Девушка не отвечает, зля его ещё больше и пробуждая не лучшие его качества. Будто всего, что было, ей оказалось мало.

— Я тебя спрашиваю, поняла? — поднимая её подбородок так, чтобы она смотрела ему в глаза.

Бесстыжие. Черные, словно бездна.

Ын Ха кивает. Поняла. Пусть отпустит. Она всё поняла. Ладони вспотели от его близости.

— Хорошая девочка, — ласково шепчет Чимин, двигаясь по направлению к двери.

Не оборачивается. Не смотрит на неё. Не видит, как она до крови закусывает губу, чтобы не зареветь на глазах у всего университета.

У него на глазах.

Пусть он не видит крах её надежд.

========== Параллели ==========

Комментарий к Параллели

Спасибо за Ваши оценки и отзывы. С ними работать хочется сверхурочно)

Приятного чтения и хорошего окончания выходных!

Чимин уходит, вальяжно складывая руки в карманы. Его спина скрывается за дверью столовой, и только тогда Ын Ха может выдохнуть. Оказывается, она всё это время задерживала дыхание.

Чтобы не дышать.

С ним.

Одним.

Воздухом.

Дверь захлопывается, сотрясая сознание и возвращая в память моменты, которые должны были угаснуть. Хотелось, чтобы они больше не всплывали в голове. Чтобы больше не тревожили, сбивая сердечный ритм и вызывая аритмию, тахикардию. Боли внизу живота. И тяжесть. Где-то в душе. Там, куда никто никогда не подберется близко, чтобы узнать об этом. Чтобы избавить от тяжелого бремени, которое тянет вниз, склоняя на колени перед судьбой и заставляя подчиниться неизвестности.

Вот оно.

Момент признания.

Поражение.

Легкий наклон головы, и волосы падают на глаза девушке. Звонок тревожит тишину в помещении, но она не двигается. Вокруг шумно. Толпа рвется к выходу, чтобы успеть. На лекцию. На последний автобус. На свидание.

Успеть.

Ын Ха сидит, совершенно не обращая внимания на суматоху в столовой, которая за минуту опустела наполовину, выплёвывая молодых и слишком амбициозных студентов наружу. Туда, где жизнь их встретит с распростертыми объятиями, показывая и радость. И боль. По щекам девушки начинают медленно спускаться слезинки, собираясь у подбородка соленой лужицей.

Соль лечит раны.

Пусть излечит и ту, что не видно.

***

— Я сделаю тебе больно, — ласково шепчет Чимин, опаляя кожу на шее своим дыханием и заставляя бесполезно забиться в его руках.

Слишком сильный.

Чтобы победить его.

Слишком слабая.

Чтобы дать отпор.

— Не надо, — скулит девушка, вжимаясь в стену позади.

По её щекам текут слёзы. Словно маленькие реки на карте мира. Такие же ничего незначащие. Маленькая влажная дорожка докатилась до его большого пальца на её щеке. Он вздрогнул, как от удара, и даже на секунду отпрянул. Его глаза потемнели, хотя и до этого были почти чёрными.

Испугался?

Чимин размазал ладонью слезу по коже, чувствуя, как девушка затихла. Даже не чувствовалось, как она дышит. Как сердце бьётся. А билось ли?

Не билось.

Пропустило несколько ударов.

Он вновь прильнул, прижимаясь теснее и забирая в плен своего тела. Такого горячего, что почти оставляет ожоги, которые вряд ли скоро заживут. Да и заживут ли вообще?

— Я всё равно сделаю больно, — касаясь щеки, произнёс Чимин, собирая своими пухлыми губами слезы на нежном лице напротив. — Очень больно, — улыбаясь своим же словам.

Ублюдок.

Его мягкие губы исследовали лицо, собирая слезинку за слезинкой и впитывая всю боль, что сам же и причинял. Почему он это делает? Он будто извиняется за свои поступки, нежно зализывая раны, что оставил сам же на чужой душе.

Дойдя до уголков соленых губ, парень остановился, заглядывая в большие глаза, полные такой хрупкой надежды, что хочется скорее разбить её на миллионы маленьких осколков и самый большой забрать себе. Чтобы пазл никогда не сошелся. Чтобы она никогда не узнала правду.

Потому что нет ничего хуже правды.

Парень это знал. Всю жизнь он искал эту самую горькую правду, чтобы испробовать её на вкус, смакуя каждое мгновение и закашливаясь от послевкусия. Послевкусие было гораздо противнее, чем он себе мог представить.

Чимин коснулся губами чужих. Неподатливых и холодных. Позволил себе посягнуть на святыню и пуститься на поиски души, шаря языком по всех углах внутреннего мира, в который он никогда не должен был вторгаться. Никогда не должен был переходить черту, за которой только пропасть. Он готов рискнуть. Нырнуть в этот омут без остатка. Насрать, что неправильно. Пофиг, что нечестно. Готов погрузиться в глубину чьей-то жизни настолько, что почти забыть, что так и не научился плавать.

И утонуть.

В собственном дерьме. В дерьме своей собственной жизни.

В боли, что причинил сам же.

Руки Чимина сгребали в охапку чужое тело, сминая кожу, приподнимая одежду. Уверяя самого себя, что это был лучший вариант. Касается нежно шеи и шепчет, почти давясь собственными словами. Он не думал, что это будет так сложно.

Сломать чью-то жизнь оказалось труднее, чем он предполагал.

— Ты ничего не сможешь сделать…

***

Опоздала.

Когда все так спешили успеть, Ын Ха уже опоздала.

Защищать уже было нечего.

Девушка поднялась со стула, забирая свои вещи и по длинному коридору следуя к парадной двери, которая нехотя выпустила её наружу. Не до конца прогретый воздух обнимал слишком крепко, практически задавливая проблески надежды в душе и позволяя ненависти селиться там, где вздумается. Холодный весенний ветер забирался под одежду своими невидимыми руками, нежно обдувая синяки и обветривая раны в попытке залечить то, что сделано человеческими руками.

Ын Ха сделала несколько шагов и остановилась, почти маниакально впуская свежесть в свои легкие, что уже горели от недостатка кислорода.Жизнь стала такой сложной. Жить стало так сложно. И больно. От того, что каждый вдох ломает ребра и обжигает лёгкие. Нежелание дышать становится сильнее, чем должно быть.

Всё проходит.

И это тоже пройдёт.

Вот только… Когда?

— Сегодня в одиннадцать, — холодно осведомила Чимина женщина с неестественно красным оттенком помады на губах.

Чимин нахмурился, отчего его глаза стали ещё меньше. Он взъерошил свои светлые волосы ладонью, позволяя пальцам полностью погрузиться в них и оставлять маленькие дорожки после себя.Раздражен. Он был раздражен. И еле держал себя в руках. Почему, блять, именно сегодня?

— Вы же знаете, что я сегодня не могу, — прищурился, выплёвывая прямо в глаза и подаваясь вперёд всем телом, наваливаясь на стол.

Женщина недовольно сжала губы и хмыкнула, пододвигаясь к нему ближе, чем позволяет субординация.

— Мальчик, ты забываешься, — прошипела ему прямо в лицо. — Здесь условия ставишь не ты.

Совсем забыл.

— Я не выйду сегодня, — сказал, поднимаясь со стула и грозно глядя на женщину перед собой.

Её некогда красивое лицо было покрыто морщинами, а неестественный цвет волос добавлял ей возраста. Слишком яркий макияж заставлял думать, что ей не хватает внимания и она ищет его где-угодно, но только не дома. Там её никто не ждёт. Даже кот. Сбежавший пару месяцев назад.

— Тогда тебя ждёт наказание, — она отчего-то улыбнулась, будто эта мысль приятно грела душу.

Ненависть этой женщины к Чимину проявлялась с самого первого дня их знакомства. С первого взгляда на его красивое лицо, она возненавидела его так, что сделала его жизнь невыносимой. Хотя и до этого её нельзя было назвать сносной. Когда они встретились, его жизнь уже была Адом.

— Наказание? — его брови полетели вверх от удивления. — За то, что я не вышел на работу в свой единственный выходной? В нашем договоре этого нет.

— А ты пойди в полицию, — насмешливо произнесла женщина, откидываясь на спинку стула.

Чимин не знал, что ответить. Ведь она была права. Всеми фибрами своей испорченной и чёрной душонки он хотел придушить эту особу. Сомкнуть на её шее свои маленькие ладони и держать до тех пор, пока она не перестанет биться в его руках.

— У меня выходной раз в месяц, — устало выдохнул парень. — Я уже загибаюсь на этой вашей треклятой работе, — повышая от злости голос. — Почему в свой выходной я должен снова заниматься этой мерзостью?

Противно.

Говорят, всё проходит.

Значит… И это пройдёт?

Вот только… Когда?

— Не сегодня, прости, — шептал Чимин, сидя на полу и прижимая к себе колени. — Я знаю, что обещал, — почти безнадежно произнёс парень, слыша всхлип на другом конце провода.