— Мы не можем так рисковать, — говорил один из них.

— Он один из нас, мы не должны отворачиваться от своих, — ответил другой.

— Все так, — проговорил орк восседавший во главе стола. — Нарвыл — один из лучших охотников, но, все мы понимаем, что безопасность племени, важнее жизни даже самого лучшего охотника. Все мы знаем, что красноглазые никого не щадят. Отправившись за ним, мы можем оставить без защиты женщин и детей. Это недопустимо. Нарвыл умрет достойно. Мы не можем рисковать. Мы скрывались сотни лет, и только поэтому все еще живы.

Орки загомонили. Они перебивали и перекрикивали друг друга.

А я смущенно вышла за порог. Невольно я стала свидетелем принятия одного из самых сложных решений для любого рода. Дать погибнуть одному или отправить на верную смерть, пытаясь его спасти еще несколько десятков. Но больше всего меня насторожило название захватчиков «красноглазые». Если это не эпитет, то здесь, неподалеку обосновались употребляющие красный обат маги или Видящие. Плохо дело. С ними орки не совладают точно. Но это не мое дело. Мне бы Вию отыскать.

Я дышала свежим воздухом, радуясь даже тому, что могу ощущать холод, когда услышала странные звуки из-за дома. В этот момент я пожалела, что оставила оружие. Едва слышный рык и шепот. Я аккуратно заглянула за стену, лишь на секунду и облегченно вздохнула. На резной скамейке у дома сидела Вия. Массивные плечи сотрясались от беззвучных рыданий, она то и дело хлюпала носом и вытирала маленьким белым платочком глаза. Я покачала головой и присела на скамейку рядом с ней. Наверное, нужно выразить свое сочувствие, но у меня не получится приобнять ее за плечи, даже если я и решусь, уж слишком она большая. Она вздрогнула от неожиданности.

— А, это ты, — расслабилась Вия, рассмотрев кто опустился рядом с ней. — Тебе еще нельзя выходить.

— Мне гораздо лучше, — успокоила я ее. — Не хочешь рассказать, что тебя расстроило?

— Это не твое дело, тем… — она остановилась на полуслове. — Ничего себе, никак не могла подумать, что ты сможешь так скоро с этим справиться. Отец говорил, что это может занять несколько недель, а ты, за одну ночь справилась. Удивительно!

— Что? — переспросила я.

— Ты справилась, Мирра. Твоя темная сила, больше не причинит вреда никому. Теперь только по твоему желанию, — она взяла меня за руку. — Пойдем к отцу.

Я была готова сдерживать боль, как обычно, но ничего не произошло. Я расслабилась, но боли не было. Я крепче сжала ее руку. Ничего. Мое проклятье исчезло, больше из меня не рвался темный мир. Мне не было больше нужды постоянно блокировать свои эмоции. Я освободилась от этой напасти.

— Постой, — я удержала пытающуюся подняться Вию. — Расскажи мне что случилось с тобой? Что заставило тебя плакать?

— Обычно плачут, когда больно и плохо? А что у эльфов не так?

— Не знаю, я не помню, когда позволяла себе плакать. Так что огорчило тебя?

— Что тебе до этого?

— Ты знаешь, очень давно, когда я еще была просто собой, мой друг сказал, что я умею находить нужные слова, чтобы облегчить боль других. Вот хочу проверить, вернулся ли этот мой дар, — невесело улыбнулась я.

— У тебя есть друг?

— И не один. У меня много друзей. Людей, которым я постоянно причиняю боль, своими зачастую необдуманными поступками. Людей, которым небезразлична моя жизнь, наверное, они волнуются обо мне даже больше, чем я сама.

— Ты очень изменилась. Хотя я ничего о тебе не знала, но по сравнению с тем, что я видела перемены просто разительные — опять всхлипывая произнесла Вия.

— Я тоже немного знаю о тебе, да и о вашем народе вообще. Я не успела расспросить Рыдгара, он обещал, что, если не сможет вас отыскать, вернется к Калисто не один, а прихватит меня, как пленницу, Гранд уже занес меч над его головой, ведь он обещал Калену меня оберегать и уж конечно он не мог позволить Рыдгару пленить меня. А потом все случилось слишком быстро, меня попытался убить дух сострадания, я спаслась, а потом пришло время мне уходить. Так что мы так и не успели нормально поболтать.

— Как интересно. Когда охотник тебя принес, я сразу обратила внимание на твое оружие, и на шрамы, судя поэтому, ты очень воинственная.

— Нет, Вия, мне не нравится моя роль, она даже мне неприятна, особенно теперь, но у меня нет другого выхода я должна себя защищать, и убивать врагов, а иногда и друзей, — едва слышно и печально добавила я.

— Мы не такие, мы отреклись от злобы и кровопролитий и вот теперь пришла расплата. Беда пришла в наш дом, а мы не можем ничего сделать. Мы теряем людей, но все что делаем — продолжаем прятаться.

— У каждого, Вия, свой путь. Мой лежит через постоянные неприятности и столкновения. Это вынуждает меня быть той, кем я являюсь. Каждому даются испытания, но все они лишь укрепляют, если не убивают. Но, это я отвлеклась, что за беда у вас случилась?

— Красноглазые. Они появились здесь весной. Сперва, мы решили, что это такие же бедолаги, как и мы, которые ищут убежище в этих лесах, но потом стали пропадать охотники. А потом мы стали находить, то что от них оставалось. Несколько смельчаков отважились подобраться к утесу поближе и видели, как красноглазые убивают пленников.

— Вия, это очень важно, красноглазые — маги? Или воины в белых одеждах?

— Нет, белых одежд там никто не носит, только разноцветные балахоны.

— Маги, — выдохнула я. — Но это не упрощает дела. Если бы здесь был Кален, все стало бы гораздо проще. Итак, маги убивают ваших охотников, а вы ничего не можете им противопоставить?

— Да, — в отчаянии воскликнула она. — Отец запретил мужчинам ходить в ту сторону, велел не выпускать детей и скрываться, избегать встреч с ними.

— Должна заметить, Вия, это очень разумное решение. Ты не представляешь на сколько они опасны. Меня даже удивляет, что они еще не нашли вашу деревню и не перебили вас всех.

— Нашу деревню нельзя найти случайно, — всхлипнула Вия. — Это заповедная земля, сюда могут прийти только те, кого ждут, кто знает путь.

— Это хорошо. И ты переживаешь за охотников, которые не вернулись и опасаешься, что это так и продолжится?

— Не за всех охотников, Мирра, за одного из них. Они собрали группу из десятки лучших молодых мужчин и отправились вызволять пленных, вопреки приказам отца, но не вернулись. Мы нашли уже тела девятерых, остался только Нарвыл.

— Он дорог тебе? Он твой избранник? — догадалась я.

Она не смогла ответить, ее душили рыдания.

— Так, успокойся. Не плачь. Это не поможет ему.

— Ему уже ничто не поможет, осталось два дня.

— Вия, — как можно мягче говорю я. — В моей жизни не бывает случайностей, как показывает опыт. Я всегда оказываюсь там, где нужно и тогда, когда мне нужно, или не мне, но нужно. Понимаешь? Все не случайно. Даже если сперва и непонятно что я здесь делаю и зачем тут оказалась. Даже заточение и пытки не были случайны, я должна была через это пройти, чтобы…

— Тебя пытали? Вот почему на твоем теле столько шрамов. Но зачем это было нужно тебе?

— Чтобы обрести любовь. Чтобы понять, на сколько я дорога ему, и чтобы он смог это понять.

— Ты любишь кого-то? — удивилась она.

— Представь себе! Но я не чувствую этого сейчас, я словно окаменела, когда блуждала по этим лесам. Теперь мне нужно вспомнить, что значит любить и снова научиться чувствовать. Итак, Нарвыл, — я задумалась. — Я попробую помочь вызволить его.

— Ты? Одна?

— Именно! Одна, — улыбнулась я. — Вы мирный народ, а вот я — нет. Может быть тогда и закончится мое превращение, и я снова стану собой. Мне так холодно, Вия, внутри холодно. Словно я изо льда сделана. Смотри.

Я выдохнула, но в морозном воздухе мое дыхание не образовало пара.

— Я словно…

— Порождение тьмы, — закончила она за меня. — Ты сделала большой шаг, ты признала это. Теперь тебе нужно научиться с этим жить. Тебе нужно увидеть свет в себе.

— Поэтому я и хочу тебе помочь спасти возлюбленного. Я должна спасти его, чтобы… простить себя за ужасный поступок. Правильный, но ужасный.

Она не стала меня донимать расспросами, и я была ей признательна.

— Но как ты сможешь это сделать? Нашим не удалось даже приблизится к их лагерю.

— А как же они увидели, что это красноглазые совершают убийства?