Глава 16: Кира
— Уверена, твоя девушка не оценит то, что ты говоришь мне, — рычу я в трубку. — Но тебе, конечно, наплевать на это, не так ли? Нет. Ты думаешь, что можешь делать все, что ты, черт возьми, хочешь и когда хочешь, и тебе плевать на чувства других.
— Я расстался с ней.
— Что? — на секунду его тихое бормотание прорывается сквозь гнев, оставляя после себя лишь странную пульсацию. Нечто, после чего я впервые за несколько недель чувствую легкость.
Давление в груди, наконец-то, немного ослабевает, достаточно, чтобы я могла вздохнуть глубже и практически ощутить облегчение...
Черт, нет. Я не стану этого делать. Не стану радоваться, что он расстался со своей девушкой.
Это ничего не изменит.
Не изменит то, кем он является.
— Я расстался с ней, Кира.
— Я слышала тебя с первого раза, придурок.
Его мягкий смешок вырывается из динамика, проникая в меня, достигая частичек, до которых не смогло добраться ни одно прикосновение Остина.
Я стискиваю зубы, чувствуя, как мои соски напрягаются, а киска снова пульсирует. Это продолжалось всю неделю — мучило меня. Нарастало. Брайден ничего не сделал, кроме как напомнил мне о нашем прошлом, и это сжигает меня заживо.
Не думаю, что была бы способна презирать человека так, как презираю сейчас Брайдена Ханта.
— Ты, — слово выходит неуверенно из-за ярости, и я ненавижу, что не могу даже притвориться невозмутимой и равнодушной. — Ты не имеешь права так шутить надо мной. Мне наплевать, что ты расстался с ней.
— Лгунья.
Мой рот открывается. Что за чертов наглец!
— Я тебя терпеть не могу.
— Я знаю.
Какого черта? Тогда зачем он пристает ко мне?
— Ты пьян? Под кайфом? Что с тобой, черт возьми?
— Я рассказывал тебе несколько лет назад, что со мной не так. Помнишь?
Да. Я помню каждую ложь, что он когда-либо говорил мне. Поэтому я вру, так как предпочла бы встретить смерть в горящей яме, чем признаться ему.
— Нет.
— Я думаю, ты все помнишь. — Его тон становится томным, нежным, словесная ласка, от которой по моей коже бегут мурашки.
Чертовы мурашки.
У меня был другой парень, я трахалась с ним и ничего не почувствовала.
Остину нравится быть со мной, он практически потерял голову еще до того, как его член оказался внутри меня. Выражение его лица, когда все закончилось, и он понял, что я не кончила, что он не заставил меня кончить, все еще свежо в моей памяти.
Я старалась почувствовать это. Очень старалась. Мое тело предало меня, отказываясь отвечать.
А теперь оно снова предает меня, реагируя всего лишь на обычного человека, который находится на другом конце провода.
Человека, который стал причиной всех моих страданий за последние три года.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, и я вешаю трубку. У меня есть дела поважнее, чем выслушивать твои бредни.
— И что же это? — фыркает он, вся мягкость, что была в его голосе, бесследно испаряется.
От волнения мою кожу еще сильнее начинает покалывать.
Я сильнее вцепляюсь руками в покрывало, ненавидя себя даже больше, чем ненавижу его.
— Кира, ответь на мой вопрос.
Я подражаю его тону.
— Брайден, тебе не понравится ответ.
Это правда. Я понятия не имею, почему его так беспокоит, что я с Остином — может он просто жадный и не хочет, чтобы я была с кем-либо, пока он не наиграется со мной — но это действительно волнует его.
Я надеюсь, это не просто беспокоит его. Я надеюсь, что где-то в его гребаном сердце это причиняет ему боль. Сильно. Снедает его каждую секунду, каждый день.
Это меньшее, что я заслуживаю после всего, через что он заставил меня пройти.
В последовавшей тишине я слышу медленный глубокий вдох Брайдена, словно он пытается успокоиться.
Что ж...
— Если ты подойдешь к нему, Кира, я все расскажу Райану.
О, мой Бог. Он что, серьезно?
— Ты нахрен отвратителен.
— А я приеду к тебе и думаю, что убью его, детка.
Еще одна лихорадочная дрожь.
Мои ноги беспокойно ерзают по кровати.
Я сдерживаю себя и пытаюсь сидеть спокойно.
Что со мной? Я не ощущала ничего, кроме ярости, когда сюда явился Райан и подрался с Остином.
Но услышав предупреждение Брайдена, я задыхаюсь. Замираю. Моя кожа горит, зудит от предвкушения.
Господи, я больна!
— Иди. К. Черту. Брайден. Остин любит меня. Он хорошо ко мне относится. Я заслуживаю этот шанс, черт тебя подери!
— Ты заслуживаешь всего, детка. Всего.
Я с ужасом понимаю, что сейчас расплачусь.
Брайден не дожидается моего ответа, его тон в мгновение ока из нежного становится грубым.
— И я собираюсь стать тем, кто даст тебе это. Никто другой. И определенно не Остин. Только я.
— Ты невыносим, — шепчу я, дрожа от страстного желания, боли, неконтролируемой ярости. — Когда-то я уже была твоим другом, ублюдок. Очевидно, ты помнишь это. Почему ты продолжаешь играть со мной?
— Я не играю с тобой, детка…
— Перестань меня так называть! — Взрываюсь я, не в силах слышать это прозвище. Скольких девушек он называл так?
Он замолкает на мгновение, прежде чем ответить. Его голос размеренный и спокойный.
— Послушай меня. Я облажался, потому что думал, что поступаю правильно, но я никогда не играл с тобой. С тобой никогда.
Мое тело сейчас настолько напряжено, что все, что я хочу сделать, это выпрыгнуть из постели и уйти прочь, но я не могу. Я ощущаю такую слабость, что сомневаюсь, что мои ноги смогут двигаться. Это уже перебор, мне с этим не справиться. Такую неопределенность невозможно контролировать.
У меня нет выхода.
Что мне действительно нужно сделать, это повесить трубку и взять себя в руки, но я не могу этого сделать.
— Заставить меня пережить все это, по-твоему, правильно? — Если это то, что он считает правильным, он может оставить это при себе.
— Ты моя сводная сестра, благодаря этим двум придуркам. Я никогда не думал, что мы сможем быть вместе.
— Ты прав. Мы никогда не сможем быть вместе, так что не вижу причин продолжать этот разговор. Оставь меня в покое. — Я пытаюсь убрать телефон от уха.
— Не смей вешать трубку, или, клянусь, я возьму машину на прокат и приеду.
Брайден сюда? Сам лично?
Нет. Он не должен находиться рядом со мной. Не тогда, когда я чувствую себя так. Я не поддамся этой необходимости, позволяя ей контролировать мое тело.
Он должен держаться подальше от меня.
— Я не хочу тебя видеть, — говорю я ему, и понимаю, что он может услышать, как сильно на самом деле я этого хочу.
— Лгунья.
Придурок.
— Ты сам сказал это. Я твоя сводная сестра.
— Теперь это не имеет значения. Разве ты не понимаешь? Мы должны прояснить кое-что. Мне плохо без тебя, Кира. Я так больше не могу.
— Слишком. Черт побери. Поздно, — слишком поздно принимать это. Слишком поздно говорить мне то единственное, что я вообще желала услышать всю жизнь. Единственное, что я когда-либо мечтала услышать. — Я так, черт побери, сильно-сильно тебя ненавижу. Так чертовски ненавижу, что не знаю, как с этим справиться или на ком сорваться.
На другом конце линии раздается резкий вздох. Потом несколько секунд оглушающей тишины.
— Я отказываюсь верить, что это единственное, что ты чувствуешь ко мне, детка.
Я сильнее сжимаю в кулак мою свободную руку. Все мое тело горит. Ненависть питает его. Я словно извращенка хочу прикоснуться к его коже.
К своему стыду, после всего, что он со мной сделал, я все еще так сильно хочу трахнуться с ним.
— Тебе не нужно признаваться, — бормочет он. — Я чувствую это.
Я зажмуриваюсь. Плотнее сжимая бедра.
— Помнишь, как ты оседлала мое лицо и кончила?
Каждый чертов день.
Я всхлипываю.
— Я кончил, как только попробовал тебя, — стонет Брайден. — Ты была такой чертовски классной.
— Зачем ты это делаешь? — печально шепчу я. Я так хочу кончить, что это сводит меня с ума.
— Потому что между нами все еще что-то есть, и это не только твоя ненависть ко мне. Я могу это исправить, детка. Я могу сделать все правильно.
— Нет.
— Да, Кира. Позволь исправить это. Дай мне шанс.
— Нет.
Его следующий стон немного веет разочарованием, немного возбуждением.
— Это должно было случиться. То есть я должен был...
— Что? Трахнуть меня? — Я изо всех сил стараюсь казаться возмущенной.
И у меня ничего не получается.
— Я должен был овладеть тобой. Каждой твоей частью. Я дам тебе все, что необходимо.