- Верно ты не дотумкал, почему все так вот вышло? Служил, значит, наш Олежка наемником в Сирии, и жизнь свела его с бравым солдатом по имени Марат. Тот все хвалился, что деньги ему не нужны, что родители его - богатые люди, что когда он вернется, то обязательно женится и купит дом, и много чего-то там еще он набрехал. Я вообще не пойму, какого дьявола он поперся в эту Сирию...

- Он хотел доказать себе, что может п-п-постоять за себя и за идею, п-п-пусть за чужую, - металлическим тоном вставил Олег. Взгляд его затуманился, вспоминая военные дни.

- Ему не повезло, - продолжил Родион. - А перед смертью он слезно звал мамашку и просил Олега рассказать родителям, что умер героем.

- Он и умер героем, - снова отозвался Олег, перехватывая карабин поудобней.

- Так вот. Олег сюда приехал - и вот повезло: его приняли как родного. И Олежка остался, чтобы выяснить: так где же, черт побери, деньги? Или золото? Или камни? Ну, хоть что-то, в конце концов! И когда он это выяснил, то попытался сам вскрыть замок.

- Я п-п-попробовал взломать, но где там!.. - Олег только плечами пожал.

- Олег тайком брал ключи, он мог ходить, где хотел, вот только ключа от сейфа у него не было, да и кода он тоже не знал. Тогда он известил меня, и я с первой же группой любителей золотишка прибыл сюда с дружбаном своим, Глебом. Он десять лет по тюрьмам мыкался, на Алтай, как в санаторий, приехал. Отдохнуть и разбогатеть хотел - нет в жизни счастья. - Родион не улыбался при этом, хотя Филипп готов был поклясться, что глаза его сверкали весельем.

Пачки валюты устилали черное дно. Слои ложились один за другим. Пласты денег, как пласты грунта, таили в себе сотни возможностей. И если в первом случае нужно было как следует поискать что-либо ценное, то во втором - нужно было лишь тратить и получать удовольствие.

- В самом начале нашего приезда я сам попытался вскрыть замок, но ничего не получилось. - Родион выхватил из рук Филиппа пачку долларов и с видимым наслаждением вдохнул денежный запах. - А! Как пахнет, а? - Он начал совать эту пачку Филиппу прямо под нос. - Чем, по-твоему, пахнут деньги? Деньги пахнут свободой, а большие деньги - свободой абсолютной.

Филипп, поморщившись, отвернул лицо: не потому, что ему не нравился запах свободы, а потому, что эта самая свобода была не его, а чужая.

- У меня не открывалось, Глеб тоже как-то там пытался - не вышло. Код подобрать для нас казалось невозможным, его нужно было узнать. Мы напортачили - Славик повесился. Должны были нагрянуть менты - времени совсем не оставалось. Поздно вечером Олег сказал Наркесу, что Макар хочет поведать что-то очень важное. Наркес доверял Олегу, он доверял Макару, потому что давно его знал! Толстяк просто накинул плащ и пошел. - Родион присвистнул, стараясь вытащить из зуба плевку от съеденного сала. - Наркес ничего не сказал, а спрашивали мы очень настойчиво, по-разному, - голос его поменялся, стал более резким и отрывистым.

Родион не собирался пугать Филиппа. Ему самому было интересно еще раз пережить весь этот путь от вожделенного богатства до обладания им. Он говорил и сам себе удивлялся, как вообще докатился до подобного. Он говорил, а внутри у Филиппа все стыло от его леденящих душу слов.

- Мы пытали его ртутью. Да мы прямо в глотку ему через воронку эту дрянь заливали. Понимаешь, дряни много, а код только один. Но Наркес оказался очень упрямым. К Зарине мы наведались вечером. Ты так мешал! Ну не пытать же было ее при тебе! - Родион хихикнул. - Вспомни: ты сидел в комнате Олежки, а мы тусовались за стенкой со связанной бабенкой! Вот смеху-то было, когда мы заткнули ей рот и несли ее через спальню! Филя! А, Филя, не помнишь? - Родион присел на корточки перед Филиппом и заглянул ему в побледневшее от гнева лицо. -Не помнишь, - сделал он вывод, вставая. - Где уж тебе: из-под бинта ведь не было ничего видно.

Филиппа просто мандраж пренеприятнейший охватил. Так вот для чего Олег глаза ему завязывал! И в этот пикантный момент двое негодяев тянули несчастную женщину и видели все! Он сжал губы так плотно, что они стали совсем бескровными, ему стало тошно от осознания того, что происходило на самом деле. Олег играл с ним, как с дикой птицей, постепенно приручая и подчиняя его своей воле, заставляя доверять абсолютно и полностью. Филипп на Олега при этом даже и не взглянул, щеки того вдруг стали пунцовыми, а взгляд потупился и потемнел.

- Баба тоже ничего не сказала. Что же за люди они были! Вот уж действительно пара от бога! Она тоже от души ртути хлебанула: и за здравие, и за упокой употребила. - Родион размашисто перекрестился. Филипп понял, что он просто-напросто над ним издевается. - Они померли, но! - Родион звонко хлопнул в ладоши. - У нас остался ты! - Указующий перст с грязным обломанным ногтем уткнулся в сторону Филиппа. - Главный ключник этого места. Я понял тебя с самого начала, - хриплый голос почти превратился в шепот. - Я понял, что силой и угрозами получить от тебя ничего не возможно - и мы решили тебя напугать. Дать понять, что опасность кругом, что нужно побыстрее что-то делать. Пальба и клетка, Филипп! Все это было сделано ради тебя, понимаешь? Олег никогда не промахивается. Он нарочно мне едва-едва руку задел, чтобы кровушка потекла, чтобы тебя, дурачка, впечатлить!

Филипп опустил в сумку последние пачки и потянулся к золотым слиткам. «Отпустят или нет? Да или нет?» - Под ложечкой неприятно засосало. Ох, как же Филиппу не хотелось умирать! Все эти дни он считал, что он играл со смертью, а оказалось, что это смерть играла с ним, день за днем приближая роковую развязку.

- Макар чуть было все не испортил. Старый козел абсолютно рехнулся! На золотишко мое честно заработанное, на фарт мой позарился, травануть вздумал. Я тогда, слава богу, психанул тогда и есть эту кашу не стал, а Глебушка всю ночь животом мучился: издох, как собака от яда крысиного, зато делиться теперь с ним не надо, правда, Олежка? - Вполоборота он глянул на племянника.

- Мне он не нравился. Стремный был человек, гнилой, - мрачно ответил Олег.

Филипп безо всякого сожаления опустил последний самородок в сумку. Он не мог оценить сумму золота, но денег здесь явно было около полумиллиона баксов.

- Золотушные вы мои, - Филипп наконец-то подал голос. - Наше вам с кисточкой. Забирайте! - Он кивнул на сумку, с подозрением поглядывая то на одного, то на другого преступника.

- Ты точно все достал? - усомнился Родион, прищуриваясь и пытаясь заглянуть в сейф с высоты своего двухметрового роста.

- Да точно. - Филипп взялся за металлическую дверцу и распахнул ее пошире.

Родион даже губы в трубочку вытянул, разглядывая пустые стенки стального ящика, как будто это могло хоть как-то помочь в поисках завалявшегося богатства, а тем временем мизинец и безымянный пальцы Филиппа коснулись рукоятки отвертки.

- Ну, хорошо. - С явным облегчением выдохнул Филипп, склоняясь над сумкой и закрывая ее на молнию. - Дело сделано, синица сдохла, а журавля слопали.

- Тяжело? - озаботился Олег, когда Родион с трудом перебросил через плечо драгоценную кладь.

- Нормалек. Пачки с деньгой не мешки с цементом: и весят меньше, и значат больше.

Пока дядя с племянником обменивались впечатлениями, Филипп незаметно успел вытащить отвертку из замка и спрятать ее в рукаве под резинкой манжетки: чем черт не шутит - авось, пригодится.

На мгновение Филипп решил, что про него забыли. Но он ошибся.

- Эй! Лупоглазый! - окликнул его Родион. - На выход пошел! Последний рассвет встречать будешь. Будто на выпускном: выпустился и полетел!

Филипп тревожно посмотрел на Олега, тот уже давно прекратил целиться и, постукивая дулом карабина о собственное плечо, с сомнением произнес:

- П-п-почему? Мы ведь договорились его не трогать.

Родион поморщился так, будто у него резко заболела голова.

- Потому что он все знает. Вообще все. Ты считаешь, что таких свидетелей оставляют? - вызверился он. У него изо рта даже пена брызнула - казалось, ядовитая, будто змеиный яд. И слова его были такими же, и травили они ростки добра и сострадания.