— Она не могла! Она за всю жизнь ни о ком плохого слова не сказала!

— Да что ты?! Так она и тут ничего не говорила, просто приложила несчастную Лизку об стол. И все. — Вознесенская так увлеклась рассказом, что не заметила, как у нее за спиной кое-что изменилось.

— Алина… а ты оказывается страшный человек! — Вознесенская как-то болезненно наклонила голову и поморщилась, ей действительно было плохо. Это уже похоже на болезнь, и это не любовь — это мания, Вознесенская давно одержима, ее нужно серьезно лечить. — Ты знаешь, я тебя всегда уважал, ты мне как сестра была. И я себе представить не мог, что ты Валентину так ненавидишь. За что?

— За что?! — Вознесенская стала задыхаться — За что?! Да за тебя! Она тебя у меня забрала!

— Ты что говоришь?! Я что по твоему вещь? Это я в нее влюбился! Ты понимаешь? — Знаменский поднялся с постели и шагнул к Вознесенской.

— Нет! — Алина замотала головой — Ты только думал, что ее любишь! Она же тебя не стоит! Курица!

— Алина, послушай! Я ее люблю, всегда любил. А ты мне, до сегодняшнего дня, была лучшим другом. Но теперь я видеть тебя не хочу! Оставь нас в покое. Все равно, у тебя ничего не получится.

— Ну нет! Я уже почти все сделала. Да ты знаешь, на что я пошла?! — Вознесенская заискивающе смотрит на Знаменского, но в его лице только сожаление и презрение.

— Мне не интересно, на что ты пошла. Я хочу, что бы ты сейчас же отсюда ушла, и больше никогда, понимаешь, никогда, мы о тебе ничего не слышали! Ты мне не нужна!

— Нет, это не правда! Это не ты говоришь! Сашенька, ну ты же меня любишь?! — в другой ситуации, я бы ей посочувствовала, но не сейчас.

Моя группа поддержки окончательно пришла в себя. Марья все поняла, так что продолжать этот спектакль больше не было необходимости. Я оставила Знаменского, мое появление во второй раз произвело на Вознесенскую сильное впечатление, она взвизгнула.

— Ты?!

— Я.

— Тебя здесь быть не должно!

— И тем не менее.

Она оказалась между нами, а потом круг замкнулся.