Однажды, когда Алли пошла в уборную, я взял со стола оставленный ею мобильный и посмотрел ее номер. Я не осмелился записать в телефон свой, но, по крайней мере, теперь у меня был ее контактный номер.

Я оставался бдительным и старался, чтобы отсутствие Алли не вызывало подозрений. Очень выручало, что Саре было все равно на ежедневные прогулки дочери в парке.

Часто наши встречи были слишком короткими, но я жил этими мгновениями.

Алли больше не отстранялась, когда я прикасался к ее руке, наоборот, часто сама тянулась ко мне. Она принимала мою ласку, когда я наклонялся, чтобы поцеловать на прощанье, и небольшой вздох слетал с ее губ, когда мои губы касались ее щеки. Я не мог дождаться дня, когда снова почувствую вкус ее губ, но никогда не форсировал физический контакт, позволяя Алли чувствовать себя в безопасности.

Мне нравилось смешить ее. Некоторая печаль, которая, казалось, была вытравлена на ее коже, исчезала, когда она видела меня. Я смотрел, как она возвращается обратно каждый раз, когда мы расставались. Мое сердце болело от того, что я должен был стоять и смотреть, как она уходит.

Алли начала задавать вопросы, и я всегда отвечал честно, надеясь и молясь, что она, наконец, задаст вопрос, которого я ждал больше всего.

Мне нужно было, чтобы она спросила, кем мы были друг для друга.

Иногда то, как она смотрела на меня, заставляло меня думать, что она подозревала, что между нами нечто большее, чем просто дружба.

Я хотел сказать ей.

Я сохранял спокойствие, но время поджимало. До свадьбы оставалось всего пять дней, и я понимал, что должен что-то сделать.

Я как раз размышлял об этом, когда Алли приехала в кафе. Она казалась нервной и напряженной.

- Что-то не так, Алли?

- Брэдли возвращается завтра вечером.

Я напрягся, но постарался сохранять голос нейтральным. Его визиты были редкими и короткими.

- Надолго?

- До свадьбы, – ответила Алли, избегая встречаться со мной взглядом.

- Понятно.

- Не знаю, как часто смогу теперь видеться с тобой, Адам. По словам моей матери, мне нужно переделать еще много свадебных дел, – печально сказала она. – А потом я перееду.

Я хотел фыркнуть и сказать, чтобы она не беспокоилась по этому поводу, так как свадьбы не будет. По крайней мере, для нее и Брэдли. И она, блять, никуда не уедет без меня.

Ее следующие слова лишили меня воздуха.

- Послезавтра у меня примерка платья, последняя, слава богу.

Я изо всех сил старался оставаться спокойным. Платье, в котором она должна была выйти замуж за него.

Этому не бывать. Ни за что на свете.

- Я думал, женщинам нравятся такие вещи.

Алли пожала плечами.

- Все это зрелище для моих родителей и Брэдли. Я не очень люблю подобные мероприятия.

- Нет, я думаю, ты хотела бы что-то простое, – прочистив горло, сказал я, внимательно следя за ее реакцией. – Может быть, свадьбу на пляже в Греции? Или частную церемонию в какой-нибудь крошечной часовне в Англии?

Она закрыла глаза и потерла виски, не сказав ни слова, только кивнула. Когда Алли открыла глаза, в них плескались огорчение и му́ка.

- Откуда ты это знаешь?

- Я же говорил, что знаю тебя. – Я наклонился ближе, решив подтолкнуть еще немного. – Я очень хорошо тебя знаю.

- Как? – Алли пыталась отыскать ответ на вопрос в моих глазах.

Мое время истекало, и я уже знал, что нужно действовать. Я встал, протягивая ей руку.

- Пойдем со мной.

- Куда? – спросила она осторожно, но с явным любопытством.

Я покачал головой, улыбаясь.

- Мне нужно, чтобы ты поверила мне и пошла со мной. Пожалуйста.

Алли тоже встала и вложила свою руку в мою ладонь.

~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~

Мы, молча, стояли у могилы Елены. Встав на колени, Алли провела пальцем по надгробию.

- Я не помню этого.

Я помог ей встать на ноги и усадил на скамейку, где мы сидели в тот день, когда похоронили любимую нами женщину.

- Мы вместе сидели здесь и прощались. – Алли покачала головой, но я видел, как она страдает, ее пальцы беспокойно двигались на висках, но все равно продолжал говорить. – Она любила тебя как дочь, Алли. Самые счастливые моменты ее жизни связаны с тобой. С нами. Мы часто играли в карты и разговаривали. Мы с Еленой пили скотч, а ты смеялась над нами, мы вместе много смеялись. Она любила видеть тебя счастливой.

- Почему ты единственный, кто говорит со мной о ней? Брэдли каждый раз прерывает меня, а мама вообще слушать ничего не хочет. Никто не хочет говорить о ней.

- Им не нравилось, что мы проводили с ней время.

И они не хотят, чтобы ты вспомнила, как она нас поддерживала.

Алли нахмурилась, и ее глаза потускнели от боли.

- Но я хочу вспомнить месяцы перед ее смертью. Я чувствую, что это были хорошие воспоминания. Я хочу вернуть все свои воспоминания.

- Я тоже хочу этого для тебя.

Ее следующие слова были непреложной истиной.

- У меня такое чувство, что ты единственный, кто этого хочет, – прошептала она.

Обняв за плечи, я притянул ее к себе, и она без сопротивления прижалась ко мне в ответ. Несколько минут мы сидели молча, а когда Алли слегка задрожала, я снял куртку и накинул ей на плечи. Она покосилась на меня, и я почувствовал ее внезапное напряжение.

- Что случилось?

Я проследил за ее взглядом, который был направлен на мои голые руки. Обычно я носил одежду с длинными рукавами, но сегодня на мне была футболка, и Алли впервые увидела мои татуировки.

- У тебя есть татуировки.

- Да.

Как и в первый день она протянула руку, прослеживая контуры рисунка. И вновь ее пальцы кружили по моей коже, разжигая огонь потребности внутри меня. Я жаждал почувствовать ее руки на себе. Мне необходимо было почувствовать, как ее губы повторяют чернильные образы. Я сглотнул комок в горле.

- Тебе всегда нравились мои тату, – пробормотал я.

- Они прекрасны, – прошептала Алли, прослеживая узоры. – Твой браслет – он похож на тот, который я ношу вокруг лодыжки.

- Манжета, Алли. Я уже объяснял тебе, что это манжета.

Она засмеялась, как будто вспомнила. Как будто где-то в ее голове эти слова уже были.

Я посмотрел на могилу Елены, молча моля ее о помощи в последний раз.

В свете приближающегося визита Брэдли стало ясно, что мое время истекло. Поэтому я собирался сделать кое-что, что либо толкнет Алли в мои объятия, либо отдалит навсегда. Я встал, потянув девушку за собой.

- Я должен тебе кое-что показать.

~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~

Алли стояла посреди мансарды, оглядываясь по сторонам, и выглядела потрясенной.

- Ты здесь живешь.

- Да.

- Я была здесь раньше.

- Да, была.

- С тобой.

- Обычно да, но иногда ты оставалась здесь, когда я уезжал.

От этих слов руки Алли взлетели к голове. Мы немного говорили о моей карьере, она знала, что я фотограф, хотя я не очень охотно об этом рассказывал.

- Я оставалась здесь без тебя?

- Да. Ты любила быть здесь.

- Ты часто уезжал?

- Слишком часто.

- Но не сейчас?

Я потянулся к ней.

- Нет. Я больше не хочу так уезжать. Один раз я уже совершил эту ошибку и никогда не сделаю этого снова. Я нашел свой дом, и он прямо здесь.

- Эта мансарда?

- Нет, не мансарда.

- Я не понимаю.

Мы стояли так близко, что я чувствовал тепло тела Алли. Слышал, как рвано она выдыхает, как небольшая дрожь сотрясает ее тело.

- Девушка, которая стоит со мной на чердаке.

Ее глаза стали огромными. Она запаниковала. Дрожь усилилась.

- Ч… что?

Медленно я провел руками по гладкой коже ее рук, по дрожащим плечам и вверх по шее, обхватывая ее лицо.

- Ты, Алли. Ты мой дом.

Она яростно затрясла головой.

- Нет. Я не настолько знаю тебя.

- Ты знаешь. Ты знаешь меня. И я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. – Я приблизился. – Лучше всех.

- Нет, нет, нет… – захныкала она.

- Я знаю, что ты спишь на правой стороне кровати, всегда свернувшись калачиком. Ты не можешь функционировать утром без как минимум двух чашек кофе. Я знаю, как сильно ты любила быть медсестрой и помогать людям. Я знаю всю боль и печаль, которые ты испытала, и насколько ты ненавидишь ограничения, с которыми живешь. Я знаю об эмоциональном шантаже со стороны твоих родителей. Я знаю, что ничто не делает тебя счастливее, чем теплое одеяло и хорошая книга. – Я остановился и посмотрел прямо ей в глаза. – И я… я делал тебя счастливой.