Пока маг с легкой тревогой оглядывался, пытаясь разобраться, к чему ему сняться столь красочные и мрачные пейзажи, место возле костра оказалось занято. Вглядевшись в знакомые, все так же по-мальчишески юные черты лица, Ханар удивленно воскликнул:

— Номэ! Откуда ты в моем сне?

— И тебе здравствуй! — рассмеялся шаман, — Ты позвал — я пришёл.

— Я?! — непонимающе воззрился на мальчишку чародей.

— Сам орал о помощи, так, что духи едва не оглохли, а теперь возмущаешься. Хотя, если честно, я ждал совсем не тебя.

— Но как?

— А ты думал, я тебя совсем одного отпущу, без присмотра. Правда, дальше леса мои бестелесные помощники не дотягиваются. Я смог почувствовать, что у тебя что-то стряслось. Хотя, если бы не предыдущий обмен сил, так общаться мы бы не смогли. А теперь, может, прекратишь на меня таращиться и начнешь уже говорить, что хотел. Такую связь я не могу долго держать.

Ханар продолжал молчать, скептически рассматривая беззаботно улыбающегося шамана и просчитывая степень правдивости происходящего. Да, засыпая, он думал, как быть с Соем и Канамэ, где их спрятать, даже мысль о возможности связаться с Номэ мага посещала, так что окружающие может быть играми подсознания. Или, как вариант, кто-то заклинанием пробрался в уставший мозг мага, считал знакомый образ, и сейчас начнет задавать вопросы, с целью выведать, какую-нибудь важную информацию, например…

— Ханар, — прервал не успевшую до конца сформироваться мысль Номэ, — хватит меня сверлить таким недоверчивым взглядом. Не собираюсь я тебя обманывать, как тогда с пишущим шаром, но если тебе не обходимы доказательства…

Ладонь мага пронзила боль, он вскинул руку, с непониманием уставился на следы от зубов. Кровь не текла, но пульсировала в месте укуса. Уловив краем глаза движение, Ханар быстро обернулся и заметил белый пушистый бок, мелькнувший в тумане среди стволов.

— Когда проснешься, поймешь, — остановил вопрос чародея Номэ. — Я слушаю.

Ханар мысленно махнув рукой на все сомнения, поведал все, что случилось с ними в Малой кости. Номэ вникал в повествование, не прерывал, не задавал наводящих вопросов, не пытался выведать больше, чем был готов поведать маг. Почему то именно это молчаливое внимание убедило Ханара, что перед ним Высший шаман племени Белого снега, пусть и в бестелесном виде.

— Значит, ты считаешь, что в мальчишке есть способности к шаманству? — уточнил Номэ, стоило магу замолчать.

— Лету он видит, — пожал плечами Ханар, не уточнив, что происходит это не все время.

— А девочку надо спрятать, что бы ее способностями больше никто не воспользовался?

Чародей кивнул.

— А не боишься, — голос Номэ стал очень серьезным, взгляд показался чужим, тяжелым и холодным, — подвергать жизнь незнакомых тебе людей опасности? Ведь если дети поселяться в нашей деревне — так и будет.

У Ханар вдруг пересохло в горле, он непроизвольно поежился, но отступаться от своего был не намерен, поэтому сухо произнес:

— Если силой Канамэ опять кто-нибудь воспользуются, то людей пострадает намного больше.

— Ладно. Я согласен взять под опеку этих двоих.

Ханар едва сдержал улыбку, ощутив легкость от частично разрешившейся проблемы:

— Где встретимся?

Шаман прикрыл глаза, тихо, одними губами что-то бормотал пару минут, а затем, взглянув на Ханара, проговорил:

— Обратно через Перекрестье вам нельзя… Духи растревожены… Знаешь, недалеко от того места, где ты сейчас, раньше был городок. Его разрушили твари хаоса, когда перед закрытием мира пытались…

— Я в курсе, — прервал маг, — и?

— Так вот, проход вглубь гор сохранился, его, правда, не всякий найдет, но я отправлю к вам на встречу несколько наших охотников и свою сестру.

— А сам?

— О, нет!!! — засмеялся шаман. — После нашего сегодняшнего общения я буду несколько дней приходить в себя, пару суток только на сон уйдут. Нашим следопытам потребуется три дня, что бы добраться до места встречи.

— Ладно, — Ханар кивнул, — Я как раз смогу объективно объяснить всем, почему пошел туда и потащил с собой детей.

— Тогда тебе пора просыпаться, — проговорил Номэ, и махнул рукой.

Туман тонкими струйками принялся просачиваться из-за деревьев, и очень быстро им заполнилось все окружающее пространство. Белая мгла добралась и поглотила костер с шаманом, а потом, уплотнившись, обернулась склонившимся над Ханаром лицом.

— Что? — непонимающе, переспросил маг.

— Вставать, говорю пора, — повторил Крим, — Гости на подходе. Правда, я взял на себя смелость, пораньше разбудить. А еще я Вам тут воды из колодца принес. Полотенце вот у старосты выпросил. Поменьше. Мерхей-то от счастья и щедрот пытался мне простыню всунуть… Да он меня даже не слушает, — пожаловался наемник низкому потолку, заметив, что собеседник на него никак не реагирует, — На что Вы там так внимательно смотрите? Да еще и улыбаетесь…

— Не сон, — усмехнулся Ханар, рассматривая дорожку тонких заживших шрамов на ладони, оставленных зубами белой лисы.

***

День прошел, близился вечер. Свет, пробиваясь сквозь заросли за окном, окрасился во все оттенки красного. Посреди комнаты на табуретке стоял пустой медный таз, рядом лежал кусок серого мыла и грубая мочалка. На полу разместились деревянное ведро, полное чистой воды, и небольшой ковшик, зацепившийся крюком-ручкой за его край. Справа от табурета, держа в руках полотенце и чистую рубаху, замер Крим.

— А это откуда? — удивленно проговорил Ханар, взглядом указав на одежду.

— Хозяин наш расстарался. Сказал, Вы наверняка захотите переодеться.

От столь близкого соседства со средствами гигиены и чистоты, по телу прокатилась волна зуда. Руки сами собой потянулись к пуговицам, торопясь стянуть задубевшую от высохшего пота рубаху.

Согрев заклинанием воду в ведре, Ханар перелил часть в таз, наклонился над посудиной, набрал в сложенные ладони и с наслаждением провел по лицу, по шее.

— Ну, я тогда пошел, — проговорил Крим, пристроив полотенце и рубаху на край кровати. — Светлые скоро будут здесь, а наниматель отдельно акцентировал внимание, что бы с другими магами, помимо Вас, я не общался. Так что побуду за приделами деревни, пока Вы не отправитесь в путь. Кстати, долго ждать?

— Нет. Только встречу коллег, выясню, что они здесь забыли.

Крим кивнул.

— Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а не чистым трубочистам стыд и срам, — раздался радостный голос от входа.

— Лета! — вскинулся Ханар и, сграбастав полотенце, прикрылся им.

— Да ладно тебе, что я там не видела, — расцвела улыбкой девушка, — И я же не просто так зашла, а помощь предложить. Спинку, например, потереть. Водичку поднести. Что бы ты знал, у меня черный пояс по умыванию из ковшиков, а по тазикам — третий дан. Годы тренировок при отключении горячей воды не прошли даром!

— Лета, ради духов предков, помолчи, и желательно на кухне! — чародей не понял и половины, но слушать дальше был не в силах, как и терпеть ехидные взгляды, которые бросал на мага наемник. — А ты, Крим, разве никуда не собирался?

Ассасин усмехнулся, наблюдать за выражением лица господина Наритана, когда девчонка, начинала доводить мага, было очень весело. Жаль сам диалог не слышно.

— Ах, простите, — голос наемника сделался виноватым, а лицо приобрело скорбное выражение. — Вы бы сразу сказать, что хотите остаться вдвоем! Ну не буду тогда вам мешать!

И, прежде чем Ханар опомнился, ассасин переместился к выходу.

— Кстати, не знаю, важно это или нет, но старший среди прибывающих — Маслин Ветош! — проговорил Крим напоследок и задернул полог.

— О, вижу, ты его прекрасно знаешь, — усмехнулась Лета.

— С чего взяла?

— У тебя лицо перекосило так, словно ты откусил с виду зрелое яблоко, а оно оказалось мало того, что кислым, так ещё и с червяком. Что, настолько неприятный человек?

— Не то слово… Лета, выйди уже, я умоюсь спокойно…

— Ладно-ладно, не зыркай так, — примирительно улыбнулась девушка и ушла на кухню.

Ханар мылся с наслаждением, чувствуя, как вместе с грязью, голову покидают остатки сонливости, привнося вместо себя легкость и четкость восприятия.

Промокнул волосы, растер влажным полотенцем спину. Расправил рубаху, предложенную Мирхеем, и скептически ее оглядел, вздохнул, оставшись совершенно не довольным увиденным. Рукава были непривычно короткие, лишь на ладонь опускались ниже сгиба локтя. Вместо пуговиц — завязки у ворота. По краям подола и рукавов одежду украшала вышивка: в переплетении темно красных и синих нитей угадывались трава и листья. Подпоясывалось это чудо народного творчества широким поясом, вышитым в той же гамме, что и рубаха.