Сердце гулко забилось. Я не была уверена, что смогу сделать то, о чем он просил.

– Позже.

– Сейчас. – Он навалился на меня всем телом, словно предупреждая о готовности к долгой осаде.

Я отставила гордость.

– Джо, прошу, пожалуйста, не вынуждай меня…

– Скажи, – прошептал он. – Или через десять минут ты будешь это выкрикивать, когда я буду в тебе.

– Иисусе. – Я заерзала под ним. – Ты самый…

– Скажи, – настаивал он.

– Почему я должна быть первой?

Джо смотрел на меня, не мигая.

– Потому что я так хочу.

Понимая, что договориться не получится, я тяжело задышала, словно только что пробежала марафон, и чудом выдохнула заветные три слова.

К моему вящему возмущению Джо тихо засмеялся.

– Милая… ты как будто в преступлении сознаешься.

Я нахмурилась и попыталась высвободиться.

– Если собираешься надо мной потешаться…

– Нет, – нежно прошептал он, не отпуская меня. Взял мое лицо в ладони и, усмехнувшись в последний раз, заглянул мне в глаза, как в открытую книгу. – Я люблю тебя, – сказал Джо и нежными, как бархат, губами коснулся моих. – А теперь попробуй еще раз. – Еще одно томительное поглаживание. – Нечего бояться.

– Я люблю тебя, – прошептала я со все еще бешено колотящимся сердцем.

Джо наградил меня долгим жарким поцелуем, окончательно лишив разума, нежно потерся носом об нос и сказал:

– Не устану тебя целовать. Я собираюсь поцеловать тебя миллион раз за всю жизнь, и этого все равно будет мало.

«За всю жизнь».

Никогда я не знала такого счастья, которое добралось даже до того уголка моей души, в котором обычно таилась только печаль. На глаза навернулись слезы. Джо нежно вытер их и поцеловал меня в щеку, слизывая соленый вкус радости.

– Давай еще потренируемся, – шепотом предложил он.

И вскоре я поняла, что правильному человеку адресовать эти три слова совсем несложно.

Наоборот, нет ничего проще.