Этот человек мог бы научить меня парочке фишек личного ухода. Если я не ошибаюсь, даже в его брови втерт гель. Слишком уж подозрительно идеальны эти дуги.

– Готова?

Радуюсь, что он не просится внутрь, киваю и закрываю дом на ключ. Тео без моей просьбы установил новый дверной замок, за что я благодарна.

И я не думаю о нем, потому что ему запрещено появляться в моих мыслях.

Великолепно. Не прошло и двух минут с Крейгом, а твои мысли уже блуждают в сторону того-чье-имя-нельзя-называть.

Я поворачиваюсь к Крейгу с фальшивой улыбкой, уже зная, что вечер будет катастрофой.

Крейг повел меня, вероятно, в лучший ресторан в округе. Он в городе к югу от Сисайда и, очевидно, дорогой – с официантами в смокингах, молча скользящими вокруг, и пианистом, играющим тихую мелодию на небольшом рояле в дальней стороне зала. Мы сидим за столом со свечами у окна с видом на океан. Я стараюсь не слишком беспокоиться вкусом Крейга в музыке, с которой я познакомилась по дороге.

Ему нравиться полька. Полька, мать вашу!

Помимо этого провала – ну и склонности доминировать в разговоре, о которой мне уже известно, – у него прекрасные манеры и легкость в общении. Он умный, вежливый, привлекательный и забавный. Не говоря уже о стиле и утонченности. Он тот тип мужчин, который мама любой женщины хотела бы видеть в качестве зятя.

– Почему ты так улыбаешься? – спрашивает он, когда хостесс приносит нам меню.

– Как «так»?

Он наклоняет голову, рассматривая меня.

– Как будто у тебя есть секрет.

– Мне просто интересно, – смеюсь я, – почему ты до сих пор одинок.

Он с явным удовлетворением откидывается на спинку стула, улыбаясь.

– Так ты думаешь, что я – отличный улов.

Я не хочу еще больше раздувать его эго, поэтому просто пожимаю плечами. Моя беспечность заставляет его запрокинуть голову и рассмеяться.

– Ты крепкий орешек. Ты знаешь об этом, Меган?

– Меня никто таковой не считал, так что нет. Не знала. Так что... спасибо?

– Это наблюдение, а не комплимент. Но если ты хочешь комплимент, то у меня десяток наготове.

Я вскидываю брови.

– О, у тебя заранее подготовлены комплименты женщинам? Я чувствую себя такой особенной.

Глаза Крейга вспыхивают.

– Не для женщин в принципе, – бормочет он. – Для тебя. Не буду точно признаваться, сколько времени я провел, думая о тебе, но достаточно много.

Мои щеки горят. Я пялюсь на белую льняную салфетку на коленях, взволнованная его взглядом с откровенным сексуальным подтекстом.

– У тебя это очень хорошо получается.

– Что?

Я снова поднимаю на него глаза. Теперь он склоняется над столом.

– Флиртовать.

Его губы изгибаются. Он моргает словно дебютантка, робкая как грех.

– Я?

– Ага. Ты. Но ты уже знала об этом. А еще очень привлекательная, загадочная и тебя тяжело раскусить.

Это заставляет меня смеяться вслух.

– Загадочная? Едва ли. Я открытая книга по сравнению с некоторыми.

С Тео Валентайном, например.

Я прячу прядь волос за левым ухом, молча проклиная себя за то, что вспоминаю Тео. Как будто он поселился в моей голове и тусуется там, ожидая случайной возможности крикнуть: «Эй, подумай обо мне!»

Крейг наблюдает за движением моей руки задумчивым взглядом, затем встречается с моими глазами.

– Хорошо, раз ты открытая книга, могу я задать личный вопрос?

У меня плохое предчувствие, но я все равно киваю.

– Ты сказала мне во время нашего первого разговора, когда мы обсуждали смету, что переехала сюда, потому что твой муж умер. Как давно это произошло?

Желудок резко скручивает. Я сглатываю и увлажняю губы.

– Пять лет.

– Почему ты все еще носишь обручальное кольцо спустя столько лет? – мягко любопытствует Крейг.

Я кладу руку на колени и прячу большой палец в ладони, крутя простым золотым ободком вокруг пальца. Я чувствую себя незащищенной и уязвимой. Мое сердце застряло где-то в горле.

– Ответ на это, вероятно, не то, что хотел бы услышать мужчина на первом свидании.

Теперь он действительно заинтересован. Его глаза ярко поблескивают.

– Мне действительно интересно. Пожалуйста.

Я делаю вдох, надеясь, что мой голос прозвучит ровно.

– Я не снимаю его, потому что все еще чувствую себя замужней. Я по-прежнему замужем. Просто мужа больше нет.

После паузы Крейг откидывается на спинку стула, кладет одну длинную ногу на другую, складывает руки на коленях и смотрит на меня, пока я не начинаю ерзать от смущения.

– А тебя предупреждали, что тебе не захочется это слышать...

– Но я рад, что ты мне рассказала. Но возникает другой вопрос.

Мне приходится проглотить стон.

– Какой?

– Если ты действительно так думаешь, почему ужинаешь со мной?

Я размышляю об этом долго и упорно. Мне не удается найти ответ, который не будет звучать жалко или словно я использую его ради бесплатной еды, поэтому говорю ему правду.

– Потому что тебе невозможно сказать «нет».

– Боже, – морщится он, – ты выставляешь меня сексуальным маньяком.

Я выдыхаю воздух, который превращается в смех.

– Что-то пошло не так. Я имела в виду, что ты очарователен.

Он вздергивает лоб, ожидая большего. Очевидно, он не удовлетворен моей половинчатой попыткой спасти разговор, но я потеряла эти навыки и не в настроении стимулировать его самомнение.

Окидываю его оценивающим взглядом.

– Крейг, ты знаешь, насколько хорош. Половина женщин в этом ресторане посворачивали себе шеи, наблюдая за тобой, пока мы шли к столику.

– Продолжай, – он безмятежно улыбается.

Невероятно.

– Еще забавный. И умный. И много других приятных вещей, которые я не буду перечислять, потому что ты и так безумно самоуверен.

Его смешок – это звук человека, источающего уверенность в себе, который обожает, как другие люди ему льстят. Меня это ужасно раздражает.

Уверенность в себе – это одно. Высокомерие – совсем другое. Пора сбить с него спесь.

– Так что происходит с твоей кампанией? Есть новости о судебном процессе?

Если я считала, что это вмятина в его эго, то жестоко ошиблась. Он отмахивается от моего вопроса, как будто отбивается от раздражающей мухи, и с легкостью переходит к разговору о делах.

– Мои адвокаты всем занимаются. Все разрешится само собой. Давай вернемся к тебе и к тому, почему ты на самом деле пришла на свидание со мной.

Я ненадолго закрываю глаза, желая, чтобы заблудившийся астероид пробил потолок и убил меня.

– Я только что сказала тебе почему.

Он наклоняется через стол и хватает меня за руку. Так резко, что я вскрикиваю. И почему у него такие холодные руки? Да у этого мужчины температура тела как у трупа!

– Меган, ты мне нравишься. Меня уже много лет так не привлекала ни одна женщина. Возможно, никогда.

Я приоткрываю рот для ответа, но все, что мне удается выдать, это испуганное «э-э…»

Он так сильно сжимает мою руку, что я уже чувствую, как образуются синяки.

– И я просто хочу, чтобы ты знала, что я все понимаю.

Он пристально смотрит на меня. Мне ясно, что сейчас должна быть моя реплика, но я понятия не имею, о чем он говорит.

– Что, эм, понимаешь?

Он понижает голос и наклоняется ближе.

– Что никто не сможет заменить твоего покойного мужа. Очевидно, он занимает особое место в твоем сердце. Но я очень надеюсь, что ты дашь мне шанс. Я хочу узнать тебя получше, – его взгляд скользит вниз к декольте моего платья, а его голос на октаву снижается. – Я забронировал отель неподалеку, чтобы мне не пришлось возвращаться в Портленд сегодня вечером. После ужина мы должны сходить туда выпить.

Ах. Так вот оно что.

Он хочет пристроить свою тычинку в мой пестик.

И чем скорее, тем лучше, судя по тому, как он облизывает губы и таращится на мои сиськи. А мы еще даже не заказали закуски!

Сильно улыбаясь, я вынимаю руку из его ледяных лап.

– Прошу меня извинить, мне нужно в дамскую комнату.

Я не жду реакции на свою реплику. Просто встаю из-за стола, беру с собой сумочку, отворачиваюсь и ухожу.

Я сохраняю хладнокровие, пока не вхожу в туалет. Он оформлен в спокойных бежево-белых тонах, раковина украшена свежими цветами. Тут никого нет, поэтому я позволяю себе швырнуть сумку на бархатный диван у стены и крепко выругаться.

Я стараюсь не думать о Крейге плохо. В конце концов, он мужчина. У них есть потребности. И мы оба свободны. Он не делает ничего плохого, ясно выражая свои намерения. Но все было так... расчетливо. Так мелочно.