часть пятая

ЧАСТЬ 5

«А кто не хочет ангажироваться, — подумала я, — тихонечко линяет в сторону буфета».

— Обворожительная, — раздался у меня над ухом звонкий мужской голос, — могу я ангажировать Вас на танец.

Передо мной стоял бравый военный, вероятней всего гусар, какого-то там полка. Ментик с позолотой на одном плече и узкие синие рейтузы, заправленные в высокие до блеска начищенные сапоги, выгодно подчёркивали ширину плеч и стройность ног этого, без преувеличения, красивого мужчины. Закрученные усы на безукоризненно выбритом лице и легкий шлейф дорогого алкоголя, выдавали в нём того ещё сердцееда и безжалостного соблазнителя. Всё в его облике, от улыбки до отточенных бесконечными балами движений, было рассчитано на моментальную победу над очередным женским сердцем, которых у него, как я думаю, была большая коллекция.

Улыбаясь гусару и хлопая ресницами, на манер фарфоровых кукол, я мылено позвала дуэнью: «Роза! Роза, что делать? Роза, да отзовись же ты, наконец!»

Гусар, предложил мне руку и я, не очень разбираясь в тонкостях бального этикета, почти протянула ему свою, как в голову сиреной раздался голос, потерявшейся было Розы.

«Не вздумай даже, — мысленно кричала моя опекунша, — подавать ему руку, — вы же не представлены друг другу. Ты просто не имеешь права сама заводить знакомства или, не приведи Господи, танцевать с незнакомыми тебе мужчинами. Тем более с гусарами. А

ещё тем более конкретно с этим!»

Сделав протянутой гусару рукой, какой-то совершенно немыслимый пируэт, окончившийся на юбке моего бального платья, которое, как, оказалось, срочно необходимо было разгладить, я решила уточнить.

— Прости, любезный, — обратилась я к военному, — а мы разве знакомы? — поинтересовалась я.

— Нет, — четко ответил гусар, — но всю жизнь мечтал познакомиться с такой прекрасной незнакомкой.

— В таком случае, — сказала я, небрежно обмахиваясь веером, — вы вполне в состоянии подождать ещё немного, раз прождали возможности со мной познакомиться всю свою жизнь.

— Зачем? — удивился гусар.

— Что б найти того, кто представит нас друг другу, — наивно хлопая ресницами, ответила я.

Опешивший было воин, быстро нашёлся, предложив: «А может сначала мазурка, а потом представление?»

Оценив степень наглости, как «очень сильная», я ответила: «Предполагаю, что потанцевав с незнакомым мужчиной мазурку, я устрою такое представление для присутствующих здесь господ, что в Вашем, нуждаться уже не буду».

Гусар заметно погрустнел, но решил так просто не сдаваться: «Скажите, королева моего сердца, кто бы мог представить нас друг другу, и я тот час устрою это для Вас».

— Я думаю, Князь не откажет Вам в любезности, — ответила я, — тем более, что я кроме него и графа Калиостро больше ни с кем не знакома.

Кандидатура предложенных мной мужчин

как-то не вдохновила гусар и он, устремив на меня свои небесно-голубые глаза с лёгкой поволокой произнёс: «А может, ну их эти условности?»

Я посмотрела на гусара, и глубоко вздохнув, от чего грудь в декольте платья призывно колыхнулась, произнесла: «А действительно, к чему церемонии?! Давайте оставим условности другим».

Во время моего монолога лицо гусара с каждым словом озарялось всё больше и больше, и чуть не лопнуло на последней фразе, которая прозвучала примерно так: «Я так хотела сказать Вам это с самого первого Вашего слова, но условности не позволяли, а раз мы их отбрасываем, то я говорю Вам, а пойдите как к чёрту, Ваше Благородие!»

Не смотря на гремевшую мгновение назад музыку, в зале опять воцарилась тишина.

«Они, что там, звук вырубают, что ли?!» — подумала я и в ответ получила так же мысленно «Нет. Звук смолкает сам, — сообщил мне Князь, — исключительно от Ваших ответов».

Найдя Князя глазами, я мысленно поинтересовалась: «И, что не так?»

«Ничего, кроме того, что до Вас, так поручика ещё никто не посылал»

«Что вообще никто?» — удивилась я.

«Нет, — ответил мне граф Калиостро то же, кстати, мысленно, — посылать, конечно, хоть и редко, но посылали, но вот так, что б даже до мазурки. Такого ещё не было».

«Скажите граф, если не секрет конечно, — обратилась я к Калиостро, — почему Вы не сопроводили меня к госпоже Смерть?»

«Понимаете, дорогая графиня, — ответил, не задумываясь граф, — к этой госпоже у каждого из нас своя дорога. И не верти тому, кто скажет, что не встречался с этой дамой.

Я как маг, и поверьте мне, не самый слабый, просто не имею право вмешиваться в Вашу жизнь, даже косвенно. Все Ваши действия, графиня, должны быть результатом исключительно Вашего выбора. И никак иначе».

Я посмотрела в глаза графа и почему то ему поверила. В них не было страха, в них была усталость от бесконечной жизни и такая тоска, от человеческой предсказуемости. Продолжили разговор мы уже вслух.

— Я верю Вам граф, — сказала я, — было бы очень странно, если б Вы боялись Смерти.

— Скажите, Неждана, — обратился ко мне граф, придерживая за локоток, — Вы любите гадания?

— Только святочные, — ответила я, — мы дома очень весело проводим Сочельник и Рождество. Так вот, на Сочельник у нас обязательно гадания.

Граф улыбаясь уголками губ, удивлённо приподнял одну бровь.

— Да, граф, — сказала я, заметив эту полуулыбку, — ничто человеческое нам не чуждо. И желание знать, что произойдёт в наступившем году неистребимо, но, — я сделала небольшую паузу, акцентируя внимание на том, о чём пойдёт речь, — в нашей семье все гадания шуточные, и плохих предсказаний просто не существует. Всем, кто примет участие в нашем празднике обязательно будет предсказано какое-нибудь хорошее или очень хорошее событие.

— Но ведь это обман, — уже не скрывая улыбки, сказал граф.

— Это, смотря как на это посмотреть, — ответила я, крутя в руках веер, — кому станет лучше, если человек за ранее узнает, что его ждут проблемы, болезни, нищета или смерть? — спросила я и тут же ответила, — никому. А если человек будет жить надеждой на что-то доброе и хорошее, что обязательно должно произойти в его жизни — это ведь Святочное гадание, то и невзгоды в будущем ему будет легче перенести. Мне так кажется, — завершила я мысль, уточнив у графа, — простите, я не слишком болтлива для бала.

— Что Вы графиня, — смеясь, ответил граф, — Вы просто прелестны. И надо отдать должное, в ваших рассуждениях есть доля правды.

— Спасибо, Вы слишком добры ком не, граф, — слегка краснея, ответила я, — но я впервые на балу и понятия не имею, как себя положено вести и о чём принято говорить.

— Графиня, — ответил Калиостро, едва касаясь губами пальцев моей руки, затянутой в перчатку, — как говорят в Вашем мире, не заморачивайтесь, кажется так?

— Именно так, — смеясь, подтвердила я слова графа.

— Вот и воспользуйтесь мудрым советом своего времени, — предложил граф.

— Я постараюсь, — честно ответила я.

— Графиня, в очередной раз убеждаюсь, что, Вы бесподобны, и беседовать с Вами для меня большая часть и удовольствие, но, — граф выразительно показал глазами на расступающуюся перед нами людскую толпу, — к Вам уже спешит кавалер, которому, вот уж действительно, не принято отказывать.

Я посмотрела в сторону расступившейся толпы и чуть не ахнула. К нам неспешно направлялся сам король Франции, не пойму только какой из них, со всей своей свитой.

— Ваше Величество, — присела я в глубоком реверансе, мысленно зовя Розу на помощь.

— Дитя моё, — сказал король, и широко взмахнув рукой, остановил движущийся за ним поток придворных, — подойдите к Нам! не бойтесь! Короли Франции не кусаются, — пошутил король, — разве что самую малость, — придворные учтиво засмеялись, передавая друг другу шутку короля, приукрашая её и восхищаясь остроумием Его Величества.

Я очень медленно направилась в сторону короля мысленно, на чем свет стоит, чихвостя ветреную дуэнью.

«Детка, ты меня звала, — раздалось наконец-то у меня в голове, и тут же — о, король, откуда он здесь?»

«От туда, — ответила я Розе, взглядом показывая направление, откуда появилось Величество, — Роза, что делать?»

«Понятия не имею, — беспечно ответила Роза, — поговори с ним, видишь, монарх жаждет общения, а там действуй по обстановке».

«Вот помогла так помогла, — подумала я в след своей сладкой тетке».