Сейчас Марко жалел, что не подумал вести прямое вещание. Это же прекрасный момент. Даже лучше, чем его первый призыв к борьбе. Он думал обо всех астерах — о тех, кто встал рядом с Вольным флотом, и о тех, кто оказался слишком труслив или введён в заблуждение, даже об осколках предательского АВП, объединившихся с Па против собственных интересов. Надо полагать, у них есть чувство гордости. До него все астеры были рабами во всём, кроме имени, а теперь они сила, равная или даже превосходящая самые могущественные империи человечества. Как же им не восхищаться? Как не радоваться?

Кольцо приблизилось так, что стало видимо без увеличения. Такое же обширное, как станция Церера, и всё-таки крошечное среди бесконечной тьмы, где даже солнце казалось все лишь необычно яркой звездой. Корабли сближались, маневрировали, менялись местами, как наперстки на столе портового жулика. Марко снова проверил строй, настучал гневное сообщение кораблю, тащившемуся сзади. Кольцо медленно приближалось. Он добавил увеличение и искусственный свет. Материал, из которого состояло кольцо, до сих пор оставался вызовом лучшим умам человечества. Конечно, Марко его не видел. Картинку на его мониторе перекрывали шлейфы их двигателей. Сказать по правде, он не глядел на кольцо, повернувшись в сторону слабого тусклого солнца. Он покоился в кресле, будто в ладони Бога.

На мониторе появилось сообщение Карала:

— Все системы проверены. Удачи всем нам.

Марко тут же ответил, и не одному Каралу, а всему экипажу «Пеллы»:

— Удачной охоты.

Еще пять минут, чтобы пройти сквозь кольцо, и начинается бой за Медину. Короткий, жестокий, последний бой, который переопределит место Вольного флота. Мысленно Марко посылал их вперед, вопреки всем законам физики. Вкус победы. Зов крови. Минуты тянулись, словно часы, и всё же пролетали чересчур быстро. Две минуты. Одна.

Ещё одно сообщение Карала:

— У нас всё получится.

Рядом — кольцо в увеличенном корабельными системами приближении. Маленькая синяя точка, наверное, станция с рельсовыми пушками. Едва заметное пятнышко рядом с ней, совсем немного светлее тьмы — должно быть, корабль. «Росинант».

Всё сознание Марко сосредоточилось сейчас в этой крошечной серой точке. Наоми. Прячась от него, она сбежала из Солнечной системы, но вот он здесь. Перед внутренним взором вставало её лицо. Равнодушное и пустое, она всегда старалась остаться бесстрастной. Растянутые в усмешке губы ныли. Болело всё тело. Но та крошечная серая точка всё искупала. Вот только...

С монитором произошло что-то странное. Сначала Марко показалось, что картинка стала зернистой, разрешение низким, но это было не так. Картинка оставалась всё той же, только теперь он мог разглядеть, из чего она состоит. Он видел не «Росинант», а поток фотонов, текущий с листа наэлектризованного пластика. Цепочки полимеров загорались, тускнели и снова вспыхивали. Как будто издали, через весь зал, смотришь на изображённое на картине женское тело, а приблизившись, вдруг видишь только мазки краски. И Наоми здесь не было.

Он вскрикнул и ощутил, как давление волной рвётся из горла. Облачка молекул, составляющих пальцы, порхали вокруг того, что было контрольной панелью. Он хотел набрать сообщение, приказать стрелять, убивать, пока у них ещё остаётся шанс, но не мог разобрать букв в растёкшихся по экрану всплесках фотонов. Слишком много деталей.

Марко уже не различал очертаний своего кресла. Связь между телом и сознанием становилась расплывчатой. С самого детства он знал, что в атомах больше пустоты, чем материи, и что на том, самом низком уровне, атомы существуют в постоянном движении. Но никогда не видел этого прежде. Марко никогда не задумывался, что он сам — просто выброс энергии. Вибрация несуществующей гитарной струны.

Внезапно сквозь облако на него надвинулось что-то тёмное.

С «Росинанта» кольцо врат казалось всё ярче от тормозных импульсов вражеских кораблей, пока не стало похоже на негативное изображение глаза — чёрная, с вкраплениями звёзд склера и ярко-белая сияющая радужка. Таймер достиг нуля. Свет нарастал. Потом ярко вспыхнул — и исчез.

Холден проверил сенсоры. Там, где несколько секунд назад шли пятнадцать вражеских кораблей, теперь просто ничего не было.

— Ух ты, — сказал Амос по корабельной связи. — Надо же, жуть какая.