— Вы здесь, потому что кто-то проник в магазин прошлой ночью.

— Что, правда? Они украли что-нибудь?

Когда моя магия оценивалась комиссией из Превосходных, Архивариус, регистрировавший членов каждого Дома в Хьюстоне, подобрал название для моего вида магии. Он назвал меня Сиреной. Большинство людей представляют себе сирен как русалок, но в оригинальном мифе у них были перья и крылья. У меня тоже были крылья. Чарующие, прекрасные крылья, переливающиеся магией. Никто никогда их не видел, кроме меня, но, когда я раскрывала их, люди сосредотачивались на мне и забывали обо всем другом.

Для большинства людей использование магии требовало сосредоточенности и усилий. Вроде пинания боксерской груши или отжиманий. Они практиковались и становились сильнее. Для меня, все было наоборот. Держать свои крылья сложенными среди незнакомцев было все равно, что задерживать дыхание. Я раскрывала их без всяких усилий.

Для Джереми мне не требовалась вся моя сила, а лишь крохотная ее часть, поэтому я лишь мельком позволила ему увидеть мои перья. Он моргнул и улыбнулся мне.

Я открыла рот, и моя магия потянулась вперед, сливаясь с моим голосом и оплетая него чарующей невидимой нитью. Приходилось прилагать все усилия, чтобы сдерживать силу, используя ее лишь самую малость.

— Они разбили несколько бутылок вина. Вам нравится вино, Джереми?

Теперь он полностью сосредоточился на мне.

— Я больше люблю пиво. Мне нравятся все его виды, но большего всего индийский светлый эль. Вот где можно действительно почувствовать хмель. Настоящее пиво. Это будто изучать сюрреализм. Пьешь эль и в этом нет ничего абстрактного или размытого. Только цитрус и хмель…

Я его заполучила. В углу Руна села ровнее и отложила каталог тортов.

— … основа основ с которой стоит сравнивать остальное пиво. Крепче ли оно, чем эль? Слаще или в нем меньше хмеля? Тебе нравится пиво? Здесь неподалеку отличный пивной ресторан, куда можем отправиться прямо сейчас, и я куплю тебе индийский эль.

— Джереми, ты хорошо умеешь украшать торты?

— В украшении тортов мне нет равных. Лучшего любого повара по телику. — Глаза Джереми распахнулись. — Я смотрел «Пирожный турнир» и большинство из того дерьма настоящее убожество. Я же настоящий волшебник с мастикой. Будь у нас сейчас немного мастики, я бы показал тебе настоящее шоу.

— В кондитерской есть мастика, — сказала я.

— О, нет, мы не можем использовать ее. Она отравлена.

Леон улыбнулся.

— Странно. Кто же ее отравил?

Джереми махнул рукой.

— Мой младший бро и пара его приятелей из старшей школы. Неважно. Я сделал всю грязную работу. Я это устроил.

Мой голос оплетает его, соблазняя и расслабляя.

— Вот это да! Ты, должно быть, очень умный, Джереми. Зачем тебе это все устраивать?

— Мне никогда не нравились Превосходные. Они ведут себя так, будто они намного лучше нас. Да, и эта женщина заплатила мне сто штук наличными. Я закопал их у себя на заднем дворе. Я богат. Мне не нужно здесь работать. Давай я заберу тебя с собой? Мы могли бы поехать в Саут Падре^[2].

Я включила планшет и показала ему фотографию.

— Это она, — узнал Джереми. — Ты ее знаешь? Она дала тебе денег? Я был дал тебе деньги. У меня они есть.

— Ты знаешь, как она планирует попасть на свадьбу?

— Не-а. Она просто отдала мне связку наполненных шприцов и сказала вколоть их в мастику. А еще велела не уколоться ими и одеть пластиковые перчатки. — Он закатил глаза. — Пфф, словно я сам не знаю.

Пришло время приступить к самой сложной части.

Я открыла рот и запела. Слова не имели значения, только магия. Джереми слушал, отвесив челюсть. Магия обернулась вокруг него подобно мерцающей вуали, и он начал петь со мной.

— Бе-бе-бе, овечка, есть шерсть у тебя? Да, конечно, да, конечно, целых три мешка!

Умолкнув, я бережно распутала его от своей магии, мысленно нашептывая ему. «Забудь, забудь, забудь».

Его голова поникла, подбородок опустился на грудь. Он качнулся вперед, коснувшись животом стола. Джереми встрепенулся, проснувшись. Он заморгал, глядя на меня дикими глазами.

— Они разбили несколько бутылок вина, — сказала я. — Вы любите вино, Джереми?

— Я больше люблю пиво.

— Вы имеете какое-то отношение к взлому? — спросила я.

— Нет. Это постыдно. Насколько нужно быть безмозглым, что вломиться в пекарню?

— Где вы были прошлой ночью с часу до двух? — Сейчас я была такой уставшей, что у меня дрожал голос.

— Я был дома, за меня может брат поручится. Мы играли с ним в видео игры.

— Ладно, Джереми, можете идти.

— Отлично. — Он встал и протянул мне руку. Его рукопожатие было вялым.

— Рад знакомству. — Джереми вышел.

Никто не проронил ни слова. Ривера уставился в свой телефон. Леон ухмылялся, словно лунатик, показывая мне большие пальцы.

Ривера поднял взгляд.

— Так, он вышел в кухню.

— Ну, это было нечто, — сказала Руна.

Меня осенила дикая мысль, и я протянула руку.

— Каталина Бейлор из Дома Бейлоров, Превосходная сирена.

Руна посмотрела на мою руку и осторожно ее пожала.

— Держись подальше от моей головы.

— Не трави никого из моих знакомых, и я так и сделаю.

— Потеря памяти необратима? — спросил Ривера.

— Не знаю, — призналась я.

— Мы будем за ним наблюдать, — сказал Ривера. — Полагаю, он рассказал вам все, что знает, а она слишком умна, чтобы поделить с ним чем-то, что приведет к ней. Сделаем вид, что мы купились на историю с подростками и вином, и оставим здесь охранников, как она и рассчитывает.

— Если она хочет пробраться на свадьбу, то попытается прикинуться официанткой.

Ривера кивнул.

— Скорее всего.

Леон встрепенулся.

— Карлос может стать проблемой. Если он заподозрит Джереми, то не сможет себя сдержать.

Ривера улыбнулся.

— Мы скажем ему, что он с честью прошел проверку. Они все равно согласились подписать договор о неразглашении.

Роган прислал мне по почте договор о неразглашении, запрещающий Валентине и Карлосу даже упоминать слово «отравлен» следующие пару недель. Если они нарушат это соглашение, нам тут же придется разорвать с ними контракт. Если им удастся справится, Роган заплатит за разбитое шампанское. Мне пришлось объяснить им в мучительных подробностях, что они, их онлайновая коммуникация и их телефонные звонки будут отслеживаться вплоть до дня свадьбы. Объясняя это, я чувствовала себя корпоративным гангстером, пришедшим к ним в магазин и устроившим в нем разнос, требуя денег за «крышу», хотя все ограничения были в рамках закона.

— Думаю, нам пора, — сказала я Леону.

Леон вел машину, пока я продиралась через дебри сообщений. Миссис Роган хотела знать, как успехи с поисками «Морского света». Успехов не было, поэтому я сказала ей, что мы над этим работаем. Роган беспокоился, все ли со мной в порядке. Это было не так, но я сказала ему, что все хорошо. Мама спрашивала, будем ли мы дома к ужину. Мы успевали, и я сказала «да». Арабелла интересовалась, не получится ли заклеить Неваде рот и руки скотчем, чтобы она перестала менять свою дурацкую свадьбу. Я напечатала «нет». Я получила очень милое письмо от Мии Розы, напечатанное ее мамой, в котором она благодарила меня за бидаззлер, что было замечательно. Кто-то попросил у меня что-то, я это сделала, и он был рад и сказал мне спасибо.

Последнее сообщение было от Берна.

«Где ты?»

«В машине, с Леоном».

«Вы едете обратно в «Горную Розу»?

«Да, но только на минутку». Я хотела убедиться, что они установили тент как положено.

«Мне нужно, чтобы вы остановились где-нибудь в безопасном месте. У меня есть запись, которую тебе следует увидеть, прежде чем ехать туда».

Что? «Отправляй. Я посмотрю ее, пока Леон за рулем».

«Нет, мне нужно, чтобы вы остановились».

Я вздохнула.

— Твой брат странно себя ведет.

— С каких пор это новость?