«Знаешь, Роза, — выдала я, — бери, какой есть. Там разберёшься. Может и не нужен тебе будет к тому времени император. Если окажется, что император тот, который в шапке, так этот тебе точно не нужен».

«Это ещё почему?» — поинтересовалась Роза.

«Он войну 1812года проиграл, — сказала я, — зачем тебе неудачник».

«Фу, лузер, — скривилась Роза, — в шапке брать не буду».

«Иди, давай, действуй, — напутствовала я дуэнью, — а то пока мы с тобой выясняем, нужен он тебе или нет, очередная Метакса объявится и наложит лапу на твоего Наполеона».

«Не наговаривай на Метаксу, — вступилась моя Светлейшая донна за греческий коньяк, — она очень мягкая и такая приятная, прям душу греет. А главное, ведёт себя достойно, не то, что некоторые японки, — пустила шпильку Розалия, — хотя у них там, в Греции, знаешь как с мужиками трудно?»

«А где с ними легко? — поинтересовалась я, — в Голландии вон, тоже не всё так просто. Голландия она вообще — страна контрастов, и ничего. Живут же как-то».

«А, что собственно, Вы молодая леди, имеете против Голландии?» — услышала я в своей голове скрипучий старческий голос.

«Против? — совершенно искренне удивилась я, — да, как Вам, милейший, такое в голову могло прийти!»

Поискав глазами говорившего в моей голове и так его и не обнаружив пришлось продолжить свою пламенную речь в никуда, — я, между прочим, в восторге от трех вещей: голландской живописи, тюльпанов и грибов».

«Каких грибов? — удивился старичок. Судя по всему по поводу живописи и тюльпанов наши мнения совпадали.

«Галлюциногенных, — сказала я, — каких же ещё, — а вы сами кто, простите, будете? И что собственно вы в моей голове делаете? — решила поинтересоваться я.

«Я, деточка, Хендрик Антон Лоренс, — представился вписавшийся в разговор дедуля, — слышали о таком?»

«Если я скажу, что слышала, но не могу вспомнить, что именно — Вы мне поверите?» — сгорая от стыда, спросила я. Было крайне неловко от того, что я слыхом мне слышала о таком, судя по его представлению, выдающемся деятеле.

«Эх, молодость, — вздохнул голландский Антон, — я, деточка, физик. Нобелевской лауреат 1902года, создатель классической электронной теории».

«Простите великодушно, — попросила я, — не сильна я в физике».

«Зато в грибах великолепно разбираетесь», — поддел меня старичок и отключился.

Роза, нашего с физиком разговора не слышала, а потому оставшись на своей волне, продолжила тему: «Про Голландию ничего не слышала, говорить не буду, — ответила мне Роза, потихоньку припудривая носик, — а вот про Грецию слышала. Сложно у них там всё. Исторические предпосылки, этническая обусловленность, память клеток», — давила на меня Роза интеллектом, и где только слов таких нахваталась?!

«Всем сейчас сложно, — философски заметила я, — а ты пойди и срази наповал этого несчастного, своей красотой. Помнишь, красота — это страшная сила?! Иди уже давай, примени её по назначению».

Роза растворилась, как и не появлялась.

«Что-то давненько меня никто ангажировать не пытался, — подумала я, — как-то даже странно. Я на балу уже, столько времени и ни одного разбитого сердца. Вон мой торт и та успела и своё разбить и по чужому потоптаться. Живут же люди!» — завистливо вздохнула я.