— Можете представить наши переживания! — рассказывал мне позднее Михаил Федорович Пантелеев. — Можейко не сходил с полубака, наблюдая за болтами. А больше всего мы опасались того, что вы скажете, когда узнаете о нашем самовольстве. «Снимет нам голову командующий», — вздыхал Можейко.

Я засмеялся:

— Опасались вы напрасно. За хорошую инициативу голову не снимают. А без разумного риска на войне не обойтись.

В устье Волхова «Конструктор» ввели в деревянный док и в нем перетащили через бар. В осушенном доке кораблю надежно приварили нос. 25 августа «Конструктор» уже был выведен на чистую воду. После соответствующих испытаний на нем снова взвился Военно-морской флаг. Корабль вернулся в строй действующих.

Перевозки по озеру набирали темп. Успешно курсировали паромы, перебрасывавшие в оба конца по десятку груженых вагонов. Буксиры тащили на восточный берег вереницы сцепленных железнодорожных цистерн. Сновали с грузом и пассажирами неутомимые тендеры. По большой трассе в охранении боевых кораблей тянулись за буксирами нагруженные баржи.

Но чувствовалось, что обстановка накаляется. Данные разведки свидетельствовали: противник замышляет новый удар. По ночам вражеские корабли все чаще стали появляться в районе большой трассы, причем не в одиночку, как раньше, а целыми группами. В ночь на 1 октября моряки канлодки «Нора», следовавшей в составе конвоя, в районе банки Северная Головешка услышали шум моторов. Сыграли боевую тревогу. Вскоре показалось 17 силуэтов каких-то судов. Дали запрос, ответа не последовало. Канонерская лодка открыла огонь. Противник ответил залпами пушек и очередями автоматов. Над «Норой» появился самолет и сбросил светящиеся бомбы.

Вражеские корабли были замечены и катером «МО-262» под командой старшего лейтенанта М. А. Кудрявцева к северу от большой трассы. Охотник лег параллельным курсом, и командир донес; «Обнаружил четыре десантные баржи и тринадцать торпедных катеров противника». В течение пяти минут «МО-262» вел огонь по врагу, но потом вернулся в район дозора.

Для перехвата врага я приказал выслать самолеты МБР-2 и катера, но вражеские корабли скрылись в темноте. Сказались недостаточно решительные действия лейтенанта Кудрявцева, который остался в районе дозора, плохо организованный поиск противника малыми охотниками и торпедными катерами, медлительность летчиков, взлетевших с большим опозданием. Все эти ошибки были тщательно разобраны с командным составом; штаб флотилии сделал соответствующие выводы.

На следующий день итальянские торпедные катера снова пытались напасть в этом же районе на наш конвой. И опять при первых же залпах советских кораблей поспешно ретировались.

На рассвете 9 октября звено катеров («МО-175» и «МО-214») под командованием старшего лейтенанта А. С. Миклашевского восточнее острова Коневец встретило отряд вражеских кораблей — 16 тяжелых и легких десантных барж и 7 катеров. Все они имели камуфляжную окраску: на бортах пятна желто-зеленого цвета (видимо, для маскировки при стоянке у берега). Несмотря на многократное превосходство врага, два наших катера вступили в бой. Они решительно сблизились и с дистанции 14 кабельтовых открыли огонь из своих 45-миллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов, сосредоточив удар по, ближайшим десантным баржам. С первых же залпов наши моряки добились прямых попаданий, на некоторых баржах вспыхнули пожары.

Противник ввел в действие всю свою артиллерию — более трех десятков стволов. Вода вокруг охотников кипела от разрывов. Скоро «МО-175» старшего лейтенанта Н. Ю. Пустынникова загорелся, резко сбавил ход, а затем взорвался. На воде вырос огромный костер пылающего бензина и масла.

(Много позже мне стало известно, что из моряков с «МО-175» в живых осталось четверо: командир звена Миклашевский и краснофлотцы Громов, Лященко и Савельев. Тяжело раненных, их подобрали вражеские катера. После освобождения из плена Александр Степанович Миклашевский воевал на сухопутном фронте, а потом еще долго служил в рядах Военно-Морского Флота.)

Вражеские катера замкнули кольцо. Убедившись, что спасти товарищей не сможет, к тому же и боезапас подходил к концу, командир «МО-214» старший лейтенант И. Т. Богданов направил свой катер на прорыв. Вовремя поставленная дымзавеса и преимущество в скорости помогли ему. А на выручку уже спешили канонерские лодки «Бира» и «Нора», малые охотники, торпедные катера, авиация. Враг не стал дожидаться их, повернул назад. На курсе отхода в результате ударов нашей авиации противник потерял десантную баржу, а некоторые другие его суда были повреждены.

Вечером я пригласил к себе старшего лейтенанта Богданова. Расспросил о подробностях боя. Офицер глубоко переживал гибель своих друзей. Действия катера «МО-175» он оценивал высоко. О противнике сказал:

— Десантные баржи отличаются сильным шумом двигателей, их услышишь издалека. В действиях противника хорошо отработаны повороты «все вдруг» на девяносто градусов и массированное сосредоточение огня по одной цели. На это надо обратить внимание всех наших офицеров.

Я спросил Богданова, кого из своих людей он хотел бы отметить. Командир ответил:

— Я подготовил список тех, кто наиболее достоин поощрения.

Просматриваю поданный мне листок. Командир отделения комендоров Г. З. Домякевич, старший моторист Г. П. Петров, рулевой краснофлотец М. В. Панкратов…

Да. Угроза нападения вражеских кораблей нарастает.

Спешно строим батарею на острове Сухо. Этому острову мы придаем большое значение. Он прикрывает вход в Волховскую губу, вблизи него пролегает наша большая трасса, для которой маяк на Сухо служит главным ориентиром. В штабе сложилась уверенность: если гитлеровцы решатся высаживать десанты, то прежде всего выберут остров Сухо.

Сухо — искусственный остров, созданный на отмели еще в XVIII веке. Сложили его из больших кусков гранита. Остров небольшой, размером 90 на 60 метров. В 1895 году здесь возвели маяк. К нему прилегает небольшое здание. Сейчас здесь живут моряки поста наблюдения и связи и манипуляторного пункта. Возле маяка пристроили и командный пункт командира батареи.

На острове установили три 100-миллиметровых орудия. Пролетая над Сухо, я пристально всматривался в остров. Даже с небольшой высоты с трудом можно было различить замаскированные орудия и их дворики. Поверхность острова, сложенного из крупных камней и блоков, облегчала маскировку. Вот только маяк не спрятать — но на то он и существует, чтобы его было видно отовсюду. Сколько труда стоило морякам и саперам соорудить эти дворики! Надо было долбить камень, разворачивать тяжелые каменные глыбы. Вырыли три землянки. На окопы и траншеи, на постройку дотов времени не хватило. А остров был настолько мал, что в случае боя будет простреливаться насквозь.

Весь гарнизон острова — меньше сотни человек: личный состав батареи, поста службы наблюдения и связи, манипуляторного пункта и несколько бойцов инженерной службы под командой военинженера 3 ранга В. С. Мельницкого, завершавшие оборонительные работы на острове. До меня доходили настроения батарейцев: недовольны они своей службой — слишком спокойная. Рвутся на фронт, боятся, что тут и войны не увидят. Но настал день, и такие настроения исчезли…

Утро 22 октября застало меня в Осиновце. Мы только что провели учение на тему «Отражение десанта противника на побережье Ладожского озера». В нем участвовало много кораблей и частей. Мы учитывали, что враг сосредоточил на Ладоге крупные силы. Его корабли и суда смогут принять одновременно до 6 тысяч человек. Учение прошло успешно. Ночью корабли вернулись в места своей дислокации, пополнили запасы, чтобы снова приступить к главной нашей задаче — перевозкам грузов через озеро. Я задержался в Осиновце, встречал прибывших на флотилию командующего флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца и командующего ВВС флота генерал-майора авиации М. И. Самохина. Прибыли они чуть свет, я проводил их в штаб базы, доложил о проведенном учении. Разговор наш прервал телефонный звонок. Снимаю трубку, слышу возбужденный голос начальника штаба флотилии капитана 1 ранга С. В. Кудрявцева. Он доложил, что у острова Сухо идет бой; по-видимому, противник собирается высадить десант.