Глава 11

Первым пунктом на повестке дня, когда Стоуни и Эллианна перестали сердито сверлить друг друга взглядами, стало представление мисс Кейн Гвен, леди Уэллстоун. По крайней мере, Стоуни решил, что именно это следует сделать в первую очередь. Он не мог водить с собой повсюду женщину брачного возраста — не важно, хочет она выходить замуж или нет, и не вызвать при этом град сплетен. Тот факт, что мисс Кейн далеко не юная мисс, но уже почти на полке, превратит дождь с крупными градинами. Черт, а когда станет известно, что она — наследница, а он — виконт с пустыми карманами, то за этим последует потоп, который может утопить их обоих.

Уэллстоун попытался объяснить, что как только они устроят мисс Кейн под крылышком его респектабельной вдовой мачехи, то тогда и только тогда Стоуни сможет брать ее на прогулки вдвоем, разговаривать с ней наедине, сопровождать ее неизвестно куда. Высший свет может косо смотреть на незамужнюю женщину, даже в почтенном возрасте Эллианны, которая появляется на людях без компаньонки, но одобрение Гвен задушит сплетни. Кроме того, Стоуни предсказал, что Эллианну немедленно назовут «Оригиналкой», что является вежливым наименованием женщины, которая достаточно богата, чтобы вести себя настолько эксцентрично, насколько она пожелает. Женщина без средств, или без подобных связей, именовалась бы «Или нет». То есть: ее приглашали бы куда-нибудь, если возникнут пустые места — или не приглашали бы. Ее представляли бы подходящим холостякам, если бы другие девушки не нуждались бы в партнерах, или ее вообще не замечали бы.

Мисс Кейн не смогла бы остаться незамеченной.

Со своей стороны, Эллианна не видела смысла в том, чтобы посещать магазины с леди Уэллстоун, пробовать мороженое у «Гантера» в компании виконтессы, наносить вместе с ней утренние визиты. Это всего лишь напрасная трата ее времени. Если она не будет искать сестру, то предпочтет почитать газеты, посетить новые фабрики, заняться своими инвестициями.

Чем она на самом деле занялась бы, в чем, по ее мнению, ей должен был помогать лорд Уэллстоун — это проникновение в дом лорда Стрикленда, чтобы узнать, не прячется ли этот негодяй под кроватью. Или не прячет ли он там Изабеллу.

После продолжительного рычания и скрежетания челюстями — Атлас присоединился к ним, но у мисс Кейн в кармане оказалась вареная морковь — Эллианну удалось убедить в том, что выслеживание барона нужно поручить Уэллстоуну, в то время как она позволит себе осмотреть город. Кто-то может узнать ее и справиться о сестре, но только если она не станет прятаться внутри черной шляпы, напоминающей панцирь черепахи.

— Да будет вам известно, что за эту шляпку я заплатила довольно много денег.

— Что только доказывает: не все можно купить за деньги.

Эллианне пришлось прикусить язык прежде, чем она напомнила виконту, что деньги смогли купить его компанию и сотрудничество. Уэллстоун, кажется, был особенно чувствителен, когда дело касалось денежных вопросов, хотя Эллианна не могла понять почему. Она не видела ничего постыдного в том, чтобы зарабатывать себе на жизнь, получать честно заработанную плату. В том, что будет делать лорд Уэллстоун, нет ничего подлого, особенно потому, что он не согласился на взлом и проникновение, как она того хотела. Так что с того, что ему платят за то, что он сопровождает женщину на бал? Уэллстоун мог бы стать кучером, или лакеем, подметающим улицы после того, как проедет экипаж. Конечно же, он мог бы вступить в армию, или служить церкви, или изучать право — все эти профессии считались достаточно благородными для аристократов, но он, по крайней мере, проявил инициативу. Эллианна не стала меньше уважать его из-за этого. Но не стала уважать и больше, потому что виконт вел себя как спесивый, назойливый, приводящий в ярость представитель мужского пола.

Однако она позволила убедить себя. Уэллстоун знал бомонд намного лучше нее; иначе ей не пришло бы в голову нанять его. Поэтому Эллианна покорно отправилась на встречу с Гвен, а затем за покупками. Тетя Лалли отказалась ехать, когда это не мог услышать Стоуни, конечно же. Как, сидеть молча, пока аристократишки будут распивать чаи? Или платить какой-нибудь обманщице с французским акцентом в шесть раз больше, чем на самом деле стоит шляпка? Она поклялась причиндалами святого Тарцизия, что ей вполне достаточно одной шляпки, и кроме того, она сможет приобрести товары лучшего качества — и по лучшим ценам — у друзей своего покойного мужа.

Эллианна отправилась одна и, к собственному удивлению, получила массу удовольствия. Леди Уэллстоун оказалась очаровательной компаньонкой, такой же глуповатой, как и предсказывала тетя Лалли, но при этом знающей о моде намного больше, чем кто-либо из тех, с кем девушка встречалась раньше. Виконтесса на самом деле полагала, что женщина в любое время должна выглядеть наилучшим образом — ради себя, а не для того, чтобы угодить кому-то. Эллианна решила, что такая привлекательная молодая вдова могла бы давно снова выйти замуж за эти годы, следовательно, она одевается не просто чтобы привлечь мужчину — и девушка одобрила это. При этом Гвен — потому что, по крайней мере, они быстро стали звать друг друга по именам, — была, без сомнения, предана своему пасынку: пела ему дифирамбы, перечисляла его достоинства, ссылалась на его мнения… и, вероятно, планировала его свадьбу. Что вполне устаивало бы ее, заявила Эллианна, несмотря на непривычный приступ боли, если бы она не являлась выбранной невестой.

Ей пришлось пресечь подобный необоснованный оптимизм на корню, особенно если они с Гвен собирались стать подругами.

— Вы знаете, что лорд Уэллстоун находится у меня на службе?

— О, мне хотелось бы, чтобы вы не говорили так об этом. Высшее общество не одобряет упоминания о ремесле, вы же знаете. Что ж, вы можете и не знать, моя дорогая, потому что вы могли и не мечтать о том, что вас сочтут… Боже, все же знают, что ваш отец был… так я полагаю…

Эллианна начала понимать свою новую знакомую, как бы уклончиво та не выражалась.

— Но они притворятся, что я — одна из них, если я не стану постоянно напоминать им о моем происхождении.

Гвен расплылась в улыбке.

— Вы так умны. Прямо как мой дорогой пасынок. Это так унизительно, что дорогому Обри пришлось… То есть, его отец был не настолько осторожен, как ему следовало. И мы пытаемся игнорировать то, что необходимо, потому что есть те, кто может оказаться не таким понимающим. Конечно же, они никогда не сталкивались с тем, что модистки напоминают им о долге, или о том, что ради экономии приходится закрывать комнаты, так что чьи-то кузены вынуждены… — Гвен позволила себе слегка нахмуриться, исказив красоту ее все еще молодого лица, но только на мгновение. Она потрепала Эллианну по руке. — Но я уверена, что дорогой Обри все равно помог бы вам, из любезности или джентльменского долга, потому что он так добр и заботлив.

Эллианна ни на секунду не поверила, что член высшего общества причинит себе неудобства ради дочери Эллиса Кейна, если только не увидит в этом какую-то выгоду для себя. Стараясь не ранить чувства хозяйки, Эллианна только улыбнулась.

— Лорд Уэллстоун — в самом деле прекрасный джентльмен, но говорим ли мы вслух об этом или нет, но наше соглашение носит деловой характер. Надеюсь, что вы не увидите нечто большее в нашей договоренности.

В груди матери — или мачехи — надежда всегда умирает последней.

— Ах, но вы будете проводить много времени в компании друг друга.

— Но не водить компанию, как обычно говорят о паре влюбленных. — Эллианна твердо стояла на своем. — Мы не станем ходить на свидания друг с другом.

— Но ваши шаги так хорошо подходят друг другу. Большинство леди едва достает ему до ключицы. Хотя мне и не следовало упоминать об анатомии джентльмена.

Тетушке Лалли тоже не следовало этого делать, но ее это никогда не останавливало. Эллианна снова улыбнулась и согласилась, что высокий рост у мужа — всегда желанное качество, особенно для такой женщины-каланчи, как она.

— Однако мне не нужен муж. Я не собираюсь выходить замуж.

— Что, никогда? — Гвен пришла в ужас. Ее глаза наполнились слезами. — Все эти красивые детки! Мои внуки!