Я слышу шорох, похоже, он снимает одежду. Его дыхание срывается. Он в постели? Я представляю, как он лежит там, возбужденный, и каждое мое нервное окончание оживает.

— Ты не можешь просто передумать. Не после всего, — напоминаю я нам обоим.

— Тогда причини мне боль. Сделай мне так больно, насколько это потребуется, чтобы ты могла справиться, но не оставайся с кем-то другим. Будь со мной.

Говорит как мужчина, который до сих пор не понимает, каково это было любить его так долго и знать, что он напропалую трахает других девушек.

Потом он сбежал и обзавелся девушкой.

— Я не хочу быть с тобой. Я хочу попытаться с Остином. Посмотреть, к чему это приведет. — Мое тело не хочет этого. Глупая частичка в моей груди, которая стучит, не хочет тоже. Но я хочу.

Я подпрыгиваю, когда слышу громкий треск в трубке, за которым следует раздраженное ворчание.

— Ты хочешь сказать мне, что у тебя реальные чувства к этому ублюдку? — спрашивает он меня охрипшим голосом.

Сделай это. Открой свой рот. Скажи это. Когда я открываю рот, не могу выговорить ни слова. По крайней мере, ту ложь, которую я так отчаянно хочу ему сказать.

— Почему это тебя волнует? Очевидно, у тебя было достаточно чувств к той девушке, чтобы назвать ее своей девушкой.

— Это не так. Разве ты не понимаешь? Я пытался выкинуть тебя из головы. Я думал, что она мне в этом поможет. Я думал, что трахая всех этих девушек, я смогу справиться. Это никогда не срабатывало. Ты всегда была рядом. Даже когда я был с Амандой, ты была всем, о чем я мог думать. Ты понятия не имеешь, как много времени она обнимала меня, проводила рукой по нашей татуировке, и я не мог достаточно быстро убрать ее руки, потому что это не ты прикасалась ко мне.

Татуировка? О чем он говорит?

— А теперь скажи мне, ты действительно хочешь, чтобы этот маленький кусок дерьма был твоим мужчиной?

Мое горло сжимается, а мысли несутся стремительным потоком, пытаясь осмыслить, что он только что сказал.

— Остин очень добр ко мне. Ты перестал обращать внимание на то, как я себя чувствую уже очень давно. Может тебе напомнить о том, что все, чего ты хочешь, это быть друзьями, но мой друг решил относиться ко мне как придурок все эти годы. Так что иди к черту.

— Кира, Боже. Я... Я… прости. Ты мой друг. Ты и Райан единственные настоящие друзья, которые у меня были, ладно?

Я качаю головой, заталкивая все, что он сказал на задворки моего разума. Отказываясь верить ему.

— Мы никогда снова не будем друзьями. Выбрось это из своей головы. И мы определенно не станем кем-то большим.

— Ты хочешь сказать, что больше не думаешь об этом? Каково было бы, ходи мы с тобой на свидания, или имей я право коснуться тебя? Поцеловать?

Выдох со свистом вырывается из моей груди, громко, требовательно, и я знаю, он слышит это.

— Как будет ощущаться мой член в твоей киске, трахающий тебя жестко и глубоко, — тон его голоса окутан похотью.

Вожделение, подобно волне, с яростью захлестывает меня, заставляя извиваться на кровати. Прикусив губу, я сосредотачиваюсь на борьбе с этими ощущениями.

— Ты думаешь об этом, не так ли?

Я ненавижу его. Господи, я ненавижу его... Я хочу его так же сильно, как он и утверждал. Надеюсь, достаточно сильно, чтобы я в конце концов смогла окончательно выбросить его из своих мыслей.

Простыни снова шуршат.

Мое дыхание замирает и, кажется, будто вся кровь устремляется к моему пульсирующему клитору. Закрыв глаза, единственное, что я слышу — это громкое биение моего сердца, и каждый его громкий, резкий вздох.

Когда у него вырывается низкий, истинно мужской стон, я вздрагиваю и хнычу.

— Все правильно, детка. Ты чувствуешь это. Я прикасаюсь к себе, а ты чувствуешь это, не так ли?

У него в руке член? Прямо сейчас? О, Господи. Моя киска такая влажная. Пульсирует от желания так, что я могу почувствовать это и не могу остановиться, чтобы не ерзать бедрами по кровати.

— Ты влажная для меня. Я знаю. Не важно, как сильно ты ненавидишь меня, эта киска все еще нуждается во мне.

Я сжимаю челюсть, боясь проговориться о том, чем все кончится, если соглашусь. Все мои чувства находятся в его власти, и я близка к тому, чтобы забыть всю боль, что он мне причинил.

В памяти всплывает его член. Каким возбужденным он был из-за меня, пока моя киска скользила по нему вверх-вниз. Он толкался в меня, дразнил обещанием удовольствия, которое он мог мне подарить.

— Я должен был трахнуть тебя той ночью, — говорит он, и я чуть не умираю, когда понимаю, что мы думаем об одном и том же. — Мне нужно было просто игнорировать все и взять то, что принадлежит мне. Когда я окажусь внутри тебя, я уверен, ты заставишь меня кончить с неимоверной силой.

От досады я сжимаю руки в кулаки. Я больше не могу этого выносить. Кусаю губы, дрожа, я опираюсь на изголовье и просовываю руку в трусики.

Мои пальцы скользят по мокрым складочкам, к набухшему клитору, и моя спина выгибается. Я нежно поглаживаю себя, задыхаюсь и, надеясь, что он меня не слышит.

— Я так сильно хочу тебя, Кира.

Я тоже так сильно хочу его. Всегда лишь его.

Черт, это невероятно, и я не могу с этим бороться. Он стонет в трубку, пока мы ласкаем себя.

Круговыми движениями я ласкаю свой клитор, скользя пальцами внутрь. Из-за нахлынувших ощущений я издаю тихий стон.

— Черт, — шепчет Брайден. Это звучит отчаянно. Безумно. Я никогда не слышала от него подобного, даже той ночью в его комнате, когда мы практически занялись сексом. — Кира, поговори со мной. Скажи мне, насколько ты мокрая. Мой член такой твердый. Никто не доводил меня до такого состояния. Только ты.

Я отказываюсь идти на поводу его желаний. Я буду главной. Хочу слышать, что он испытывает, что я почувствую, когда он разлетится на частички из-за меня.

Близость с Остином оставила зияющую, неудовлетворенную пустоту в моем теле. Мне нужно это удовольствие, которое Брайден дает мне, чтобы заполнить ее. Заставить ее исчезнуть, хотя бы на некоторое время.

Я-то ввожу пальцы, то вытаскиваю их, двигая внутрь-наружу.

— Насколько ты твердый? — спрашиваю я, больше не переживая о том, что он услышит насколько я возбуждена.

Он никогда не будет по-настоящему моим. Я не допущу этого, не важно, что он делает с моим телом, я не желаю этого. В конечном итоге он причинит мне еще больше боли.

Но прямо сейчас он мой, и я могу воспользоваться им так, как я того хочу.

Черт. Это заводит меня.

Он был простым Казановой, трахая женщин направо и налево. Если я хочу использовать воображение, чтобы представить его член и звук его голоса, чтобы кончить, я сделаю это.

— Я вот-вот взорвусь, — рычит он.

Я выгибаюсь, мои стеночки нетерпеливо сжимаются вокруг пальца. Этого мало, поэтому я добавляю еще один.

— Ты не ответил на мой вопрос, Брайден. Насколько ты твердый?

Господи. Что это? Что на меня нашло? Понятия не имею, откуда это взялось, все, но знаю точно, что каждый звук, который он издает, посылает через меня еще один разряд, а мне нужно больше.

— Господи. Я не могу вынести этого. Ты такая...

Я стону, желая, чтобы он возбудился сильнее. Я хочу, чтобы он бредил. Сходил с ума.

— Ты хочешь меня?

— Черт. Ты нужна мне. Сейчас ты такая сексуальная. Ты знаешь, что делаешь со мной? Мой член умирает от желания. И все благодаря тебе.

Я стону, сильнее трахая себя.

— Ты чертов лжец.

— Нет. Я весь твой. Ровно как и твоя киска моя. Однажды я овладею тобой, Кира. Мой член так сильно будет растягивать твою киску, что ты обязана будешь принять его, каждый чертов дюйм в свою тугую, сладкую киску. Тогда ты ощутишь, насколько он в твоей власти.

Я извиваюсь, лежа на кровати, сильнее двигая пальцами, используя всю свою силу воли, чтобы не выкрикивать его имя. Умоляя его кончить и сделать все, что он описывает.

— Я буду трахать тебя, пока ты не завопишь, моля меня прекратить, но мы оба будем знать, что ты лжешь. Ты захочешь, чтобы я вонзался еще глубже. Эта киска будет ненасытна для меня, детка, я знаю.

Это пытка. Самая сладкая пытка, но я больше не могу. Я поглаживаю рукой клитор, чувствуя, как удовольствие искрится по всему моему телу

— Дай мне услышать тебя. Пожалуйста. Хочу услышать твои стоны, когда я кончу. Пожалуйста, детка. Пожалуйста.