ГЛАВА 2

— Диана! — позвала меня с кухни мама. Мы с отцом в этот момент пытались подключить телевизор к мультимедийной системе, которую папа только что закончил собирать с моей помощью. Моя работа заключалась главным образом в том, что я подавала ему шурупы, инструменты и бутылку пива. До этого он уже успел установить на кухне гигантскую дверь для Мака, пока я сидела рядом и наблюдала за ним.

Не сказать, что я была мастером на все руки. К тому же, за последние пять дней настолько вымоталась, что была не самым лучшим помощником в сборке и установке. Наверное, мне стоило сдвинуть дату заключения сделки по дому, чтобы вся эта суета не совпала с переездом на работе. Не ожидала, что нужно будет сделать так много. Хорошо, что было лето, и мальчики до конца недели уехали к Ларсенам, своим вторым дедушке и бабушке. Они забрали их позавчера, и это было замечательно, потому что ранее я пообещала помощь в покраске нового салона, и это заняло у нас двенадцать часов.

— Si, Ma? [4] , — по-испански откликнулась я. Папа поиграл бровями и показал жестом, что хочет пиво. Я кивнула, стараясь не обращать внимания на морщины вокруг рта и глаз — признаки того, как они с мамой состарились за последние несколько лет.

— Ven [5] . Я приготовила polvorones для твоих соседей [6] , — по-испански ответила она голосом, не терпящим возражений.

Я застонала. Ну почему?

— Мама, не нужно никого угощать, — воскликнула я, наблюдая за тем, как папа пытается подавить смех при виде моего лица.

— Come que no? Как это нет?

Моя мама была старомодной женщиной.

Точнее, очень старомодной.

Когда я съехала от родителей, она отреагировала так, будто я забеременела в шестнадцать лет в Мехико 1930-х годов. С тех пор прошло больше десяти лет, но каждый раз, когда я напоминаю ей о том, что больше не живу под ее крышей, она хмурится. Ценности и идеалы — это не шутка для мамы.

Она, наверное, единственный человек, который, переехав в новый район, станет угощать соседей. Кажется, ей невдомек, что люди, в большинстве своем, не едят еду, приготовленную незнакомцами. Кто знает, может, в ней присутствуют наркотики или споры сибирской язвы.

Но даже если я приведу ей сотню причин, по которым не стоит разносить угощение, она, скорее всего, даже не станет меня слушать.

— Все в порядке, Mama. Не нужно никого угощать. Я уже познакомилась с соседями справа и слева. Помнишь, я рассказывала тебе об этом? Они очень милые.

— Ты должна подружиться со всеми. Никогда не знаешь, что и когда тебе понадобится, — ответила мама, давая понять, что не отступится, пока я не соглашусь.

Я перевела взгляд на телевизор и снова почувствовала себя ребенком, когда она заставляла меня делать что-то только потому, что это было вежливо. Меня это ужасно бесило, как и сейчас. За все эти годы так ничего и не изменилось — я до сих пор не могла отказать ей.

Краем глаза я видела, как отец достает из коробки DVD-диски и расставляет их на полке под мультимедийной системой, не вмешиваясь в наш спор. Трус!

— Поживее. Оно вкуснее, когда теплое, — потребовала мама, как будто я сама не знала этого.

Я мысленно выругалась и закатила глаза к потолку, моля о терпении. Большом количестве терпения.

— Диана? — Неужели я также разговариваю с Джошем и Лу?

На секунду мне захотелось топнуть ногой.

Прекратив оттягивать неизбежное, я направилась на кухню. Шкафы из светлого дерева были заляпаны, но в хорошем состоянии. Столешницы грязные, а швы между плиткой настолько серые, как будто их не протирали со времен войны во Вьетнаме. К счастью, папа уже пообещал мне помочь сделать ремонт в кухне с помощью дяди. Кроме этого, нужно было что-то решать с полом и мебелью из 90-х, которую оставили бывшие хозяева. Да и забор тоже повидал немало. Но, слава богу, пока все выполняло свои функции вполне сносно.

— Диана? — снова позвала мама, не подозревая о том, что я стою прямо за ее спиной. Глядя на эту невысокую женщину, которая семьдесят пять процентов времени была святой, а оставшиеся двадцать пять процентов — Наполеоном в юбке, сложно было подумать, какая сила таится в ней. Ее темные волосы, в которых за последние несколько лет появились седые пряди, были рассыпаны по спине. Кожа была темнее моей, почти бронзовой, а формы тучными. Может, фигурой я и пошла в отца, но напористостью и любовью к близким — в нее.

— Я здесь, — произнесла я мексиканскому Наполеону, перед которым высилась целая башня из контейнеров. И где она их столько набрала?

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросила она, посмотрев на меня через плечо.

Я покачала головой, вспомнив, как ходила продавать печенье для школьной команды скаутов, а она в отдалении следовала за мной: вроде бы и самостоятельно, но в то же время мама давала мне понять, что она рядом, если понадобится. В детстве я этого не ценила и бесилась, но сейчас… ну, сейчас я хорошо ее понимаю. По большей части. Но не в этот раз.

— Esta bien [7] . Я скоро вернусь, — немного плаксиво ответила я, не желая никуда идти.

Она прищурилась и пристально посмотрела на меня.

— Не нужно делать такое лицо. Разве ты не хочешь понравиться им?

А я еще удивляюсь, откуда у меня это желание всем нравится, черт возьми.

Пока я относила папе пиво, мама успела разложить контейнеры по двум пластиковым пакетам. Я схватила их и потащилась к входной двери, по пути дернув папу за волосы. Он как раз в этот момент закончил устанавливать мультимедийную систему и громко ойкнул. Как будто не ожидал этого.

Еле передвигая ноги, я направилась к соседям слева и справа. Молодой пары не было дома, но пожилые мужчина и женщина поблагодарили меня. Уверена, они даже не представляли, что такое polvorones. Не знаю, как, но мне удалось не рассмеяться, когда я увидела, что мама приклеила визитки и записки с надписью «ОТ ВАШЕЙ НОВОЙ СОСЕДКИ ИЗ ДОМА НОМЕР 1223» на каждый контейнер, да еще и бросила один из старых маркеров Луи в пакет. Краем глаза я заметила, как возле дома избитого парня остановилась красная машина. Но я не стала акцентировать на этом внимание, пока разговаривала с соседями. Его дела меня не касаются.

Попрощавшись с ними, я перешла улицу и направилась к дому, который был не прямо напротив моего, а слева. Мне никто не ответил, поэтому я оставила угощение на крыльце.

Следующим на очереди был дом, который я считала самым красивым в районе. Я восхищалась желтым зданием с того момента, как впервые побывала на этой улице. Мне пока не удалось узнать, кто в нем живет, потому что старый «бьюик» ни разу не отъезжал, а может я просто этого не замечала. Двор и клумбы были просто идеальными, а разнообразие цветов такое, что я едва ли смогла бы перечислить хотя бы половину из них. Ландшафтный дизайн, начиная с каменных купален для птиц и заканчивая гномами, прячущимися среди цветочных кустов, был настолько продуманным и великолепным, словно только что сошел с обложки журнала. Я поднялась по ступенькам, осматриваясь и подмечая идеи для своего сада. Пока у меня нет для этого ни денег, ни времени, но, может быть, когда Джош пойдет в университет… На двери не было звонка, поэтому я постучалась.

— Кто там? — поинтересовался визгливый и писклявый старческий голос.

— Диана, я ваша соседка из дома напротив, мэм, — сделав шаг назад, выкрикнула я.

— Диа-кто? — переспросила женщина. Дверь приоткрылась и в проем просунулась голова с идеально уложенными практически белым волосами.

Я улыбнулась.

— Диана Касильяс. Я ваша новая соседка.

Два помутневшие от глаукомы глаза моргнули, а потом дверь распахнулась шире, явив передо мной маленькую — даже меньше моей мамы, и уж точно тоньше — женщину в розовом халате.

— Новая соседка? Та, что с двумя мальчиками и большой собакой?

На первый взгляд она казалось слабовидящей. Судя по всему, мне не стоит обманываться, если она в курсе про двух мальчиков и Большого Мака.

— Да, мэм. Я принесла вам печенье.

— Печенье? Я люблю печенье. — Одной рукой пожилая женщина надела на кажущийся хрупким нос очки, а вторую, тонкую, с выступающими венами, протянула в мою сторону.

— Мексиканское печенье, — объяснила я, доставая из сумки контейнер.

Улыбка с ее лица мгновенно испарилась.