— Хочу купить Доменике подарок, — честно ответил я. — Какую-нибудь вещицу с зелёным муранским стеклом. Она очень любит это стекло, а поскольку мы скоро уедем, то у меня больше не будет возможности купить подобную вещь.