– Тогда в чем была проблема?
– В этом и была проблема. Я не хотела рисковать. Не проталкивала в достаточной мере свои идеи. Чего-то сверх, какой-то искры оригинальности… этого не было. Однако подруга заявила, что я фантастический предприниматель. Что у меня отлично получается налаживать деловые контакты и продвигать, что я чувствую деловую изнанку моды, как никто другой. Услышанное мне не понравилось, я хотела быть творческим гением. Впрочем, должна признать, что от бизнеса я получала больше удовольствия, чем от работы дизайнером.
– В этом нет ничего плохого.
– Это теперь я понимаю. А тогда трудно было отказаться от того, ради чего так тяжко трудилась. Вскорости после этого моего отца хватил удар. Тогда я поехала навестить его в больнице, там встретила Софию, и моя жизнь полностью изменилась.
– А разорванная помолвка? – к моему удивлению спросил Джо. – Когда это случилось?
Мне стало не по себе от его вопроса.
– Не люблю говорить об этом.
– Тогда не будем. – Его мягкий голос развязал тугой узел у меня в груди. Я глубже зарылась в подушку. Джо спросил: – Ты скучаешь по Нью-Йорку?
– Временами. – Я помолчала и уныло призналась: – Сильно. Но в иные дни почти о нем не вспоминаю.
– О чем скучаешь больше всего?
– Больше всего по друзьям. И… как бы это сказать… Нью-Йорк – единственное место, где я могла быть тем, кем хотела. Он заставлял меня ускоряться и думать о большем. Боже, что за город. Я все еще мечтаю когда-нибудь туда вернуться.
– Почему же ты уехала оттуда?
– Я была в некотором роде… не в себе… после неудачной помолвки, после смерти отца. Мне нужны были перемены. И особенно ощущалась потребность быть с Софией. Мы только что обрели друг друга. Приехать сюда было правильным решением. Когда София будет готова взять дела на себя, я вернусь в Нью-Йорк и сделаю еще одну попытку завоевать город.
– По-моему, ты прекрасно со всем справишься, где бы ни жила. Пока же – ты ведь можешь съездить туда в гости?
– Да, но последние три года я была сильно занята. Надеюсь, скоро. Хочу встретиться с друзьями. Сходить на пару пьес, посетить любимые рестораны, поискать уличные рыночки, где продают пятидолларовые шали-пашмины, поесть настоящей пиццы, и там еще есть бар на крыше на Пятой, где открывается самый лучший вид на Эмпайр-стейт-билдинг…
– Я знаю этот бар.
– Знаешь?
– Конечно. С садиком.
– Да! Поверить не могу, что ты там бывал.
Джо развеселился.
– Я бывал за пределами Техаса, несмотря на обратное впечатление.
Он рассказал о двух последних посещениях Нью-Йорка. Мы обменялись историями о местах, где бывали, о тех, куда хотели вернуться и куда нет. О том, что, путешествуя сам по себе, обретаешь свободу, но и чувствуешь себя тогда очень одиноким.
Когда я спохватилась, как уже поздно, то поверить не могла, что мы проболтали больше двух часов. Мы согласились, что пора заканчивать. Однако так не хотелось прекращать. Я могла бы еще говорить и говорить.
– Весело поболтали, – сказала я, чувствуя на душе тепло и даже легкое головокружение. – Хотелось бы повторить.
Последовало короткое молчание, и я прикрыла глаза рукой, уже пожалев о невольно вырвавшихся словах.
В голосе Джо послышалась улыбка.
– Я буду звонить, – пообещал он, – ты только отвечай.