— Маркиз Безбур говорил, что на аукционе умельцы могут продать свои работы, — произнесла она и раскинула руки. — Посмотрите, сколько их. И каждый готов заплатить за участие.

Малика вела автомобиль. Вилар уныло взирал на пустошь. За два дня пребывания в Ларжетае он уже запамятовал, как выглядит истинное Порубежье.

— Плохая затея. Давай вернёмся.

— Вы же ничего ещё не видели, — отозвалась Малика.

— Мне достаточно того, что я вижу сейчас. Разворачивай машину. Ты слышишь?

— Я хочу показать вам зал.

— Ни один дворянин не поедет по такой дороге ради какого-то аукциона. Мы попусту тратим время.

— Если вы повторите это вечером, я извинюсь перед вами.

Вилар уставился в окно. До самого горизонта не было видно ни души, ветер доносил солёный запах моря.

— Ты забыла, чем закончилось ваше путешествие с Адэром?

— Не забыла. Место, куда мы едем, люди обходят стороной.

— Почему?

— Место заколдовано.

Вилар хохотнул:

— Ещё лучше.

— Вы верите в сказки?

— Я давно вырос из коротких штанишек.

— Тогда вам не стоит волноваться.

Вилар повернулся к Малике:

— Когда ты успела научиться водить?

— Мы с Зульцем ремонтировали вашу машину. Он просил нажать на газ, покрутить руль, сдать назад. Так и научилась. — Малика заглушила двигатель. — Приехали.

— Корзинку брать?

— Потом возьмёте.

Спустившись по отлогому склону, они очутились в низине, похожей на овальную тарелку. Пересекли её дно.

Вилар пошёл было вверх по скосу, но Малика схватила его за руку:

— Не торопитесь. — И устремила взгляд на солнце, выпавшее из зенита.

Бежали минуты, Малика пристально смотрела в небо, а Вилар ничего вокруг не замечал: мысли и чувства перекочевали в ладонь, в которой трепетали девичьи пальцы.

Держась за руки, они прошли до середины склона и вновь остановились. Вершина косогора была в нескольких шагах, но даже отсюда Вилар увидел ярко-зелёный залив, отгороженный от моря грядой острых скал.

Пальцы Малики задрожали.

— Замёрзла? — спросил Вилар.

— Идём! — сказала она и двинулась дальше.

Земля перед ними уходила вниз очередным пологим склоном. Вилар посмотрел на побережье. Сердце замерло вместе с дыханием.

На берегу горел зелёный костёр, переливаясь всеми оттенками изумительного цвета. Сказочное свечение подобно рваным языкам пламени поднималось к знойному небу. Вдруг костёр превратился в высокий изумрудный столб, похожий на кристалл драгоценного камня. Краски побледнели, столб истончился и в мгновение ока рухнул в залив.

Вилар растерянно всматривался в заброшенные строения на побережье. Дома на окраине выглядели маленькими и неказистыми, ближе к центру здания становились выше, отчего складывалось впечатление, будто городок стоит на горе.

— Что это?

— Смарагд. Город-изумруд, — произнесла Малика и побежала вниз.

Они шли по плавно изогнутой улице мимо занесённых песком полуразрушенных домов. Каждая следующая улица образовывала кольцо поменьше. Их соединяли узкие переулки. В центре города находилась площадь с единственным строением: высокий одноэтажный круглый дом со множеством дверных проёмов и оконных арок.

Они вошли внутрь. Взгляду предстал внушительных размеров зал.

— Подойдёт для проведения торгов? — спросила Малика и закружила по залу, водя руками. — Вот здесь и здесь поставите стулья. А здесь установите стенды с камнями.

Вилар посмотрел на пустые оконные проёмы, на пол, покрытый песком и сухим илом:

— Места много, а работы ещё больше.

— Участники оставят машины возле низинки, — продолжила Малика. — Главное — не ошибиться и точно рассчитать время по солнцу.

— Откуда взялся костёр?

— Вы внимательно слушали Ахе?

— Честно говоря, вполуха.

— Он так старался произвести на вас впечатление.

— На меня произвели впечатление его работы. Это намного важнее.

Малика вздохнула:

— Солнце должно находиться в определённой точке, чтобы лучи отражались от изумрудной воды залива под нужным углом. Так называемая игра света.

— Откуда ты узнала о Смарагде?

— В отличие от вас я люблю сказки.

Вилар прошёлся по залу, поддевая носками сапог лохмотья ила:

— Я расскажу Адэру, но два месяца — очень маленький срок.

— Через два месяца моя гостиница будет готова к приёму гостей. Неужели уборка мусора займёт больше времени?

— Не я решаю. Пора возвращаться, Малика.

— Это ещё не всё. Несите корзинку.

Расположившись у воды и расстелив на песке салфетку, Малика выкладывала из корзины булочки и бутерброды:

— Что делать с дорогой? Построить её вы точно не успеете.

— Ты говоришь так, будто вопрос с выставкой в Смарагде решён.

— Представьте, что уже решён.

Вилар наполнил бокал вином, сделал глоток:

— Хорошо, попытаюсь. Можно обойтись малой кровью. Расчистить от камней, увлажнить и утрамбовать, чтобы не летели песок и пыль. Так делают в Тезаре, если дорога редко используется.

Малика протянула ему бутерброд:

— Надо узнать, есть ли в Ларжетае транспортная контора или дорожный участок.

— Конечно, есть. Только они до сих пор подчиняются Тезару. Совет Порубежья ещё не сформирован.

— У вас были женщины? — вдруг спросила она.

Вилар подавился куском хлеба. Похлопал себя по груди:

— В смысле?

— В прямом.

— Мне двадцать восемь лет, Малика.

— Вы любили?

— Мне не нравится эта тема.

— Вам неприятен разговор о любви?

— Это было давно.

— Значит, любили.

— У всех когда-то была первая любовь.

— Не у всех.

— Не хочу спорить.

— Какая она была?

— Не помню.

— Помните. — Малика зачерпнула пригоршню мелкого белого песка, тонкой струйкой вернула берегу. — Тезарские дамы красивые?

Вилар вновь наполнил бокал, покрутил в руке. Море безмятежное, как воспоминания о далёком детстве. Небо тёмно-лиловое, как сирень под окнами замка отца. Воздух ядрёный, сочный, как настоявшийся чай. Сейчас бы открыть душу, но нет же… не туда пошёл разговор.

— Почему молчите? Вспоминаете первую любовь?

— Вспоминаю тезарских дам, а на ум приходит только Галисия Каналь, возлюбленная Адэра.

— Галисия… красивое имя. Какая она?

— Не в моем вкусе. Мне нравятся смуглые, черноволосые, черноглазые, — говорил Вилар, глядя на Малику. — Адэр неравнодушен к белокурым девицам с фарфоровой кожей и небесными глазами.

— Как Вельма?

Вилар хохотнул:

— Вельма? Не смеши. — Сделал глоток вина. — Пока доберёмся до гостиницы, наступит ночь. Поехали.

— Скоро поедем.

Вилар посмотрел в дымчатое небо.

— Над Смарагдом никогда нет луны, и не светят звёзды, — сказала Малика и надолго умолкла.

Он слышал ленивый шёпот волн, но моря в наступившей темноте уже не видел, как не видел древнего города.

— Малика…

Она поднялась:

— Дайте мне свою рубашку.

— Зачем?

— Не хочу ехать в мокром платье.

— Хочешь искупаться?

— Да.

— Шутишь…

— Пожалуйста, дайте рубашку.

Переодевшись за его спиной, Малика пошла к воде, на ходу распуская волосы. Смуглое тело растворилось в застывшем воздухе, и только белая ткань позволяла следить за девушкой.

— Малика! Это плохая идея!

Прозвучал всплеск, белое пятно исчезло.

Вилар вскочил и остолбенел. Из моря выходило Божество в образе женщины. Капли падали с длинных волос зелёными кристаллами, кожа светилась мириадами осколков драгоценного камня. Девичья фигура переливалась словно изумруд.

— Малика… — проговорил он и бросился в воду.

Вилар вышел из моря. Остановился в нескольких шагах от Малики. К ногам прилипли брюки, по лицу разметались волосы. Сверкающие капли стекали по крепкой шее, широким плечам, струились по опущенным сильным рукам и переливающейся капелью падали в песок.

Малика прижала ладонь к груди. Забеспокоилось сердце, по коже забегали мурашки. И не ветерок тому причина — взгляд… его взгляд, такой волнующий и притягательный.

— Это сон? — шёпотом волн прозвучал севший голос.

— Да, сон, — тихо ответила она.

Вилар приблизился к ней, прижал к себе.

«Какой он горячий…» — удивлённо сверкнула мысль и растворилась в хороводе желаний. Голова закружилась, в глазах потемнело. Малика покачнулась, чувствуя, как слабеют ноги.

Вилар прошептал:

— Это сон, слышишь? Проснувшись, ты можешь о нём забыть. И я никогда не напомню. Но сейчас это наш сон.

Он покрывал поцелуями её лицо, шею, жадно впивался в губы. Его дрожащие пальцы до боли сжимали её тело.