Официанты оттащили его, но он успел ухмыльнуться Лие.

– Как насчёт фотографии в Ironfield Almanac, детка? Последняя шлюшка Джека Карсона? Не ты ли одна из тех, что были в аварии?

Ярость. Я был в ярости. Такую агрессию я испытывал только тогда, когда игровые часы отсчитывали последние секунды последнего матча на чемпионате, а мои соперники радовались моей прерванной подаче.

Этот ублюдок оскорбил Лию.

Она вскрикнула в то время, как я ринулся к нему. Но моей целью не было свернуть ему шею, и лишь поэтому он остался в живых.

Я схватил камеру и бросил на пол. Линзы разбились, но сама камера не разлетелась, пока я не сломал её ногой. Фотограф ругнулся. Я схватил Лию за руку и увёл с танцпола, в то время как фотограф разразился громогласными ругательствами.

– Что ты творишь? – зашипела она.

– Увожу тебя отсюда, – я кивнул метрдотелю. Он знал, куда прислать счёт за ужин, – Никто не имеет права так говорить с тобой.

И больше не посмеет.

Даже если это ненастоящие отношения. Даже если мы притворяемся.

Лия была настоящей леди, мать его, и она заслуживала гораздо большего, чем ярлык шлюхи.

Она заслуживала кого-то лучше меня.

Глава 5

Лия

Джек был зол.

Больше чем зол. Разъярен. Ярость, которая сделала мою работу его публицистом чрезвычайно трудной.

Обычно его худшие скандалы носили сексуальный характер. Иногда у него были небольшие проблемы на поле. К счастью, у него была только одна физическая ссора с момента подписания контракта с Рэйветс, и даже это было урегулировано быстро и спокойно.

Повезло тому, кто перешел ему дорогу.

Джек был огромным, внушительным, совершенно доминирующим зверем чистой анималистической силы. Если бы он хотел навредить этому таблоидному журналисту, Джек уменьшил бы этого ублюдка до кучи сломанных костей.

Это была своего рода проблема, которую ожидала Лига, и именно такой тип кризиса, из-за которого он нанял меня, чтобы справиться.

К сожалению, из-за его реакции на журналиста нас обоих уволят. Я ждала звонка, который вызовет нас в полицейский участок.

Мое сердце вздрогнуло в груди. Это было хорошо. Я думала, что оставила его за ужином, опустившимся на пол у ног Джека, в то время как он подарил мне самый великолепный поцелуй в моей жизни. Джек захлопнул дверь своей машины. Порше был слишком дорогим, чтобы плохо с ним обращаться, но нам чертовски повезло, что, выйдя из ресторана, мы нашли машину на дороге возле него и одним махом набрали не менее ста миль в час.

– Что ты делаешь? – я потянулась к его руке, но у меня не хватило смелости прикоснуться к нему. – Джек, пожалуйста, успокойся.

Ярость напрягла его голос.

– Я вытащу тебя отсюда.

– Зачем?

– Чтобы этот хуесос больше не смог тебя преследовать.

Я не могу сделать глубокий вдох, а Джек смотрит на дорогу только для того, чтобы вовремя выкрутить руль и обогнать других автомобилистов. По-видимому, нормальные правила дорожного движения больше не применяются к человеку, который в одиночку привел город к своей первой игре чемпионата за двадцать пять лет.

Я понятия не имела, что сказать.

– Я в порядке, Джек. Что он сказал не так. Ты сломал его камеру.

– Ему повезло, что это все, что я сломал.

Он переключает машину на более высокую передачу и направляется к шоссе. Я думала, он успокоится, но каждая мучительная миля только сильнее накручивала его. Я знала, что он вспыльчивый, но он побелевшими костяшками схватился за руль. Он действительно так расстроился из-за меня?

Я не спрашиваю, куда мы едем. Он вывез меня из города и направился на Тиган Хайтс.

Это была часть города, где мне не место. Дома там стоили миллионы, а люди внутри стоили в десять раз больше.

Джек привез меня к себе домой.

Особняк не был безвкусным дворцом, который я ожидала, но он был закрытым, огромным и оснащенным бассейном, гидромассажной ванной и вечнозелеными деревьями, чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни. Он въехал в гараж на десять машин. Только четыре бокса были заполнены. Мерседес, один мотоцикл, который он восстанавливал, классический автомобиль и старая Тойота. Джек прошел мимо, но я указала на нее. Он даже не посмотрел.

– Старая машина моего отца.

Он ждал меня у двери в дом. Я вспомнила его досье.

– Твой отец скончался?

– В день драфта в Лигу, – он намеренно был жесток, таким способом скрывая боль. – Он не дожил, чтобы увидеть, как Рэйветс берут меня. Входи.

Экстравагантная гостиная Джека была слишком стильной для нас обоих. Комната была причудливым, нетронутым кусочком того, что должно было понравиться миллионеру, в комплекте с люстрами и характерными рисунками. Он показал мне кухню и столовую взмахом руки, но держался подальше от гостиной, которая, вероятно, не использовалась, с тех пор, как он купил дом.

Его логово было внизу, и это была настоящая мужская пещера. Он установил барную стойку и кожаные кресла, камин и каждую игровую систему, которую можно себе представить для настенного телевизора. Логово было тусклым, уютным и служило в качестве комнаты для наград. Он вешал не трофеи и награды, а майки и фотографии. Я задержалась рядом с газетными статьями из его средней школы и письмами от старых учителей и друзей, которые поздравляли его со всем, начиная с его игр в колледже до поступления в одну из самых престижных команд в Лиге.

Это был настоящий Джек, но даже в его знакомой обстановке он не пришел в себя. Он налил напиток и сразу же выпил его. Налил другой, прежде чем с ворчанием предложил мне что-нибудь.

– Джек, все в порядке, – сказала я.

– Он назвал тебя шлюхой, – он отказался от крепкого алкоголя и вместо этого открыл пиво. Бутылка дрогнула в его руке. – У меня было много девушек. Большинство из них легкодоступные, но ты не похожа на них. Я никому не позволю так о тебе говорить.

Как бы мне хотелось, чтобы мое сердце не трепетало так сильно.

– Я могу справиться с собственным пиаром.

– Это не было хорошим пиаром. Он просто хотел сфотографировать, как я попал в неприятности с новой девушкой.

Я приподняла бровь.

– Но это именно то, чего мы хотим. Люди должны видеть нас вместе. Эти фотографии расскажут историю о нас. Это будет доказательством того, что мы настоящая пара.

И поцелуй, снятый на камеру репортера, был достаточным доказательством, которое погубит нас или наоборот. Каждая часть моего тела все еще гудела от опьяняющих губ Джека. Моя кожа горела. В моем животе все переворачивалось. Части меня, которые никогда не должны были пульсировать для такого человека, как Джек, внезапно ожили.

– Мы не так хотели рассказать о нас людям, – сказал он. – Не большим чертовым заголовком, называющим тебя шлюхой. Господи, я пытался затащить тебя в постель с того дня, как нанял твою чертову компанию. Если ты шлюха, то самая задержавшаяся из всех, которые у меня когда-либо были.

– Разве это не мило.

Он поставил пиво на барную стойку и подошел ко мне длинными, уверенными шаги, заманив меня в ловушку прежде, чем я смогла расположить диван между нами.

– Послушай, Кисс. Я немного... защищаю тебя.

– С каких пор?

– С тех пор, как какой-то засранец-фотограф с блогом решил заснять твое лицо на камеру! – Джек выкрикивает свои слова. Я притворилась, что не вздрогнула, но он увидел. Извинился. – Ты не какая-то случайная девушка со мной. Даже если бы это не было подделкой, даже если бы мы были настоящими... ты не такая, как другие девушки. Ты... Кисс. Ты Лия.

Я сглотнула. Это не помогло. Это был первый раз за год, когда он действительно назвал меня моим настоящим именем.

Я понятия не имела, что он так охранял, так доблестно защищал мою честь.

Самая сумасшедшая часть этого? Я не думаю, что он это осознает.

– Спасибо, – прошептала я.

Он стоял так близко, достаточно близко, чтобы оградить меня своим мускулистым телом от любой угрозы моей добродетели в этом мире, кроме него. Я подняла глаза, встречая его ошеломляющий взгляд, поразительно синий, пригвождающий меня к месту.