ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

На следующее утро им удалось незаметно улизнуть из госпиталя. Она осталась в больничном халате и надела под него брюки, которые дал ей Кингсли. Нигде не останавливаясь, они поспешно покинули город.

— Дорогая, — позвал ее Кингсли.

Все стекла в машине были опущены, по салону Тойоты носился ветер.

— Да? — ответила она и, скользнув к краю заднего сиденья, высунула из окна руку.

— А ты уверена, что выбросила эти алмазы? Все до единого? — переспросил он.

Она посмотрела на него, затем в зеркало заднего вида, и тут же поймала на себе пристальный взгляд Марка. Он быстро отвернулся.

— Не знай я всех подробностей, то заподозрила бы, что ты вернулся только ради камней, — ответила она.

Марк не отрывал глаз от дороги, в явной попытке казаться не при делах. Она прищурилась.

— Никогда, дорогая! У меня и в мыслях этого не было. Я просто подумал, что, если бы ты несколько из них припрятала, они чудесным образом вытащили бы нас отсюда.

Лили откашлялась и отвела глаза. Уставившись на свою руку, она медленно покачала ею на ветру. Ее взгляд лениво скользнул по перетягивающему рану эластичному бинту.

— Нет, я ничего не припрятала, — прошептала она.

— Жаль.

Они вернулись в Касабланку, посчитав, что никому и в голову не придёт искать их так близко, поскольку она находилась всего в четырех часах езды от Танжера. Они не говорили о том, что они делают и зачем они туда направляются. Марк просто поехал и всё. На какое-то время они остановились, и Лили зашла на рынок, чтобы выбрать себе одежду. На те деньги, что они вытащили из бумажника Иванова, она купила себе нижнее белье, шорты, две футболки, а также пару отличных туристических ботинок. После того, как она оделась на заднем сиденье автомобиля, Лили снова почувствовала себя почти человеком.

Почти…

— Ты в порядке? — спросил Марк, когда они уже стояли в вестибюле дешевого отеля.

Она кивнула, потерев лоб кончиками пальцев. У стойки регистрации Кингсли мелодично убалтывал леди-администратора на взаимовыгодную сделку.

— Да, просто... некоторые образы навсегда теперь засядут у меня в сознании, — пошутила она.

Он нахмурился.

— Нам совсем не обязательно здесь оставаться, — заверил он ее. — Мы можем поехать прямо в аэропорт и посадить тебя на любой самолет, куда ты только захочешь.

«Ты... ты... всё в единственном числе. А куда же делись «мы»?»

— Нет, мне хочется принять душ. Просто... здесь действительно безопасно? — в миллионный раз спросила она, оглядевшись вокруг.

Она чувствовала себя очень тревожно, как на иголках. Умом Лили понимала, что худшее уже позади. Но ее тело по-прежнему находилось в состоянии повышенной боевой готовности. И это оказывало странное поляризующее воздействие на ее мозг.

— Безопаснее, чем по дороге сюда, — пошутил он.

Она мрачно уставилась на него, и он откашлялся.

— Честно говоря, я не знаю. Тебя заказал не Иванов, а Станковский — поэтому Иванов так спешил в Танжер. Он хотел добраться до тебя, добраться до этих алмазов, прежде чем это сделает кто-то другой. По-моему, это с самого начала было замыслом Станковского, думаю, он вычислил хитрую схему Иванова и хотел выманить его из укрытия. Сейчас, наверное, Станковский уже в курсе, что Иванов мертв. Никому не известно, где мы находимся, но я уверен, что ему очень бы хотелось знать, где его алмазы, так что... да, ты в безопасности. Насколько это вообще возможно в этой ситуации.

Не. Помогло.

Пожалуй, Лили стало только хуже.

«Всем нужны только эти алмазы. Моё спасение было всего лишь побочной ремаркой».

— Душ. Я просто хочу принять душ.

Марк снял им номер на двоих, и она не стала возражать. Зайдя в комнату, Лили на ходу разделась, а затем до краев наполнила ванну так, что когда она в нее забралась, вода полилась на пол. Девушка свесила свою перевязанную руку за край ванны и просидела так около двух часов.

— Ты что, собираешься там спать?! — постучав в дверь, крикнул Марк.

Лили склонила голову на бок и оглядела комнату.

— Подумываю об этом! — закричала она, затем взяла губку.

— Мы умираем с голоду, пойдем куда-нибудь поедим!

— Ребята, вы идите!

— У тебя десять минут, потом я за тобой зайду.

— Хорошо!

Вымыть волосы, не намочив повязку, оказалось практически нереально. В конце концов, она ее сняла и содрогнулась, когда по швам побежала горячая вода. Затем Лили тщательно отскоблила каждый сантиметр своего тела, охая и постанывая каждый раз, когда натыкалась на очередной ушиб.

— Ты там моешься или занимаешься сексом?!

Лили закатила глаза и вылезла из ванной. Она натянула на себя одежду, высушила полотенцем волосы и уже пыталась намотать обратно повязку, когда в комнату вломился Марк.

— Господи, уже двадцать минут прошло с тех пор, как я сказал тебе выметаться отсюда! — раздраженно бросил он, шагнув к ней.

— Извини, — пробормотала она, сражаясь с бинтом.

Он дернул к себе ее руку, затем ловко перебинтовал ей рану. Хорошенько закрепив повязку, он отпустил Лили.

— Ты на что-то злишься? — резко спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты выглядишь расстроенной. Словно... сердишься на меня. Я сделал все, что в моих силах, не знаю, чего еще тебе надо, — заявил он.

Она засмеялась.

— Боже, вот ты тупоголовый. Нет, дело не в этом. Я рада, что ты появился, правда. Если бы не ты, я сейчас была бы уже мертва.

— Тогда в чем проблема? В мертвых мужиках? Я уже говорил тебе, что нельзя думать…

— Иванов заслуживал смерти. Я бы и сама это сделала, если бы не наручники, — огрызнулась она. — А что до остальных, то тут уж либо они, либо мы. Я выбираю нас. Я злюсь, потому что мне до сих пор кажется, что единственной причиной, по которой вы с Кингсли вернулись, был мешок камней.

Марк долго и громко смеялся. Она продолжала сверлить его свирепым взглядом, даже когда он обхватил ладонями ее лицо.

— Ты невыносима, дорогуша, — усмехнулся он и, шагнув к ней, прижал ее к раковине.

— Это ты невыносим.

— Совершенно. Именно это тебе во мне и нравится.

— Не льсти себе.

— Я вернулся, — начал он, и тон его голоса стал серьезным. — Потому что, оставив тебя, я чувствовал себя несчастным. Это меня бесило. Я волновался за тебя каждую минуту. Каждую секунду. Не потому, что считаю, что ты не сможешь сама все уладить, а потому, что хочу уладить все это за тебя. Одна мысль о том, что кто-то причиняет тебе боль, будит во мне желание совершить убийство. Двойное убийство. Геноцид. Но знаешь, что самое худшее? Самая жуткая мысль? Что я больше тебя не увижу. Что этот прощальный поцелуй на песчаном пустыре станет нашим с тобой последним мгновением. И вот этого я уже просто не мог вынести. Все остальное было второстепенным, всего лишь предлогом. Я бы вернулся. Даже если бы ты без проблем провернула свой план, и Иванов забрал алмазы. Я бы за тобой вернулся.

Лили засмеялась. За пять лет она плакала всего несколько раз.

Первый — на похоронах ее сестры.

Второй, когда она впервые убила человека.

И вот сейчас, когда бесчестный наемный убийца Марсель Де Сант сказал ей, что ему невыносима мысль о том, что он больше никогда ее не увидит.

«Зачем нужны алмазы, когда есть такие драгоценные слова?»

Прежде чем все стало ещё тяжелее, к ним в номер зашел Кингсли, как всегда предварительно постучав в дверь. Марк улыбнулся, вытер ей слезы и, посмеиваясь над британцем, вышел в главную комнату. Лили быстро умылась, помахав на лицо ладонями, чтобы убрать покраснение с глаз.

— Я выгляжу как помешанная, словно меня протащили по земле за машиной, — прокомментировала она, выйдя, наконец, из ванной.

У нее ещё толком не прошли старые синяки от ее первой стычки с Марком, а теперь к ним добавилась повязка, закрывающая почти все предплечье, и другие порезы и ссадины. К счастью, на лице их практически не было, но тем не менее. Она совсем не походила на топ-модель.

— Но на очень сексуальную помешанную, уверяю тебя, — поддразнил её Кингсли, а затем подхватил ее руку и поцеловал.

Они пошли в милый ресторанчик под открытым небом. За всё платил Кингсли — ранее в тот же день ему удалось украсть бумажник, и оказалось, что объект был довольно состоятельным человеком. Кингсли даже заказал им бутылку шампанского.