-

Меня интересует только твое тело. Мне плевать на твою душу, так что будь добра, не надо мне ее показывать. Только тело. Только холст. Художник имеет право разговаривать с мольбертом. Мольберт не имеет права отвечать художнику.

Он нависал надо мной, задумчиво рассматривая мою грудь. Через секунду я почувствовала, как по нежной коже груди скользит что-то ... что-то... нежное. Медленно и с наслаждением демон вел алую черту, цепляя мягкой кистью мой сосок. Я напряглась, вздохнула, краснея, как роза, когда кисть ласкала меня своим алым языком, рисуя широкими глубокими мазками лепестки. Демон прерывисто вздохнул, любуясь работой, а потом его что-то огорчило, и он стал пальцем вытирать краску. Зачем он так делает! Так нельзя... Я взяла себя в руки, понимая, что нужно просто лежать смирно! Я пыталась подумать о чем-то ужасном, неприятном, противном, чтобы не поддаваться, но каждое прикосновение отдавалось чем-то сладким в глубине души.

-

Не так... Совсем - совсем не так, - нежно произнес демон, склоняясь к своей картине. - Я не могу понять, что в ней меня смущает... Или цвет слишком яркий для такой бледной кожи, или ... А, впрочем, я хочу посмотреть, что получиться... Мне нужно успеть до утра... Краска исчезнет к утру, а я должен насладиться своим шедевром.

Кисть ласкала меня, а я закрыла глаза и отвернулась, пытаясь вспомнить, на сколько вопросов мне осталось ответить. Но попробуй отвернись, когда чужая рука осторожно берет и сжимает твою грудь, нанося нежные мазки. Кисть лизала меня то страстно, то нежно, заставляя мои губы пересохнуть от напряжения. Мою грудь сжали еще сильней, кисть уже едва порхала над моим соском, прорисовывая тугое соцветие розы, ее нежную сердцевину. Не надо... Это какая-то пытка? Зачем же так со мной поступать? Я не...

Рука художника требовательно сжала мою вторую грудь и на ней томными волнами наслаждения стала расцветать вторая роза. Каждый штрих, каждый мазок заставлял меня закусывать губу. Я чувствовала, что мое дыхание стало прерывистым, а грудь сама устремлялась навстречу кисти. Мне так стыдно... Так неловко... Я не знаю, сколько времени прошло, но я свела колени, чувствуя такой стыд, какой не испытывала даже на экзамене, когда не знала ответа на один из вопросов.

-

Да... - услышала я тихий шепот, глядя на каскад волос художника, склонившегося над живым и дрожащим мольбертом. От двух роз по моему животу вместе со сладкой истомой куда -то вниз потекли зеленые стебли, сплетаясь и расплетаясь шипами и листьями. Я втянула живот, чувствуя, как под кожей и лижущей, влажной от краски кистью, расцветает какая-то мучительная роза, заставляющая меня сводить колени и прерывисто дышать.

-

А теперь раздвинь ножки, мой мольберт, - усмехнулся демон, замешивая краску. - Я еще не закончил свой шедевр...

Я уже вздрагивала от любого прикосновения, понимая, что еще немного и буду готова умолять его сделать то, что он сделал при первой встрече. Мне почему-то казалось, что именно это способно успокоить взволнованное тело, бьющееся и замирающее сердце... Нет, не надо! Это же так низко! Так мерзко умолять о таком! Мне даже страшно вспомнить слово, которым называется такой долгий, влажный сладкий поцелуй между моими коленями, ведущий к маленькой и мучительной смерти.

-

Не надо, - сглотнула я, чувствуя, как его руки осторожно и нежно поглаживая разводят мои колени. - Прошу тебя...

На мои губы легла кисть, а я почувствовала сладкий вкус. Никогда не думала, что у краски такой сладкий вкус. Это какая-то необычная краска... Такое чувство, что она замешана на меду...

-

Я же сказал тебе, - одна рука демона лежала на моей коленке, поглаживая ее, а вторая прикасалась кистью к моим губам. Он смотрел на меня как-то странно. Его взгляд скользнул по моим губам, а потом художник на секунду поднял на меня глаза. Откинув голову и тряхнув волосами, он усмехнулся. Кисть на губах скользнула по верхней губе, а потом застыла на нижней. Она ласкала мои пересохшие губы, а я чувствовала сладкий привкус странной краски. Кисть уже вышла за грань губ, прорисовывая каждый лепесток. Я видела лицо художника, видела его расширенные зрачки, слышала шепот: Восхитительно... Великолепно....

-

Так не пойдет, - внезапно заметил демон, сощурив глаза. - Ты смотришь на меня испуганно... Мольберт, ты мне сегодня не нравишься... Мне не нравится твой взгляд... Он должен быть другим...

Его рука скользнула вниз, осторожно разводя мои колени и проводя пальцем по внутренней части бедра. Мои глаза расширились от напряжения.

-

Да, - коварно заметил демон, продолжая нежно спускаться вниз. Я попыталась свести колени, глядя на него с ужасом.

Мне стыдно... Мне хочется, но мне до ужаса стыдно...

-

Да... - уже совсем с другой интонацией повторил демон, а его прикосновение заставило меня вздрогнуть от мучительной и сладкой боли, смешанной с негой. В животе расцветала роза, а нежные пальцы порхали, заставляя выгибаться им навстречу.

-

Совсем другое тело, - заметил демон, одной рукой нанося розу мне на лицо, а другой вгоняя меня в краску.

Я как будто мучительно поднималась на вершину горы, чувствуя, что чем выше, тем более сладким и тяжелым кажется путь. Как будто-то каждый шаг заставляет меня делать новый, понимая, что останавливаться уже нельзя. В тот момент, когда до вершины оставалось буквально несколько нежных прикосновений, они резко прекратились, оставив меня наедине с бьющимся сердцем и стыдом. Падение было медленным и постыдным, нелепым и жестоким. Словно на пути к мечте, тебя кто-то резко скинул вниз с пьедестала.

-

Мне не нравится, - усмехнулся демон, стирая розу с моих губ, размазывая краску. - Думаю, что стоит начать сначала...

Пока он замешивал краску, пока кисть снова делала первые мазки, нежная рука медленно вела меня на вершину, заставив распахнуть губы и прикрыть глаза от волнения. Еще немного... Я уже чувствую, как цель близка...

-

Еще рано, - прошептал художник, убирая руку и поглаживая меня по бедру. - Успокойся... Еще рано...

По моей щеке текла слеза, тело содрогалось, а я умоляюще свела колени, требовательно сжав его руку. На моих губах расцветала сладкой краской роза, текущая от уголка глаза слеза была поймана кистью и тоже стала частью картины, разбавив сладость краски соленой горечью мучительного отчаяния и взволнованной обиды.

-

Чего ты? - на губах демона блуждала странная улыбка. - Мы же еще не закончили? Сейчас я дорисую, а потом посмотрим... Придется немного потерпеть...

Я не помню, сколько раз я поднималась, и сколько раз меня болезненно бросали вниз на подступах к вершине, заставляя плакать и кусать, сладкие от краски губы. Он чувствует, когда пора остановиться, положив руку мне на живот и нежно поглаживая свою картину. Какие вопросы? Какая лекция? Какая контрольная? Мне плевать, что будет завтра. Я сжимала коленями его руку, умоляюще заглядывая в глаза.

-

Готово, - послышался восхищенный шепот, а по моей груди скользнули длинные волосы художника. Черный, кружевной манжет скользил по моей коже, а потом я увидела затуманенные глаза.

Сердце сделала несколько нерешительных ударов.

-

Я хочу попробовать на вкус эту розу, - услышала я шепот, глядя в глаза демона, укрытые туманной поволокой. Он приблизился губами к моим губ, заставив меня закрыть глаза. Стоило ему раздвинуть мои губы своими губами, стоило ему глубоко лизнуть меня, случайно встретившись с моим языком, как его рука провела сладкую влажную линию истомы, заставив меня выгнуться. Нежная рука стала снова ласкать, пока в такт ей меня глубоко целовали, вызывая желание умереть на месте, раствориться и задохнуться. Еще немного... Еще ... чуть-чуть... Я выгнулась, застыла в немом крике. чувствуя, как застыл и сам поцелуй, а потом стала медленно падать, содрогаясь и плача. Часы пробили шесть утра...

-

Это - шедевр, - заметил демон, размазывая краску по моей груди, а потом наклоняясь и целуя свою картину. - Мне пора...