Пришло время совместной охоты. Азарта. И умения останавливаться.

А вот с этим у Младших было совсем плохо — от запаха, вида крови они теряли свой и без того не великий умишко и приходили в чувство только обожравшись так, что не могли двигаться.

На первой охоте Вродек ругался, кусался и проклинал себя за то, что устроил эту авантюру.

Теперь что-то изменилось. Волчонок, что прислушивался к голосу толстяка, стал сам останавливаться на тонкой грани между зверем и человеком. Останавливаться сам и останавливать второго. Иногда рыком, а иногда и укусом — до крови, до болезненного взвизга.

Вчера они с Олегом это обсудили и снова, русский просто пожал плечами и выдал на-гора: "Кто-то своим мозгом доходит, кого-то укусить надо…"

Белый снег, на котором волки оставляли цепочку своих следов, приятно ложился под лапы, чуть похрустывая, мороз щипал за нос. Оба волчонка бежали левее, принюхиваясь и оглядываясь по сторонам. За месяц каждый выучил свою роль и действия следовали одно за другим, без малейшего рассогласования.

"В следующий раз, надо будет взять с собой Олега!" — Вродек вдохнул холодный воздух слишком глубоко и чихнул от обилия запахов и избытка чувств.

Пусть они сегодня ничего и не поймают, вернутся уставшими и голодными — пусть. Сейчас главное, что все вместе. Главное, что, вернувшись в пещеру, волчата видят и обоняют, самое главное — быть человеком и не так уж и плохо. Сложно. Очень сложно быть человеком, но совсем не плохо.

Каждый вечер Вродек перекидывался в человека, и волчата замирали — маленькое чудо, та, вторая ипостась, что чудилась им не важной, малонужной — вдруг оказывалась воистину гигантской.

Ловкие пальцы людей плели корзины, в которых оказалось очень удобно перетаскивать сыпучие предметы. Рост — позволил натянуть на входе тяжелый брезент, а голова придумала, как его закрепить.

Разум, постоянно демонстрируемый просто человеком — ничто. Просто набор движений.

Разум, демонстрируемый подобным — все!

Сомкнутый мирок, из которого волчат вырвал Вродек, оказался полон чудес и тайн, запахов и секретов. И все это быстрее и проще открывалось отнюдь не волку.

Человеку.

"Из человека получается посредственный волк. Но человек из волка не получится совсем!"

В лесочке, облюбованном для охоты, сегодня было тихо и пусто. Ветер приносил дразнящие запахи крови, сладковатые, тяжелые и опасные.

С каждым шагом запах становился все ярче и ярче, беспокоя волчат и пугая Вродека.

Ощетинив шерсть на загривке, парень остановился.

Сладковатый запах крови был запахом человеческой крови!

В волчьей стае вожаку повинуются беспрекословно.

Тихое ворчание и оба малолетки принялись пятиться назад, готовясь в любой момент как прыгнуть на врага, так и задать стрекача.

Мелькнула в голове идиотская мысль пойти и разведать все самому, а вдруг — живые? Вдруг — можно помочь? Мелькнула и пропала, едва за деревьями мелькнула серая шуба, а за ней еще и еще одна.

Теплый запах крови разбавился теплым запахом зверя.

Младшего.

Радуясь, что зашли с подветренной стороны, Вродек потрусил в сторону пещеры, тщательно путая следы, прячась за деревьями и спускаясь во все овраги. Пригодились и еловые ветки, разбросанные еще неделю назад, и длинная каменистая осыпь, на которой Олег едва не сломал лыжи, выскочив из-за кустов.

Слишком долго возвращались…

Попался Олег, не обратив внимания на вошедшего зверя. Привык к волкам, для него одинаковым, как азиаты для европейца.

Четверо Младших в пещере. Двое, снаружи, взяли вернувшегося Вродека и его волчат в плотное кольцо, загоняя внутрь и отсекая от воли.

— Смотри-ка… — Двое Младших, обернувшихся людьми, отвлеклись от Олега, валяющегося без чувств. — Может, эти будут поболтливей?

Вродек оскалил зубы. Однажды он уже был в плену. Хватит.

Прижавшись к каменному полу пещеры, человеческий мозг в волчьем теле обсчитывал варианты.

Заскулили оба волчонка, взрывая своды пещеры тонкими голосами боли и… Требования защитить!

Вновь запах крови и Вродек оскалил клыки.

Человеческое тело всегда проиграет волчьему. Особенно, проиграет тело с волчьим разумом!

Если тагриссы ожидали великолепного прыжка — они просчитались.

Первого Вродек сбил с ног, вцепился клыками в бедренную артерию, мотнул головой, разрывая мясо и наслаждаясь кровью, хлынувшей в пасть.

Кровью врага!

Отодвинув в сторону азарт, серым валиком, с боку на бок, прокатился по полу, пропуская над собой, вытянувшихся в прыжке, волков, не ожидавших такого поворота событий и оттого — улетевших далеко в сторону.

Цапнув второго тагрисса за пятку, вырвал сухожилие и развернулся, становясь на лапы.

Оглянулся по сторонам.

Волчата устроили кучу малу, страшную в своей молчаливости. Один успел вцепиться врагу в глотку, а второй… Второй, на глазах у Вродека отлетел к стене, к куче вещей и замер там, куском серой шкуры.

- *Опа вам, серенькие! — Пообещал пришедший в себя, толстяк. — Мочить буду!

Олегу на спину взлетел один из промахнувшихся, сбил своей массой и принялся рвать шею клыками, выдирая куски плоти. Взвыл, отлетая в костер и превращаясь в факел, мечущийся по пещере, мешающийся и своим и чужим.

"Минус два…" — Вродек примерился к сидящему тагриссу, лишившемуся куска пятки.

Прыжок и… Промах!

Тагрисс успел распластаться, вжаться в камень.

Зато, теперь Олег и Вродек стояли рядом, готовые дорого продать свою жизнь.

Двое, против четверых… Нет. Троих!

Одного, волчонок успел утихомирить, разорвав глотку.

Тихий смешок и в пещеру вошел еще один тагрисс, видимо остававшийся снаружи до последнего, чтобы уж точно никто не успел сбежать.

— Это, конечно, не те двое… — Безпяточный тагрисс с трудом, опираясь на плечо своего собрата, утвердился на ногах и теперь злобно шипел. — Но и они пойдут…

— Все пойдем… Кто-то сразу. А кто-то — потом. — Олег вытер текущую из носа кровь и разжал руку, роняя на пол тяжелый мачете. — Лично я — потом!

Вродек знал, что Олег, когда хочет, может двигаться так, что кошка сдохнет от зависти — видел в общей драке на острове, да и потом, когда по лесу болтались — тоже видел.

Но вот то, что эта туша рухнет прямо на него, придавливая к полу всем своим весом, чех не ожидал!

Сумасшедше громкая очередь резанула по ушам, отражаясь от сводов пещеры, оглушая и вырываясь наружу белым облачком порохового дыма.

Краем глаза Вродек успел заметить, как мачете, подхваченное твердой рукой, вонзилось в ногу свежего противника, чуть ниже колена, со звоном перерубая кость.

Рядом упали две половинки тагриссов-людей, а начавшийся вой Младших перешел в бульканье и судорожное царапанье лап по камню.

Со стоном, Олег перекатился на спину, освобождая Вродека, от своего веса.

— Людьми мы их не сделали… — Олег, кряхтя и охая, оттолкнул от себя полутушку тагрисса, с выпученными от удивления, желтыми глазами. — А, вот себе подобных, убивать, уже научили!

Вродек, утвердившись на собственных лапах, уставился на окровавленного пацана, сжимающего в руках любимый Олегов "коготь", с замершими глазами, растрепанными волосами и решительным лицом, по которому текла кровь из рассечённой брови и разбитой губы.

— О-о-о! Жить-то как хорошо! — Олег рассмеялся. — А, Вродек? Хорошо ведь, жить-то?!…

…Работать "Кокону…" не нравилось. Летать, как заведенному, между десятком городов, развозя тяжеленные ящики и перевозя неприятных, зачастую, людей — это совсем не то же самое, что просто летать! И пусть свечи были высшего качества, а Бен всегда высыпался в теплой постельке, давая артефакту запросто влезать в свои мозги — работать было неприятно. А присутствие Кайты, которую он слегка модифицировал, обрезав нити, раздражало вдвойне. Даже две ведьмы, мама с дочкой, не злили так "Кокон…", как эта женщина-ангел.

Лишившись нитей контроля, она получила свободу. Только расценивала ее как-то очень по-своему, "зажимая" свободы окружающих. Ночи она предпочитала проводить с Беном, а днями пропадала в лабораториях или на фабрике. Один раз Бену пришлось ее увозить в другой город, а затем целых три дня ее там ждать, пока она разберется со своими делами.