— Видишь ли, Никита, дело в том, что тетя Алина, которую ты знаешь с детства — это наша миссис Зло!

Далее последовала немая сцена, достойная кисти художника.

— Нет! — Никита мне не верил, что в принципе, понятно. — Быть этого не может! Вы ошибаетесь!

— Да, Никита, да! Я ее узнала.

— Когда?

— Когда мы вас героически извлекали из дер…

— Можешь не продолжать — я понял. Просто это дикость какая-то!

— Да ну! Обычная история. — Я поймала взгляд Марьи, она показала на часы. Как, однако, бежит время. — Ладно, мальчики, у нас с Властелиной еще сегодня есть кое-какие дела. Я надеюсь вас можно оставить одних? Дверь никому не открывайте, даже если за дверью будут говорить моим голосом. Там может оказаться серый волк!

— Ты теперь всегда с нами как с маленькими будешь разговаривать? — Вадик аж раздулся от возмущения.

Молчанов, с тобой, видимо, да. Перспектива повзрослеть тебе явно не грозит.

— Ой, можно подумать!

— Подумай, Вадик, подумай! Тебе это пойдет на пользу. Только сразу много не думай — тыковка заболит!

— Татьяна Владимировна! — Знаменский подошел ко мне и взял за руку.

— Слушаю Вас внимательно, Никита Александрович!

— Уймитесь! Мы полностью осознали свою вину, обязуемся вести себя хорошо!

— Да?! — я посмотрела сначала на Никиту, потом на Вадима. Прищурила глаза. — Придем — проверим!

Я попыталась освободить руку, но Никита держал ее крепко. Какое-то время очень серьезно на меня смотрел, а потом тихо сказал: «Я прошу, пожалуйста, будь осторожнее! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!». Потом притянул меня к себе.

Ничего не могу сказать, приятно такое бурное выражение чувств, но оно мешает мне работать. Романтика и борьба со злодеями плохо совместимы. Так что я состроила Знаменскому гримасу и кивнула Марье, пора!

И тут, что называется, понеслось…

***

Как говорит один известный юморист, вечерело.

Камера СИЗО в неестественном тусклом свете слабенькой лампочки выглядела удручающе. Облезлые стены, двухъярусные нары. Картину дополняли четыре изумленные женщины. Еще бы! Я их прекрасно понимаю.

В это время я краем сознания отметила одну вещь — мы с Марьей, нет, пожалуй, с Властелиной, действовали синхронно, при этом мы никак не общались, как тогда у пещеры.

Взмах руки, и три дамочки застыли в неестественных позах. Властелина подошла к Знаменской и взяла ее за руку. Молча смотрела ей в глаза, потом посадила на нары.

И еще одно изречение из классика с моторчиком «Спокойствие, только спокойствие!».

— Валентина Павловна! Не волнуйтесь, мы не галлюцинация. — Властелина говорила тихо и спокойно, Знаменская в такт ритмично качала головой. — Вы меня понимаете?

— Да?! — ну что же состояние легкого шока вполне объяснимо.

— Мы с Таней вам поможем, не бойтесь, все скоро закончится. — Голос Властелины шелестел успокаивающе. — Ничего не бойтесь. И не задавайте пока никаких вопросов, на это нет времени. Мы потом вам все объясним, хорошо?

Взгляд Знаменской стал более осмысленным, она вздохнула, кивнула: «Хорошо!». Я подошла к ним.

— Ну вот и чудненько! Валентина Павловна, вам нужно мне довериться, понимаете, это очень важно.

— Конечно, Танечка, я вам полностью доверяю!

— Вот и замечательно, — я взяла Знаменскую за руки и посмотрела на сестру, — ну что, начали!

***

Ну что же теперь ваш выход, товарищ Вознесенская! И она появилась.

Большего не соответствия имени и внешности я, пожалуй, не встречала. Когда слышишь сочетание Алина Вознесенская, представляешь нечто возвышенное, утонченное, хрупкое. Художница опять же, как ни как!

Ничего подобного — плотная, я бы сказала, некрасовская крестьянская баба, правда с большими претензиями. По виду ей немного за пятьдесят. Опять же не могу сказать, что сильно ухоженная. В каком то не понятном цветном балахоне. Веснушчатая, но при этом, коротко стриженная и крашенная в радикально черный цвет! Феерическое сочетание.

Но главное, от нее неслась такая волна злобы. Она моментально заполнила все пространство маленькой камеры.

На левой щеке у Вознесенской был след от пореза. Вот это я попала!

Миссис Зло осмотрела камеру и заметила Знаменскую.

— Здравствуй, Валя! Как дела? — Вознесенская торжествовала, ей нравился испуг Знаменской — Ну чего уставилась? Представь себе, я тебе не снюсь! Хотя тебе было бы лучше, что бы это был только сон. Но тебе, как я вижу, не спиться. Что так? Совесть замучила?

Она начала подходить к нарам.

— Не подходи, закричу… — голос Знаменской из полутемного угла еле слышно.

— Правда?! — Вознесенская довольно ухмыляется. — Ну-ка попробуй! Что не получается? Бедная! Да и потом, Валюша, кричи — не кричи, тебе это не поможет! Подружки твои спят, и будут преспокойно спать до утра. А когда они утром проснуться — ты уже упокоишься навеки. Вот так, лучшая моя подруга, Валентина Павловна Знаменская!

— Ты с ума сошла?

— Не смей!!! — Вознесенская взвизгнула, я бы сказала, что у нее дым пошел из ушей! Нет, правда, было страшно. — Не смей, слышишь! Я не сумасшедшая. Со мной теперь вообще все в порядке. Тебя не будет, детки твои, если будут мне мешать — отправятся следом. И Саша навсегда будет со мной. Поняла?! Он будет только со мной!!! Как я была рада, когда он от тебя ушел! А ты к кому плакаться побежала? Ко мне! Да мне тогда тебя придушить хотелось! Он мой, поняла!

— Алина, ты что? При чем здесь Саша? Он тебя не любит, — Знаменская с трудом шепчет, — он относится к тебе как к другу, но он тебя не любит.

— Слушай, заткнись, а! Не выводи меня, тогда умрешь легко. — Вознесенская присела на табурет. — Не любит? Полюбит! Можешь не сомневаться. Я ему всю жизнь отдала. Теперь его очередь. Ты думаешь, мне легко было смотреть, как вы счастливо жили, сидеть с вашими детками. А я своих хотела! Ну ничего — это раньше я ничего сделать не могла, теперь все будет по — другому! И никто тебе не поможет. Слышишь?! Никто!!! Ни экстрасенша твоя, ни юристка эта! Тоже мне! Думают, могут со мной справиться?! Да я им такое устрою!!!

Вот ведь ужас — то! И что же она нам такое устроит?!

— А ты, курица! Я сначала хотела тебя отравить, даже чай тебе принесла, но Лизка — дура, решила этого чайку сама попить, пока ты по гадалкам ездила. Я ей сначала помешать хотела, но потом передумала. Я решила, что так даже лучше — ты должна помучиться. Идиотка эта так и так умерла бы. Но если бы она умерла от инфаркта — все списали бы на возраст. И я свернула ей шею! Раз — и Валя Знаменская в тюрьме! Ха! Ха-ха!! — Вознесенская хихикала, но тут она что-то вспомнила и начала раздуваться от злости. — Ты хоть знаешь, что он тебе не разу не изменил! Ни разу! Хотя я его с такими девочками знакомила! Чего смотришь! Ненавижу!

— Алина, ты же больна, мне тебя очень жаль!

— Заткнись!!! — Вознесенская шипела. — Себя пожалей! Прощай, Валечка! Взываю!..

***

— Правда, что ли?! И к кому же, позвольте узнать! — мне честно жалко эту женщину, всю свою жизнь потратившую на ненависть, но спектакль пора прекращать. — Извини, но взвыть я тебе не дам!

— Ты кто? — Вознесенская осеклась, было ощущение, что ей дали под дых. Она часто-часто заморгала. Еще бы! Знаменская говорила с ней не своим голосом.

— Я-то? Да так — погулять вышла! Вы, мадам Вознесенская, женщина больная и мне вас искренне жаль, поэтому предлагаю вам не много отдохнуть!

— Ты кто? Я тебя знаю?! — нет, ну это уже совсем не интересно.

— Это вряд ли! Но давайте познакомимся! — и я приготовилась показать ей свое личико.

Вознесенская подскочила с табуретки, закатила глаза и начала что-то быстро нашептывать. Воздух вокруг нее начал сгущаться. Ой, ну до чего же мне надоела эта тетенька! Магические приемы — это конечно очень хорошо… А табуреткой по голове не хотите?!

***

— Таня! — Мария появилась в камере, пока я в образе Знаменской общалась с Вознесенской. И она была потрясена увиденным!

— Что бабуль?! — я немного нервно рассмеялась — Подумаешь!! Да я согласна, прием не очень эстетичный, но зато действенный! Да не переживай ты, жива она. Зато теперь тетка будет намного спокойнее! Все — я свою работу сделала. Теперь ваша очередь.

— Ой, Татьяна! — Мария качала головой, пытаясь не смеяться, а Властелина в углу тихонько похрюкивала — Только ты могла такое вытворить!