Часть 13

Шли пятые сутки неволи. С раннего утра в лагере царило непривычное оживление. То и дело раздавалась отборная брань, хлопали двери хибар, под башмаками шебаршили камни.

Послышался тоскливый свист, похожий на песнь умирающей птицы. Прозвучал ещё дважды (условный сигнал?). На какое-то время всё стихло. Затем понеслась быстрая невнятная речь, будто человек вознамерился за несколько секунд рассказать о жизни, насыщенной важными событиями. Вновь наступила тишина. Складывалось впечатление, что в лагерь пожаловал долгожданный гость. Выслушал отчёт и теперь размышляет над словами хозяев, а те боятся сбить его с мысли.

Адэр, если бы мог, давно бы прилип к щели между досками, но, пристёгнутый к цепи, топтался в углу, напрягал слух и косился на Малику, сидевшую возле стены.

Сделал шаг в одну сторону, в другую. Не выдержал:

— Малика! Посмотри, что происходит.

Она с усилием поднялась. Пошатываясь, побрела к двери.

Адэр скользнул взглядом по висящему мешком платью:

— Малика!

Она посмотрела через плечо — щёки впали, глаза ввалились.

— Тебя не кормят?

— Я не голодна.

Адэр нахмурился. После ночных издевательств с кормёжкой он был не в состоянии следить за происходящим. Рассудок требовал отдыха и получал его незамедлительно. А утром будила надежда, что пришёл последний день, который он проведёт в зловонной лачуге. Ожидание Крикса настолько захватывало, что всё вокруг становилось неважным. Но почему не кормят Малику?

Она приникла лбом к двери. Глядя в щель, сказала с дрожью в голосе:

— Там ракшады.

— Кто?!

— Ракшады.

Малика ошиблась. Во-первых, Ракшада расположена по ту сторону Тайного моря на материке с гордым названием — Лунная Твердь. Во-вторых, морскую границу Порубежья охраняют рифы, нет ни портов, ни причалов, где мог бы пришвартоваться корабль. В-третьих, Тезар и Ракшада — две сверхдержавы — находятся в состоянии молчаливой войны. Двадцать лет назад они закрыли друг перед другом двери: разорвали дипломатические, торговые и прочие отношения. За прошедшие годы ни разу не обменялись письмами или устными сообщениями. На международные заседания приезжает правитель либо одной, либо другой страны, и никогда — одновременно. Вряд ли какой-нибудь ракшад пойдёт против своего владыки и ступит на земли сына Великого, зная, к чему это приведёт.

— У тебя разыгралось воображение, — сказал Адэр.

Подёргал цепь. Изогнулся, пытаясь увидеть за спиной карабин. Сделал шаг вперёд, руки вздёрнулись, плечи заныли.

— Отстегни меня, — потребовал он, хотя понимал, что Малике вряд ли это удастся. Её запястья были по-прежнему туго связаны; кожа отёчных кистей, утратив природную смуглость, походила на кожуру недозревшей сливы.

— Им не понравится.

— Им не до меня. Я хочу посмотреть, кто пришёл.

— Я же сказала — ракшады.

— Я их вживую не видел — а ты?

— Я видела на картинках, — проговорила Малика, продолжая глядеть в щель. — Последний наместник увлекался историей Ракшады. Я каждый вечер читала ему книжки.

— Сколько их?

— Трое.

— Отстегни меня!

Надсадно дыша, Малика долго теребила звенья цепи, царапала ногтями карабин, зубами грызла узел верёвки. Наконец сдалась:

— Не могу.

— Посмотри, что они делают.

Она вернулась к двери, произнесла озадаченно:

— Рассматривают стекляшки.

— Малика! Какие стекляшки?

— Стеклянные камешки.

Адэр насторожился. Неогранённый алмаз выглядит непривлекательно, и не сведущий в геммологии человек может принять его за остроугольный комочек стекла. Неужели это и есть заброшенный прииск, от посещения которого его отговаривал Анатан?

— Где они стоят?

— Возле костра.

— Ты не можешь видеть камни с такого расстояния.

— Ракшад рассматривает их на солнце. Они прозрачные… и блестят. — Малика повернулась к Адэру. — Алмазы?

— Не знаю. Возможно.

— Но Анатан говорил, что заброшенный прииск находится возле ущелья Испытаний.

— Никому нельзя верить.

Малика вновь приникла к щели. Отскочила:

— Идут. — Подбежала к Адэру. В глазах лихорадочный блеск, на щеках нервный румянец. — Пообещайте, что сделаете в точности так, как я скажу.

Он заволновался. Не хватало, чтобы его подруга по несчастью повредилась рассудком.

— Малика… успокойся…

— Это наша единственная возможность вырваться отсюда! — вскричала она.

— Хорошо. Что я должен сделать?

— Скажите ракшадам: «Йола». Одно слово. И вас не тронут. Меня сбросят в море. Меня должны сбросить в море, — говорила Малика взахлёб. — Вы не бойтесь, я выживу. Я могу нырять с любой высоты. И я отлично плаваю, так никто не плавает. Вам надо сказать «Йола». Сказать так, чтобы ракшады услышали и поняли, что вы сказали. А я приведу Крикса.

Тарабарщина пугала Адэра сильнее, чем шаги за стеной.

— Пожалуйста, пожалуйста, — частила Малика. — Сделайте, как я сказала.

Неожиданно уткнулась лбом Адэру в плечо:

— Я боюсь.

Он отпрянул:

— Возьми себя в руки!

Открылась дверь. Порог переступили двое бандитов.

Оса установил посреди лачуги табурет. Натянув цепь, вынудил Адэра согнуться в три погибели. Хлыст сбил Малику с ног, пятернёй вдавил лицом в бурое пятно. Адэр посмотрел ей в затылок и подавился воздухом. В Ракшаде женщина, как низшее существо, в присутствии мужчин должна лежать лицом вниз.

Снаружи зашуршали камни. Хлыст и Оса скрутили спины кольцом.

Превозмогая боль в шее, Адэр приподнял голову. Прежде он рассматривал ракшадов разве что на фотографиях. Теперь воочию видел могучего темнокожего человека. Это был воин, о чём свидетельствовали выбритые виски. Крайне необычный человек с пугающей внешностью: голый мускулистый торс; от мизинцев до впадин над скулами татуировки; миндалевидные тёмно-карие глаза; длинные чёрные волосы, стянутые на затылке в конский хвост. Образ завершали дымчатые кожаные штаны и сапоги из шкуры серого льва.

Поигрывая тонким металлическим прутом, воин сел на табурет. За его широкой спиной застыли двое ракшадов — тени своего хозяина, такие же рослые, мощные. От воина их отличали татуировки лишь до локтей, замшевые штаны и сапоги из рыжей, как огонь, кожи.

Ракшады равнодушно взирали на Адэра — так смотрят на унылый ландшафт, проплывающий за окном автомобиля.

— Сколько? — спросил воин неимоверно низким голосом, от которого загудели стены.

— Десять моров, — заискивающим тоном проговорил Оса.

Воин поджал тёмные, красиво очерченные губы.

Бандит запустил пальцы Адэру в волосы, задрал ему голову:

— Посмотрите хорошенько. Это редкостный товар. Светловолосый, синеглазый. Зубы все на месте. Лично проверял. Вы за него в пять раз больше выручите, чем мы просим.

Воин указал прутом на Малику:

— Сколько?

— Да нисколько. Не ест, не пьёт. Чахнет как скошенная трава.

— Намучаетесь с ней в дороге, — подключился Хлыст. — Братва нижайше просит оставить бабу: бельишко заштопать, супец сварить, напряжение снять.

— Развяжи его, — приказал воин.

Хлыст и Оса забряцали цепью, стянули с рук Адэра верёвку. Ракшад небрежным кивком велел бандитам убраться.

Несомненно, это был не рядовой воин, а важная в своей стране персона. Об этом говорили татуировки, сплошь покрывающие руки, плечи, шею и скулы. Что ещё знал Адэр о Ракшаде? Только то, что знает нерадивый студент, прослушавший вполуха курс лекций по международной политике.

В той далёкой и таинственной стране укоренились дикие традиции и царят безжалостные законы. Там продают своих дочерей, а сыновей забирают у матери, как только та перестаёт кормить их грудью. Там правителя называют хазиром, а Совет — Хазирадом. Там в кресле старшего советника сидит верховный жрец, ибо для любого ракшада Всевышний был, есть и будет на первом месте. Там многочисленная армия и не имеющий себе равных флот. Ракшада — страна, по величине не уступающая Тезару — подписала всемирный пакт о разоружении и заменила каждый клинок воином, обученным убивать. Страной правит хазир Шедар Гарпи, который ради престола сжил со свету отца и четверых старших братьев.

Адэр неотрывно смотрел на воина. Такой не воскликнет с искренним удивлением: «Эй! Парень! Ты как тут оказался?» Не выведет за порог и не похлопает по плечу: «Ну, бывай здоров!» В его мужской красоте не было ничего человеческого: лицо походило на выточенную из камня маску, великолепно сложенное тело напоминало изваяние из шоколадного мрамора. И только мерцающие глаза подсказывали: это нечто — живое.