— Я остановил воспоминание… — прошептал он. — И не хочу, чтобы ты видел концовку. Потому что в ней нет никакого смысла. Я сотню раз прокручивал все это, изучал каждую деталь события, пытался понять, что же нас погубило.

— Нас? — удивленно спросил Джордж. — Почему ты рассуждаешь о себе таким образом, ведь мы с тобой один и тот же человек?

— Пожалуйста, выслушай меня, — резко прервал его тот и обидчиво нахмурился. — Я хочу просто рассказать. Мне тяжело даются эти слова. Поэтому просто молчи. Ты должен знать… Охотник вернулся сюда слишком рано. Он был пьян, а жизнь отшельника полностью разъела его психику, бедолага стал бояться даже собственной тени, когда рядом с ним не было оружия. Кромешная темнота лишь усугубила его страх. Он не пытался выяснить, кто именно забрался в его дом. Им овладела паника, его единственной целью стало избавиться от незваных гостей. Я не услышал его шагов, заснул слишком крепко… — голос двойника предательски дрогнул, и он на какое-то время остановился и внимательно посмотрел на Джорджа, выражение лица которого стало с молниеносной скоростью меняться.

Джордж медленно потянул руку в сторону собеседника и прикоснулся ладонью к его изуродованному ожогами лицу, после чего принялся неуверенно и как-то испуганно ощупывать, как будто перед ним была статуя из золота.

— Пожалуйста, — начал двойник, — не говори ничего. Позволь мне рассказать мне все до конца. Прошу тебя.

Он отстранил руку Джорджа от себя и будто в несколько раз уменьшился в размерах: его тело резко сжалось, ссутулилось.

— Я закричал, позвал на помощь. Странно… — на лице двойника возникла усмешка. — В таких ситуациях человек цепенеет. А я голосил громче любого оперного исполнителя. Возможно, меня заставило проявлять такие бурные эмоции оружие хозяина дома. Оно было наставлено на меня. Ты прибежал быстро и ударил мужика чем-то по голове. Кажется, кувшином, так как я услышал звук бьющегося стекла. Но охотник даже не шелохнулся, лишь разозлился еще сильнее. Он нажал на курок, но промахнулся. Ты принялся вырывать из его рук ружье, я слышал, как ты рычал, залезал к этому великану чуть ли не на шею. Потом я услышал еще один выстрел, после чего шум рядом с собой, ощутил вибрацию воздуха. Охотник выстрелил в меня, но это не причинило серьезной раны, мое тело лишь поцарапало. И этот факт не спас мне жизнь. Патроны взорвали керосиновую лампу, ее осколки впились в мой живот, как оголодавшие комары. Моя одежда покрылась маслом. И одной искры хватило, чтобы я вспыхнул, как спичка, — он тяжело сглотнул, а по лицу потекли слезы. — Масло попало и на мебель. И все вокруг меня полыхало. Что было дальше, не помню. Твое воспоминание обрывалось на этом моменте, а мое представляло из себя только образ бушующего огня и набор хаотичных звуков. Кажется, я услышал еще два выстрела, прежде чем умер.

— Вальдемар… — как молитву произнес это имя Джордж. — Ты — не я. Ты — мой брат. Родной… У меня был брат…

— Души близнецов связаны непрерывными нитями, настолько прочными, что их невозможно разрезать. Насильственная смерть одного из них не позволяет умершему уйти, переродиться. Он вынужден существовать рядом с живой копией себя, быть поблизости все время. Поэтому я был рядом, не смог уйти. Жил в тебе, в твоем теле. Но вместе со мной к тебе перешла и другая личность, что до этого дремала во мне и лишь изредка проявляла себя.

— Она, — одновременно с ним произнес Джордж.

— Да, — улыбчиво кивнул Вальдемар. — Ее душа была привязана ко мне, потому что Она сосуществовала со мной с самого моего рождения. И лишь мое перерождение смогло бы отвязать ее от меня. Но мне уйти не удалось. Она об этом знала заранее, поэтому и выбрала близнецов в качестве «вместилища» для своей души. Это гораздо безопаснее для нее. В случае смерти одного у нее есть шанс «перебежать к другому». Главное, чтобы первый умер не своей смертью.

— Поэтому ты пытался меня убить… Ты хотел избавиться от нее.

— Да… Это был единственный выход. Только тогда Она смогла бы полностью потерять контроль, и ее гибель была бы неминуемой, так как сила ее души стала ничтожной. Сейчас же ситуация изменилась. И в самую ужасную сторону. Она научилась жить самостоятельно, независимо. И убивает неугодных, уже без задействования тебя. Таким образом Она лишает тебя возможности сопротивляться, а меня подавляет и не дает вмешиваться.

— Без задействования меня? Как это объяснить?

— Она создает что-то вроде твоей копии, но в другом месте. Эта копия лишь бесформенный образ, но люди воспринимают его, как реальный. К тому же Она способна с помощью астрального тела взаимодействовать с окружающей средой и предметами.

— Ее можно отнести к фантомам?

— Скорее да, чем нет. Видишь ли, фантомы, как я говорил ранее, бывшие Старшие, разорванные Лимбом на части. Побочный эффект деятельности общины, которая уже развалилась на куски после убийства нашего отца. А Она никогда не была Старшей, хотя и пыталась относить себя к ним. Не находилась на границе между живым миром и Лимбом. Лишь изредка пересекала эту черту. У нее есть все признаки фантома, но при этом и существенные отличия. Она разумна и не действует с помощью одних лишь чужих людских эмоций. У нее свои цели, и Она идет к ним по прямой дороге.

— Что же нам делать?

— Твой отец подавил большую часть твоих воспоминаний. Он устроил целый спектакль, чтобы выжать из этой ситуации наибольшую выгоду. В газетах писали, что я погиб в сарае: якобы обычный несчастный случай. Но потом деревенские стали дорисовывать картину самостоятельно. И журналисты, нахватавшись от них историй, создали байку, где говорится, что близнецы отдыхали на сеновале, неожиданно один из них устроил поджог, намеренный, запер сарай и сжег брата заживо. Долгие годы об этом трубили все местные газеты. Потом вроде как подзабыли. Как видишь, в реальности все произошло иначе. Наш отец смог с помощью данной лжи создать целую систему и сделать союзниками нужных людей. Он не делал это все ради нас, мы его ничуть не интересовали. Когда ты вернулся в Англию после войны, он вышел на тебя только чтобы завершить начатые дела, а так он бы про тебя и не вспомнил. Но я уверен, что ты найдешь способ остановить Ее. Ты научился контролировать себя. Мне осталось не так уж и долго, моя душа подавлена, ослабела. И мне не удастся долго бороться за существование. В скором времени меня затянет в Лимб, и я исчезну из твоей жизни навсегда.

***

Светлые волосы Ричи сливались с ярким свечением дневного солнца, сверкали ярче полной луны и оставляли блики на грязных облупившихся стенах. Молодой человек спустился вниз по лестнице, после чего помог еле передвигавшейся Марии проделать то же самое, что в данный момент времени стало для нее непосильной задачей: ноги женщины сгибались при каждом шаге, из-за чего та попросту падала на пол. Возможно, в такое состояние ее привел обыкновенный стресс после увиденного, Ричи был полнотью уверен в этом, потому что другого объяснения не видел. К тому же она слишком долго просидела в углу, фактически, на открытом морозе. Эта гремучая смесь превратила его лечащего врача в большую плюшевую игрушку, которую парню пришлось чуть ли не на руках спускать вниз.

Оказавшись в коридоре, Ричи так и не ощутил теплого воздуха. Здесь было даже холоднее, чем на чердаке. Под ногами хрустнуло битое стекло, и этот режущий слух звук эхом разнесся вокруг, прервав свое длительное путешествие где-то далеко впереди. Посмотрев вперед, молодой человек замер в оцепенении, ощутив, как его макушка начинается покрываться испариной. Все окна были разбиты, вырваны с корнем, и теперь повсюду валялись деревянные щепки, некогда бывшие рамами, и стеклянные изумруды всех форм и размеров. Весь этот хаос был присыпан сухим снегом и строительной пылью, что водопадом сыпалась с потолка и облупившихся стен. Это место было иным. Это больше не та психиатрическая клиника, что Ричи видел пару часов назад. Все выглядело таким образом, словно здесь вот уже много лет не находилось людей.