— Быть может, их щит глушит твои способности? Хотя это очень странно, не думаю, что в империи многие знают о возможности управления энергиями. Скорее всего, это случайный побочный эффект.

— А твои способности, Инариэль? Ты можешь тут колдовать?

Он улыбается и дотрагивается до моей руки.

— Мои способности зависят только от меня, их нельзя заглушить, Мирра. Не волнуйся!

Стоп. Что-то не так. Что? Прислушиваюсь к ощущениям. Чего-то не хватает. Чего? Выпиваю кубок крепкого вина. Думаю, чего же мне не хватает. Чего-то незаметного, но чего-то к чему я уже на столько привыкла, что теперь не могу понять, что это… Инариэль болтает с Барри, я молчу и все еще не понимаю чего мне не хватает… Выпиваю еще кубок вина… Резко ставлю кубок на стол и хватаю сидящего рядом Инариэля за руку. Он удивленно смотрит на меня своими фиалковыми глазами.

— Мирра? Что такое? Ты побледнела. Не молчи же ты…

Я бессильно падаю на стул и начинаю истерично смеяться. Из глаз катятся слезы. Я поняла…

— Инариэль, я не знаю, что или кто это делает, но… мой амулет здесь не работает. Я не чувствую боли, когда дотрагиваюсь до тебя, здесь я… вполне обычный человек…

Я смотрю на кулон у себя на груди. Никакого голубого свечения, даже отблеска, простая безделушка.

— Этого не может быть! Ведь это значит… что твой… — Инариэль обрывает себя на полуслове и шепчет что-то про себя. — Мирра, это не для нас ловушка, это ловушка для тебя! Нам надо немедленно отсюда убираться. Ты в опасности. Тот, кто это сделал, знает о твоих способностях, о всех твоих способностях, ты понимаешь? Немедленно идем искать выход из этой западни!

Он не шутит. Он встревожен. Встаем из-за стола и идем обозревать город, а точнее искать выход из него. Предпочитаем держаться поближе к стенам, но натыкаемся на усиленные патрули, они нас не трогают, не мешают, но до самого вечера мы так и не смогли найти место, где бы нас никто не видел, и мы могли вырваться. Да и стены здесь в три человеческих роста в самом низком месте и гладкие что даже зацепиться не за что. Когда уже совсем стемнело, вернулись в таверну. Наспех перекусили и договорились утром продолжить осмотр. Но ни на следующий день, ни через три дня мы так и не смогли найти путь к отступлению. Нас никто не тревожил, Мойра не появлялась.

— Это просто идеальная ловушка. Тот, кому ты нужна, Мирра, очень могущественный. Ты посмотри, сколько народу собралось в одном месте, лишь для того, чтобы не дать тебе уйти, — пытался подбодрить меня Барри. — Осознает, что ты важная птица.

— Это не смешно, Барри. — обрывает его Инариэль — Прошло четыре дня, а мы все еще ничего не придумали. Я опасаюсь, что в любой момент они могут перестать быть такими доброжелательными и тогда… нам всем придется туго.

Я молчу. Я понимаю, что нахожусь в огромной опасности, если Инариэль прав, но почему-то меня совершенно не заботит моя собственная судьба. Мне страшно за них. Они в опасности из-за меня. Хуже не придумаешь. Мысли о Калене уже не согревают, уже даже не причиняют боль, я запретила себе думать, о том, что могло бы быть. Все так, как есть я не в силах ни на что повлиять. А сейчас в опасности мои друзья, моя семья. Сидим до темноты, Инариэль провожает меня до комнаты, боится за меня. Захожу в комнату и жду, пока за ним закроется дверь его комнаты. Тихонько выскальзываю на улицу. Я должна поговорить с Мойрой, должна выторговать свободу для своих друзей, я должна спасти их, этому неведомому врагу нужна я, нужно сделать так, чтобы они не пострадали. Долго хожу по улицам, горожан мы почти не встречали за все время только маги и солдаты. Рядом со мной появляется тень.

— В церковь иди. Там поговорим.

И тень исчезает.

Вот это приглашение. Но хуже мне уже не будет, так что направляюсь к церкви. В ней никого нет, горят несколько свечей у статуи Создателя. Ну вот, я пришла. Что дальше?

Из темного угла выходит молодой мужчина.

— Ты или безнадежно глупа или бессовестно отважна!

Рассматриваю собеседника. Сразу понимаю, что он — имперец. Не воин — это точно, черный волосы аккуратно уложенными волнами лежат на плечах, темные искрящиеся умом глаза внимательно всматриваются в мое лицо, ухоженная бородка аккуратно подчеркивает аристократическое лицо.

— Итак, ты глупа или отважна?

— Тебе-то что?

Он смеется.

— Скорее отважна. Меня зовут Дарк. Я хотел предупредить тебя об опасности, но опоздал. Пока я нашел способ выбраться из-под этого колпака, вы уже вошли в город.

— Ты можешь отсюда уходить?

— Да, могу. Только вот, вывести тебя я не смогу, за тобой такая слежка, что стоит им потерять тебя на несколько минут из виду, они поднимут тревогу и тогда уже не спасется никто, ни твои друзья, ни горожане. У меня немного времени. Скоро они придут сюда.

— Мне не нужно чтобы ты спасал меня, Дарк, выведи моих друзей. Это все, о чем я прошу.

Он смотрит на меня внимательно, одобрительно кивает головой.

— О тебе говорят правду. Ты понимаешь, что ждет тебя? Когда приедет лорд Каст, тебя из уютной комнаты бросят в темницу и скорее всего, будут пытать. Долго, очень долго. У него лучший мастер пыток.

— Мне все равно. Спаси их.

— Отважная маленькая надежда мира, готова умереть ради гнома и эльфа. Жаль, что я не успел узнать тебя лучше. Через два дня, пусть придут сюда. В это же время. Я выведу их. Прощай.

Дарк исчезает в темноте и в ту же минуту открывается дверь и входит отряд солдат, он был прав, они искали меня.

Через два дня. Значит, у меня еще есть немого времени, чтобы провести его с друзьями. Возвращаюсь в свою комнату, ложусь спать, пока засыпаю, приходит мысль, что это мои последние дни и я… хочу, чтобы у моих друзей осталось добрая память обо мне. Хватит искать выход, его нет для меня, а для них я уже все сделала. Эти последние два дня я хочу смеяться, выпивать и радоваться жизни. Пусть будет так.

Прямо с утра, говорю друзьям, что я не хочу сегодня ничего делать, что я хочу просто насладиться бесплатной едой и выпивкой и провести время с ними. Уже к обеду мы сильно пьяны. Шумим, веселимся, Барри рассказывает истории, мы с Инариэлем хохочем, держась за животы. Вечером играем в карты, и выпиваем. Когда время уже было за полночь, Барри пошел спать, его храп был слышен даже в общем зале. Я понимаю, что уже следующим вечером, они будут свободны, они будут в безопасности и мне становится очень легко на душе.

— Инариэль, пойдем-ка прогуляемся, а то у меня совсем туман в голове.

Мы идем по ночному городу к кромке воды. Здесь тоже есть море и оно так же прекрасно, как и тогда на закате. Снимаю сапоги, у меня осталось так мало времени, потом я уже не смогу пройтись босиком по воде. Инариэль смотрит на меня с улыбкой.

— Мирра, ты совсем пьяна?

— Нет, со мной все в порядке, просто подумалось… когда еще я смогу вот так пройтись по воде, или провести целый день с друзьями, дурачась и пьянствуя.

Жаль, что тут нет Калена, я бы все-таки хотела провести последний день с ним. А хотела бы? Ведь будь он тут я бы с ума сошла. Жаль, только, что за всю мою жизнь у меня был только один поцелуй… Поворачиваюсь к Инариэлю, но ведь это поправимо, вот, рядом со мной стоит влюбленный в меня мужчина… Почему бы не подарить ему такие воспоминания? Мне это уже ничего не стоит, скорее всего, я умру уже очень скоро, а он… будет помнить… Я буду жить в его памяти… Лунный диск освещает морскую гладь. Самое время и место…

Я беру его за руку, мы идем молча по кромке воды. Как бы решиться… Вдруг он останавливается и поворачивает меня к себе лицом. Он хочет что-то спросить, но не успевает… Я обвиваю его шею руками и целую. У него совсем другие губы, не такие, как у Калена. Его губы холодные и рука, что обнимает меня за талию, тоже холодная, но такая нежная. Кален сильнее прижимал меня к себе, казалось, что сейчас задушит, а он просто привлекает, нежно аккуратно, словно боясь спугнуть. И не сводит с меня своих удивительных фиалковых глаз. Да именно это я буду вспоминать, когда меня будут пытать, вспоминать эти два поцелуя, сравнивать этих двух таких разных мужчин, вспоминать о них. Интересно, чьи глаза я увижу перед тем, как мои закроются навек? А может быть не стоит останавливаться на поцелуе? Я же знаю, что у меня впереди только темная камера и пытки… Отпускаю его шею, он все еще обнимает меня за талию, моя рука находит завязку на его тунике и торопливо тянет за один из ее концов, другой рукой я притягиваю его к себе, удерживая за плечо. Его рука начинает ласкать мою спину, другой рукой он тянется завязки на тунике, расстегивает ее, обнажая шею. В один момент он отрывается от моих губ и его прохладные нежные губы касаются моей шеи, он проводит языком, медленно отодвигая мешающую поцелую ткань, он целует мои ключицы, прикасается к ямочке на шее. Он ничего не говорит, он не Кален, он не станет меня отталкивать. Наслаждаюсь его ласками, но понимаю, что я хочу, не только принимать его ласки, я хочу сама его ласкать. Пальцы уже не слушаются меня, не могу возиться с его пуговицами… надоело, повелительным жестом отстраняю его от себя и, схватив его, стаскиваю тунику, обнажая его тело. Мои губы жадно припадают к его шее, руки нежно гладят его грудь, он замирает, на несколько секунд позволяя взять мне инициативу в свои руки. Но когда мои руки касаются его брюк, он останавливает меня.