- Позволь спросить тебя кое о чем, - перебил Вэн, пытаясь удержать из последних сил свое терпение. - Что для тебя важнее? Твоя жизнь или ранчо?

Она коротко рассмеялась.

- Никто не собирается меня убивать. В любом случае, несколько месяцев назад я попросила папу сократить количество охранников, патрулирующих ранчо, так как они нам не нужны. Он был недоволен этим. Но у меня есть полный комплект людей, что означает, что у меня более чем достаточно охраны, чтобы защитить меня. Мне определенно не нужно быть здесь.

- Да, с кучкой наемников, которым весь день нечего делать, кроме как ходить по периметру и стрелять в кроликов, - он откинулся на спинку кресла. - В то время как здесь ты была бы с морским котиком, чье последнее задание было пару недель назад в Восточной Европе, освобождая пленных людьми из лап работорговцев.

Темный взгляд Хлои не дрогнул.

- Мне все равно, каким было твое последнее назначение. Мое ранчо в Вайоминге, а не в Нью-Йорке, и именно там я должна быть.

Упрямая женщина. Как он мог забыть об этом? Даже когда она была ребенком. Тогда он был впечатлен этим. Каждый раз, когда она падала с пони, на котором он учил ее ездить, она поднималась на ноги, отряхивалась и снова взбиралась на спину животному. Ее подбородок был задран, а взгляд был таким же, кок и прямо сейчас. Который просто кричал, что она собирается делать только то, что хотела.

К несчастью для нее, это был тот самый раз, когда ее решимость не могла победить.

- Но это не твое ранчо, Хлоя, - Вэн говорил спокойно. - Оно мое.

На ее лице промелькнуло другое выражение - шок, или ярость, или боль, или, может быть, сочетание всех трех, он не мог сказать. Затем она отвела взгляд, ее челюсть сжалась, ее плечи сгорбились, как будто она пыталась удержать все эти эмоции внутри себя.

- Это мое ранчо, - повторила она, словно говоря, что так оно и будет. - Оно мое. Последние пять лет я проливаю туда свою кровь, пот и слезы, - она бросила на него мрачный взгляд. - Когда ты в последний раз ступал на него?

Вэн неловко заерзал в кресле, потому что у него было чувство, что она знает так же хорошо, как и он, сколько времени прошло. Но для этого были причины, причины, которыми он не собирался делиться с ней прямо сейчас, потому что, откровенно говоря, на кону стояли более важные вещи, чем то, как долго он отсутствовал на чертовом ранчо.

- Неважно, когда я последний раз ступал на него, - он попытался расслабиться. - Важно то, что ты в опасности и ранчо больше не безопасно. Что означает, что ты останешься в Нью-Йорке, пока все не закончится.

Что-то вспыхнуло в темных, цвета горького шоколада глазах Хлои.

- И как долго это будет? Недели? Месяцы? Годы? Папа и Де Сантис были врагами двадцать лет. Так что, если ты говоришь мне, что я должна остаться здесь…

- Это не будет проклятые двадцать лет, - огрызнулся он, не зная, почему позволял ей так сильно раздражать его, только уверен, что она определенно очень раздражала его. - И если ты думаешь, что мне это нравится больше, чем тебе, то можешь подумать еще раз.

На ее лице появилось упрямое выражение.

- Я здесь не останусь, Салливан. Я не останусь. И ты не сможешь заставить меня.

Блядь.

- Значит, тебе насрать на собственную жизнь?

Она фыркнула.

- Конечно, мне не насрать. Ты просто не дал мне убедительных доказательств, что мне здесь лучше, чем на ранчо. А так как ты этого не сделал, будь я проклята, если останусь здесь дольше, чем нужно.

Дважды блядь.

Гнев пылал, как угли, прямо в его груди. Он не хотел иметь дело с этим дерьмом. Что он хотел, так это исправить беспорядок, который оставила в компании смерть Ноя, найти нового генерального директора, чтобы управлять ею, а затем вернуться на базу и к военной карьере, в которую он вложил все свое сердце и душу.

Чего он не хотел, так это чтобы Хлоя спорила, когда ей угрожала опасность. Особенно, учитывая то, что, если он не запрет ее в одной из комнат наверху, то не сможет удержать ее здесь, если она захочет уйти. Хотя, честно говоря, если бы дело дошло до того, чтобы запереть ее в комнате, чтобы спасти ей жизнь, он бы так и сделал.

В качестве альтернативы, он может отпустить ее, так как она права - у нее есть некоторая охрана на ранчо. И с каких это пор он обращает внимание на пожелания старика?

Хорошая идея. Его отношения с Ноем настолько ухудшились после фиаско в Колумбии, что Ной не пошел на какие-либо уступки ради него. Так почему же он должен повиноваться желаниям старого ублюдка теперь, когда он мертв?

Он уставился на Хлою, стоящую у камина. Ее подбородок был вздернут, а в глазах блестело свирепое неповиновение. На ее кожаной куртке все еще была влага, и влажные волосы завивались от тепла, и, хотя она злилась и не пыталась скрыть этого, в ней было что-то уязвимое.

Желание защитить, которое он почувствовал, когда она вышла из машины, снова подняло свою голову, хотя он и не хотел этого. Господи, он не мог позволить своим собственным проблемам с отцом влиять на него в этом вопросе, и он знал это, независимо от того, как велико было искушение просто позволить ей делать то, что она хотела. Угроза Де Сантиса была реальной. Чезаре Де Сантис владел самой передовой в стране компанией по проектированию и производству оружия. Он был богат, невероятно силен, и очень, очень опасен, и у него были веские причины преследовать Хлою.

Вэн не мог этого допустить.

Она была его младшей приемной сестрой. И хотя он не видел ее почти десять лет, он все еще носил с собой маленький камень, который она дала ему много лет назад. Напоминание о доме.

Он должен был защитить ее.

Он медленно встал со стула, огибая кофейный столик и еду, которая выглядела так, будто ему самому придется ее съесть, если он не хочет, чтобы она пропала даром, и подошел к ней. Хлоя наблюдала, как он приближается, ее взгляд стал настороженным, а поза напряженной, хотя он понятия не имел, почему.

Он остановился, глядя на нее, в черные глубины ее глаз. Там пылал огонь, маленькое сердитое пламя.

Ранчо было важно для нее, он это понял. И он тоже мог это понять, поскольку его собственная карьера была для него очень важна. Она также была в ярости, и было очевидно, что часть этого гнева была направлена на него. Он не винил ее за это, вовсе нет. Если бы он был на ее месте и ранчо отдали кому-то другому, он бы тоже был в ярости.

Что навело его на мысль.

- Ты знаешь, что я могу взять тебя, отвести наверх и запереть в одной из спален, не так ли? - тихо спросил он.

Пламя в ее глазах подскочило еще выше.

- Попробуй, засранец.

- Я знаю, что ты злишься, милая. Я знаю, ты ненавидишь меня сейчас, и папу тоже, и черт возьми, у тебя есть причины. Но это дерьмо настоящее, понимаешь?

- Не надо меня опекать. Я жила с этим дерьмом всю свою жизнь, и, честно говоря, с тех пор, как тебя не было здесь восемь лет, откуда ты знаешь, насколько оно «настоящее» или нет?

Ладно, он предположил, что ее злость была из-за того, что она покинула ранчо. Только сейчас это звучало так, будто она злилась, что его там не было. Что было странно, так как он не думал, что их отношения были близкими.

И кто в этом виноват?

Вэн проигнорировал эту мысль.

- Да, я понимаю. Ты злишься. Что насчет предложения? Ты остаешься в Нью-Йорке, позволяешь мне защитить тебя, и когда Чезаре Де Сантис перестанет представлять угрозу, я отдам тебе ранчо, и ты сможешь вернуться в Вайоминг.

Хлоя открыла рот. Закрыла его. Посмотрела на него чуть дольше. Потом встала на ноги, и, очевидно, попыталась развеять для себя все сомнения.

- Ты не хочешь его? - спросила она после напряженной паузы. - Я имею в виду ранчо?

- Черт, нет. Сначала мне нужно разобраться с компанией, а потом я планирую вернуться на базу. Я не хочу, чтобы меня что-то связывало, понимаешь?

Ее взгляд сузился, пристально изучая его.

- Сколько времени это займет? Чтобы разобраться с Чезаре де Сантисом?

- Понятия не имею, черт возьми. Защита тебя была моим главным приоритетом.

- Но ведь это могут быть дни, верно? Или недели? - ее влажные волосы подсохли мягкими черными волнами, покрывая узкие плечи. - Я не могу оставаться здесь так долго.