Медвежонок пошевелил лапой. Покачал головой. Потянул носом. Из пекарни восхитительно пахло свежим хлебом, мягкими булочками с кунжутом, малиновым конфитюром, черничным сиропом, горячим шоколадом…
— Эх, — вздохнул Медвежонок.
С другой стороны витрины остановился Пятачок. Он прижался пятачком к стеклу и уставился на Медвежонка:
— Пух! Эй, Пух! — позвал он, шевеля ушами. — Гляди, тут тоже медвежонок, как ты! Может быть, мы заберём его домой?
Ворча, к витрине подошёл Винни Пух. За ним, обмотанный большим клетчатым шарфом, семенил Чебурашка.
— Пятачок, мы торопимся. Нас ждут Гена и Колобок. Алиса обидится, если мы опоздаем на праздник! Что случилось?
— Смотри, медвежонок, — неуверенно повторил Пятачок. — Винни, давай его купим?
— Эх, — вздохнул Пух. — Пятачок, мы не можем купить всех медведей с этой витрины. Погляди, сколько их.
Пятачок задрал голову (тёплая большая шапка с помпоном съехала набекрень) и замер. Медвежат было много… Так много, что разбегались глаза. Они сидели на ветках волшебного дерева, махали из окошек алого паровоза, выглядывали из пещерки, глядели с запяток позолоченных карет…
— Пятачок, идём, — поторопил его Пух. — Герои сказок должны приходить точно в срок!
Пятачок понурился, провёл лапкой по стеклу (оно тоненько скрипнуло, и на поверхности остался затуманенный след) и пошёл вслед за Пухом. Чебурашка радостно, вприпрыжку, побежал за ними. Медвежонок остался сидеть в витрине.
Снег падал всё гуще. К ночи вызвездило, и всё вокруг стало по-настоящему волшебным: огоньки фонарей, мелкие серебряные звёзды, невесомые снежинки и чудесные светлячки, кружащие над крышами. Алые, лимонные, изумрудные, сиреневые и золотые…
Медвежонок толкнул лапой стекло. Не поддаётся. Оно такое толстое, такое огромное, холодное и бездушное!
— Я хочу на улицу, — тихонько сказал он. — Я хочу почувствовать на шёрстке снег. Я хочу в Город…
— В Город? — насмешливо ухнула с серебряной ветки Сова. — Разве такие, как ты, ух-ходят в Город?
— Но я хочу, — прошептал Медвежонок.
— Такие, как ты, живут только в Волшебной витрине. Ты хочешь стать обыкновенной игрушкой? Тряпичным медведем, набитым опилками? Ты ух-хочешь перестать быть живым?
Сова презрительно склонила голову и замолчала. Медвежонок, смахивая лапой слезинки, уставился на улицу. Где-то далеко прогудел поезд — может быть, в Город прибыла стремительная Голубая Стрела, а может, с вокзала отправился в чудесное путешествие Полярный Экспресс.
На резную лавочку рядом с витриной вспрыгнул Кот-Баюн. Мурлыкнул, потёршись о выгнутую деревянную спинку, сладко зевнул на Луну и перемигнулся с Совой.
Сова приветственно ухнула и кивнула на Медвежонка:
— Какой дурилка. Ух-хочет в Город. Ты на него погляди. Ух.
Баюн с интересом сощурился:
— Какой юный, однако. Голубчик, а знаешшь ли ты, что стоит сойти с витрины, и ты разучишшься разговаривать, думать и дажше дышшать? Ты станешшь… игрушшкой… И какой-нибудь малышш станет с тобой играть. Можшет оторвать ушшко или нос. Хочешшь? Муррр.
— Ты почему шипишь? — чуть не плача, спросил Медвежонок. — И ведь ты… ты не игрушка, хоть и не в витрине…
— Мурр! — Баюн самодовольно выставил коготки. — Я — сказочный герой. Про меня сколько сказок написано! Я живу во многих книгах. И остальные Горожане — тоже. А ты, маленький дружок, — есть хотя бы одна сказка про тебя?
— Нет! Ни одной за-ух-худалой сказочки!
— А ты? — еле слышно шепнул Медвежонок. Огни Города расплывались и кружились перед глазами, словно большие цветные бабочки. — Про тебя ведь тоже нет сказок, Сова…
— Я — почтовая сова! Про почтовых сов историй много! В какую хочу, в такую лечу!
— Ну, ну, дружочек, мурр. Что ты пригорюнился? Может быть, и про тебя когда-нибудь напишут сказку.
— Про Медведя-Который-Вышел-в-Город! — ухнула Сова, спланировала с ветки и скользнула на улицу — Медвежонок и не успел заметить, как.
— Бывай. Мурр, — мяукнул Баюн и спрыгнул с лавки.
***
Медвежонок оглянулся вглубь витрины. Тихо тикали большие часы. В своём домике между гирями дремала кукушка. Сверху падал снег из блестящей фольги — искрящийся, светлый и совсем не холодный. «Не настоящий», — подумал Медвежонок и смахнул снежинку с носа.
В домах напротив зажигались огни. Сказочные герои Города возвращались в свои дома, раздвигали шторы, растапливали камины и печи. В кухнях пыхтели самовары и тонко свистели чайники. Должно быть, там пекли пирожки, разливали ароматный чай, ставили на праздничные скатерти блюдечки с черничным джемом, пиалы со сметаной и розетки с яблочным повидлом.
— И я хочу! — отчаянно воскликнул Медвежонок, стукнув по стеклу. Полетели вниз крошки инея, недовольно завозилась в своём домике кукушка. А Медвежонок глядел в праздничную толпу и думал о том, как ему попасть в Город. Нужно найти сказку про медведей… Их ведь так много! Неужели ни в одной для него не найдётся места?
Медвежонок начал перебирать.
«Три медведя» — всё занято. «Маша и медведь» — ой, там медведь страшный… «Винни Пух» — нет, Пух вообще иностранец. Умка, Тедди, Михайло Потапович, Мишутка…
«А у меня даже нет имени».
Медвежонок стащил с головы вязаный колпачок и утёр им нос. С колпачка на мордочку слетели снежинки из фольги. Медвежонок чихнул.
— Какой забавный! — сказал кто-то с другой стороны стекла.
Он поднял свои блестящие глаза-пуговки. Перед ним стоял девочка в полосатой гномичьей шапке. Рыжая, румяная, веснушчатая и весёлая. Одной рукой в пушистой красной варежке она водила по стеклу, а в другой держала крутобокий треугольный пирожок. «С малиной», — облизнувшись, подумал Медвежонок.
— Ты кто? — спросил он. Девочку он не помнил. Должно быть, она из какой-то новой сказки, недавно в Городе. Вон какая кроха.
— Я Маришка. А ты?
— А я Медвежонок.
Маришка сморщила носик и откусила пирожок.
— Вижу, что не зайка. Как тебя зовут?
— Никак, — растерянно буркнул Медвежонок.
— Никак? Вот это имя! — рассмеялась девочка. — Хочешь пирожка, Никак?
— Я не Никак! Я… просто безымянный… я неживой… Я не из сказки!
— И я не из сказки, — Маришка невозмутимо прожевала ещё кусочек и покивала головой недоверчиво глядящему Медвежонку. — Совсем не из сказки!
— А как же ты тогда?.. Как ты в Городе оказалась?.. Как ты ожила?..
— Так это я пока не из сказки, — разъяснила девочка. — А вот подрасту — и попаду в переплёт!
— В переплёт?.. — непонимающе переспросил Медвежонок.
— Ну, в книжку, то есть. В историю. А пока — вот, пирожок ем… Хочешь?
Медвежонок возбуждённо вскочил.
— Маришка! А может быть, я тоже подрасту и попаду в этот… в переплёт? Вдруг я тоже стану живым?
— Конечно, станешь, — уверенно отозвалась Маришка и тряхнула головой. — Ты только представь, сколько на свете детей! И для каждого мама придумывает новую сказку. Когда-нибудь и о тебе придумают.
— А сколько ждать? Я в Город хочу… — тоскливо сказал Медвежонок.
— Ну пойдём!
— Но я… я буду неживой…
— Ну, давай я придумаю про тебя сказку! Сказку про Медвежонка-Который-Сидел-в-Витрине! Хочешь?
— Хочу! Конечно, хочу!!
***
Часом позже, радостный, встревоженный, Медвежонок наконец уснул. Луна рассыпала над Городом серебристый холодный свет, и он отражался в блестящих пуговичных глазах. «Завтра я по-настоящему оживу», — думал Медвежонок, засыпая. Маришка обещала придумать сказку и прийти утром, чтобы забрать его. Медвежонок счастливо улыбнулся. Он будет самым лучшим плюшевым другом. Ласковым, добрым, верным… Настоящим…
Где-то гудели поезда. Наверное, это Голубая Стрела или Полярный Экспресс. Потянулась бесконечно длинная мечтательная ночь, а потом…
А потом чьи-то большие руки сняли стекло, выключили лимонадный водопад, погасили огоньки и собрали игрушки в коричневые картонные коробки. Магазин переезжал.
Медвежонок проснулся оттого, что затекли лапы. Он хотел пошевелить ими, но они почему-то не слушались. Попробовал дёрнуть головой, повести носом, — не вышло! Он испуганно закричал, но вместо крика получилась только тишина… Что случилось?