Глава 2

Странно, что ты запоминаешь каждую секунду этого чистого ужаса. Когда мир переходит в замедленное движение и все, что ты до этого знал, меняется.

Я помню, как Майк максимально приблизил нас к месту аварии, и я положил руку на дверь еще до того, как мы остановились. Я помню, как краем глаза видел огни других резервных подразделений, близко, но не настолько как мы. Мы были первыми, и в ситуации, когда каждая секунда решала вопрос жизни и смерти, я знал, что должен действовать быстро.

— Послушай, может быть тебе взять на себя ассистирование, пока я буду оказывать помощь? — начал Майк, но прежде чем он смог закончить эту фразу и прежде чем мы полностью остановились, я выпрыгнул из машины и побежал к обломкам машины. Все, что я мог слышать, — звук пульсирующей крови в голове.

Дым поднимался из-под капота грузовика, но я не видел огня, и не было утечки бензина. Там, где находилась машина, движение было перекрыто по всем направлениям и место аварии было в безопасности от любых возможных инцидентов, по крайней мере, до прибытия других бригад скорой помощи, но все равно находились мудаки, пытающиеся маневрировать вокруг места аварии.

Когда подбежал ближе, я мог видеть, насколько пострадал его автомобиль, и силуэт Рида, упавшего на подушку безопасности руля, из-за чего мое сердце дрогнуло, и я начал молиться. «Боже, пожалуйста, пусть он будет жив. Пожалуйста, не дай ему умереть. Пожалуйста, помоги».

Залитое кровью окно со стороны водителя было разбито, но стекло оставалось целым, и я старался не смотреть на него, но когда поднял дверную ручку, то обнаружил, что она заперта. Я не собирался рисковать разбивать окно рядом с ним, но мне нужно было быстро добраться до него, поэтому быстро достал манжету для измерения артериального давления из сумки, которую схватил, прежде чем выскочить из машины скорой помощи. Пальцами я дернул верхнюю часть дверной коробки, приоткрывая ее настолько, чтобы вставить манжету внутрь, а затем начал качать.

— Давай, давай, — шептал я, чувствуя, как тикают часы, а Рид неподвижно лежит в нескольких сантиметрах от меня. По мере того, как манжета расширялась, дверь начала отходить от автомобиля, давая мне достаточно доступа, чтобы разблокировать ее тонким стержнем, а затем открыть.

Мое сердце за всю мою жизнь не билось быстрее, чем сейчас, но каким-то непостижимым образом мои руки были уверенными, когда я натягивал перчатки, а затем взялся за запястье Рида, и только годы тренировок, проведенных в чрезвычайных ситуациях, удерживали меня на земле.

Слава Богу, у него прослушивался пульс, хотя он был не таким отчетливым, как мне бы хотелось, и его дыхание было поверхностным. Но он был жив. Пока.

— Рид? — позвал я, мне нужно было, чтобы он ответил, но ответа не было. «Черт». — Рид, если ты меня слышишь, я вытащу тебя отсюда. Мне просто нужно, чтобы ты оставался со мной, хорошо? Только не двигайся.

Стон вырвался из его горла, когда я быстро разрезал ремень безопасности, а затем начал визуальную оценку его травм. У него сочилась кровь из раны на левой стороне головы, скорее всего от силы удара об окно со стороны водителя, поэтому была определенная травма головы и возможные травмы шеи и позвоночника. Казалось, не было никаких других крупный кровотечений, хотя повреждения, которых я не мог видеть, всегда беспокоили меня больше всего. Не говоря уже о дыме, выходящем из-под капота грузовика, от которого было трудно не только видеть, но и дышать.

— Что тут у нас? — спросил Майк сзади меня, и я посмотрел через плечо, увидев, что у него есть и носилки, и шейный воротник, уже готовые к работе. Одна из команд пожарно-спасательного отряда остановилась позади нас для оказания помощи, в то время как другие отправились к грузовику, чтобы вытащить водителя, который, как я видел, был в сознании и пытался выйти из машины самостоятельно.

Боясь повредить жизненно важные органы Рида, я осторожно открыл заднюю дверь для Майка, а затем снова сосредоточился на Риде. Майк забрался на заднее сиденье, и вместе с остальными мы начали замысловатый танец, чтобы вытащить Рида из машины, сохраняя при этом его позвоночник неподвижным.

— Медленнее... медленнее, — говорил я своей команде, когда Рид начинал бессвязно бормотать. — Я держу тебя, Рид. Мы все держим тебя. — И потом, успокаивая его, я начал объяснять, что происходит. — Прямо сейчас ты почувствуешь несколько пар рук на своем теле, это для того, чтобы мы могли убедиться, что обездвижили твой позвоночник, и смогли вытащить тебя из машины.

Он издал тихий понимающий стон и закрыл глаза, и когда мы продолжали доставать его, я заметил, что он втягивал воздух всякий раз, когда кто-то касался его правой руки и бока. Остальные тоже это заметили, и я мысленно проанализировал эти травмы, когда мы действовали, перекладывая его на носилки.

Я стоял у головы, когда мы зафиксировали его позвоночник и шею в шейном воротнике, и тогда, наконец, я смог хорошо разглядеть Рида.

Вдоль правой стороны его красивого лица были порезы от осколков стекла, которые выстрелили в воздух, когда грузовик врезался в него, и несколько осколков остались в его щеке. Его темные волосы были пропитаны кровью, стекавшей по брови.

— Рид? Ты можешь посмотреть на меня? — сказал я, вытаскивая фонарик и щелкая им. Когда он открыл глаза, я почувствовал небольшое облегчение, что его зрачки не расширены — что было бы очень плохим признаком в случае травмы головы — и поднял палец, чтобы он проследил за ним. Затем я убрал палец, чтобы посветить фонариком и посмотреть, как он отреагирует, но в этот момент Рид издал ужасный звук, начав задыхаться, и мы начали действовать.

Все время, пока мы его реанимировали — интубировали и подключали капельницу — я продолжал говорить, давая Риду знать, что происходит, хотя, если честно, это было больше для того, чтобы держать меня в здравом уме.

Как только мы загрузили носилки, я забрался через заднюю часть машины скорой помощи, чтобы быть рядом с Ридом, и оглянулся на Майка.

— Ты в порядке? — спросил он, и я знал, что он имел в виду меня, а также Рида. Выдохнув, я быстро кивнул ему.

— Поехали.

Майк захлопнул двери машины, оставляя меня в маленьком пространстве наедине с Ридом и его затрудненным дыханием.

Я не мог вынести этот звук. Не от него.

Мне нужно было нарушить зыбкое молчание, пока оказывал медицинскую помощь и стабилизировал его состояние, и я сказал:

— А ты думал, что неисправность машины латте был самым худшим моментом этого дня.

Тьфу. Да, неудачное время для такой шутки, но лучше пусть это будут ужасные шутки, чем вообще ничего, и я чувствовал необходимость продолжать говорить, чтобы он слышал меня и знал, что кто-то был с ним рядом.

— Ты можешь поверить, что мы до сегодняшнего дня не знали имен друг друга? Это немного глупо, правда? Всегда проходили мимо друг друга по утрам, но никогда ничего не говорили. На самом деле, я всегда думал о тебе, в моих мыслях ты был Синей птицей, нет, я никогда не говорил это тебе в лицо, — я взглянул на его все еще закрытые глаза. — Ну, во всяком случае, не наяву.

Краем глаза я видел, как Майк по дороге регистрировал Рида, и знал, что он слушает каждое мое слово, но никак не реагировал на это. Я пожал плечами. Он делал вид, как будто ему известно не больше, чем Риду.

— Ты, наверное, думаешь, почему Синяя птица, верно? — продолжал я. — В первый раз, когда я тебя увидел, на тебе была светло-голубая рубашка под курткой, а на лацкане была какая-то серебряная булавка, похожая на крылья. Полагаю, это зацепило меня, и... ну, ты зацепил меня, правда. Итак, я думаю... я думаю, именно по этой причине, Синяя птица всплыла в моей голове, так вот кем ты был для меня с тех пор.

Я взглянул на его показатели и сглотнул.

— Не знаю, зачем я все это говорю, но вот так. Иногда некоторые вещи не имеют смысла, но ты должен принять их. Вроде того, что происходит сейчас.

Я глубоко вздохнул, изучая его лицо. Это красивое, изрезанное лицо и человек, которому оно принадлежало, никак не заслуживал того, что с ним происходило.

Это казалось нереальным, переход от нашего разговора еще полчаса назад к тому, что я везу его в больницу. Это напомнило мне то, что я знал, что было каждодневной правдой — несправедливость этой жизни, которая не пропустила кого-то только потому, что он был хорошим человеком. Я не знал этого мужчину, но нутром чуял, что он хороший. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы он дышал, чтобы он был в безопасности.