Вятшеслав вместе с Зарубой и своими людьми спешно покинул горницу. Марибор бросил последний взгляд на Зариславу, но девица тут же опустила голову, отвела взор.

Княжич повернулся к старику.

– Я найду его.

– На тебя и надежда, – доверительно отозвался Наволод и долго посмотрел на брата Горислава.

Развернувшись, Марибор с почтением поклонился гостям, спешно вышел, нагоняя Вятшеслава.

Собрав небольшой отряд из пяти кметей, выдвинулись к лесу пешими. У опушки, как и было уговорено, разделились. Трое дружинников пошли за Вятшеславом, остальные двое остались с Марибором. Зайдя под еловую крону, где царила тьма и влага, Марибор повернулся к воинам.

– Горята, ступай в сторону истока. Зыряй, ты – к мочажине, к дебрю¹⁶. В случае чего в рог трубите.

Разделившись, разошлись быстро. Марибор ступал уверенно по мягкой, усыпанной хвоей земле, через густые папоротники, беря немного на север. Опустившаяся на лес ночь делала путь почти невидимым, но княжич хорошо знал дорогу, ступал легко и свободно. Знал и то, куда нужно идти, куда завела князя Вагнара, как и было уговорено. Вскоре впереди появился багряно-оранжевый свет, что тускло пробивался через сплетение ветвей. Выйдя на небольшую прогалину, Марибор ощутил, как в нос ударил запах дыма и крови. У тлеющих углей столпились пятеро степняков, среди них виднелся коренастый и черноусый вождь Оскаба. Поодаль лежал Данияр. Он дышал тяжело и редко, голова была отвёрнута.

Смерив татей мрачным взглядом, Марибор прошёл ближе к Оскабе. Заглянул в узкое лицо с маленькими глазами. Черноусый вождь был ниже Марибора, но это не мешало ему смотреть с высока и хищно.

– Ему осталось немного, – произнёс Оскаба, ломая речь.

– Где Вагнара? – спросил Марибор, пропуская мимо ушей его предупреждение.

– Хороша девка, горячая, что эти самые угли, – осклабился вождь. – Тут она. Сейчас горит в руках Анталка, следующая очередь Липоксая.

Марибр отвернулся, подавляя отвращение, откинув носком сапога разодранное льняное платье. Вагнара и тут не упустила случая. Леший бы её побрал, грязную потаскуху! Теперь княжич явственно понял, чем так зацепила его Зарислава – чистотой. Послышались приглушённые девичьи вскрики и утробное рычание степняка. Стихло быстро. А потом зашуршали ветви, и на свет вышел бритоголовый Анталак, деловито запахивая штанину, завязывая пояс. Молодой Липоксай, сын Анталака, уже спешил в заросли.

– Поторопись, – сказал ему вслед Марибор, гневно сжимая кулаки. – Развели тут грязь. Поблизости княжеская дружина.

– Зачем ты их привёл? – спросил Оскаба, въедаясь в Марибора слишком уверенным и спокойным взглядом.

– Я не мог иначе, меня бы заподозрили. Наволода не так просто провести. Пусть и есть колдовская защита, но я не могу рисковать, – Марибор убедительно долго посмотрел в чёрные угольки глаз вождя.

– Убей сейчас, ослабь муки, зачем ждать? – небрежно кивнул тот на недвижимого Данияра. – Или убей волхва.

– Зачем мне обрушивать на свою голову гнев Богов, уничтожая волхва? За ним сила. А этот не заслужил скорой кончины.

Оскаба напрягся, не выдержав взгляд Марибора. Знал, на что способен волдаровский княжич.

Молчание прервал очередной протяжный стон. Марибор глянул в глубину леса, из которого выскользнул Липоксай, а за ним неспешно вышла и Вагнара, растрёпанная и нагая. Встретившись с жёстким взглядом княжича, она было опешила, но, гордо подняв голову, быстро прошла к костру. Под сытыми взглядами воинов Сарьярьская девка подобрала свою рваную одежду, пытаясь прикрыться платьем, отступила.

А ведь он хотел сделать её княжной. Эта дрянная девка пригодна только полы натирать. Марибор усмехнулся в усы и медленно приблизился к ней. На коже Вагнары зияли потемневшие пятна – следы от ласк. В волосах торчали шелуха и еловая хвоя. Знать славно поваляли её по земле, натаскали за волосы, натёрли бёдра. Что ж, хорошо, что он сейчас узнал, что за подстилка попалась ему, а ведь он почти прикипел к ней, привык, и в постели ведьма, да не думал, что настолько.

Под его пристальным и укоряющим взглядом Вагнара упрямо вздёрнула подбородок.

– Чего смотришь так? Терпела, сидела в этой крепости, что затворница.

Марибор глянул на Данияра. Руки и шея его теперь были белыми, что снег. Княжич шагнул к девке ещё ближе и вырвал из рук платье.

– Думаю, по этому случаю оно тебе более не понадобится.

Лицо Вагнары исказилось в обиде, а серые глаза будто покрылись ледяной коркой, стали жёсткими и непроницаемыми.

Смяв мягкую ткань в кулаке, он добавил:

– Ныне отправишься в Сарьярь.

– С ума сошёл, мне туда нет дороги. Не вернусь. Отец меня под замок посадит.

– Князь не умирает. Может добить его? – вмешался Анталак.

– Если Мара не заберёт его сейчас, то яд в его крови это сделает потом, – отозвался Оскаба.

Марибор, оторвав взгляд от Вагнары, прошёл мимо вспотевшего Липоксая и расслабленного Анталка, возвысился над лежащем в траве племянником. В груди разлился только холод, более Марибор ничего не чувствовал, совесть давно уснула в нём, с тех самых пор, как Горислав позволил убить Ведицу.

– Сыновья расплачиваются за ошибки отцов, – тихо сказал он будто в оправдание. – Знать не заслужил милость Богов. Не в тот век ты родился и не от той женщины. Пусть умирает на глазах волдаровцев, – объявил громко.

Ухватившись за древко стрелы, Марибор одним рывком надломил его. Лицо Данияра исказила боль, он простонал, резко отвернул лицо в сторону, но так и не очнулся и глаз не открыл. Марибор извлёк наконечник стрелы, зажал рану, из которой всё ещё сочилась бурая кровь, скомканным платьем, но всё одно бессмысленно – стрела насквозь пробила. Ткань мгновенно стала мокрой, напитавшись рудой.

– Как знаешь, – бросил Оскаба, подав знак своим людям собираться.

Девичьи руки, что были сейчас в царапинах и синяках, ласково скользнули по плечам Марибора. Он, тут же почуяв резкие запахи чужого мужского семени, скривился.

– Так ты что же… Оставишь меня? – прошептала она на ухо, гладя его грудь.

– Ты мне больше не нужна. А им сгодишься, коли не желаешь вернуться домой, – кивнул он в сторону степняков.

Глаза Анталака голодно вспыхнули.

Вагнара убрала руки, выпрямилась, поджав губы, выдавила:

– Ну ты и выродо…

Она не договорила, Марибор, извернувшись из объятий, замахнулся, ударил девицу по лицу. Ударил совсем легонько, приложив малую толику силы, но голова Вагнары откинулась в сторону, сама она едва не упала, однако устояла на ногах, замерла, схватившись за мгновенно побуревшую щёку. Задрожала, испуганно уставившись на Марибора. Он пронаблюдал, как из её носа заструилась кровь. Придя в себя, Вагнара, растерянно захлопала ресницами, плечи её вздрогнули, а пальцы затряслись. Марибор редко бил женщин. Но княженка того заслужила. К тому же его никто так не называл с тех самых пор, когда он научился стоять за себя и обращаться с мечом. С того времени его начали побаиваться и не клеветали, указывая, в кого он родом. А уж тем более не мог он позволить блуднице называть его так.

Марибор стянул с пояса тяжёлый кожаный кошель и бросил в ноги девки. Тот, ударившись о землю, звякнул кунами.

– Это тебе за старания, за то, что пришлось повозиться, и моя благодарность. Ты получила всё, что заслужила.

Вагнара долго посмотрела на него, глаза её замутились от слёз, но девка быстро сбросила оцепенение, подхватила кошель и отступила.

«Продажная стерва», – сплюнул Марибор, повернулся к вождю, снимая с пояса рог.

– Уходите. Оскаба, с тобой ещё рассчитаюсь, как и договаривались.

Вождь твёрдо кивнул и, грубо смяв голый зад Вагнары, сгрёб девку в объятия, толкнул в руки воинов. Та пыталась отмахнуться от шлепков и укусов, да не вышло, теперь долго Анталак, Липоксай и другие степняки будут любить её – без ласки не останется, насытится вдоволь. Раз хочет, пускай ублажает вождя. Всеми вместе они пошли с прогалины, а вскоре скрылись в гуще чёрного леса.