— А как же я, командир? — опечаленный, выступил вперед Семенов. Он все это время, пока болел Борисенко, обслуживал самолет, на котором летали разные летчики.

Евгений загадочно улыбнулся, чуть помолчал, а потом произнес, показывая большой палец:

— Машина Си-47 — во! Новенькая, прямо с завода, понял? Иди принимай.

— Есть, принимать! — И Семенов, довольный, что будет продолжать работать со своим другом и командиром, отправился принимать машину.

Техник самолета Семенов с получением новой машины Си-47 становился бортмехаником, членом летного экипажа. Без него не производился ни один полет, а это уже большое качественное изменение в его служебном положении, со всеми присущими летно-подъемному составу привилегиями.

Так закончилась карьера боевого летчика Евгения Ивановича Борисенко. С начала войны и по июнь 1943 года он совершил 205 боевых вылетов. В то время летчиков с таким боевым налетом в нашей дивизии было очень немного.

И вот в октябре, по состоянию здоровья, он назначен командиром корабля Си-47. Человек, влюбленный в небо, снова обрел крылья. Но какой ценой! Раны зажили, кости срослись, но травмы на протяжении всей войны давали о себе знать. Порой приходилось испытывать такую мучительную боль, что хоть криком кричи, но он терпел, не показывая вида, чтобы командование либо медики не заметили и не отправили в тыл, отстранив от полетов. Двигался он осторожно, избегал резких толчков, поворотов, но разве на работе можно от этого уберечься! Так и летал.

Летал, но поначалу полного удовлетворения от этих полетов не получал, видимо оттого, что- все его товарищи продолжали выполнять боевые задания, обсуждали боевые события, в которых раньше Евгений принимал живое участие, а теперь приходилось только слушать и жить прошлым…

Когда он бывал свободен от полетов, то вместе со всеми приходил на КП, присутствовал при постановке боевых заданий, оставался там до возвращения экипажей, следил за графиком выполнения боевого задания, иногда давал советы, если, к примеру, нарушалась связь с молодыми экипажами или кого-нибудь, потерявшего ориентировку, вели по пеленгу. И затем вместе со всеми шел в столовую и чувствовал, будто сам побывал в полете на выполнении боевого задания.

Летал в основном днем. Возил всевозможные грузы, пассажиров, выполнял специальные задания. Летчик с большим опытом полетов в любых метеоусловиях днем и ночью для командования был настоящим кладом. Каких только заданий ему не приходилось выполнять?!

Предстояла передислокация частей. Ему поручалось подбирать в районе нового базирования полевые аэродромы, запасные посадочные площадки. Кто-то где-то произвел вынужденную посадку, и он вылетал на поиски, находил, отвозил ремонтную группу, вывозил летные экипажи. На маршруте предстоящего боевого вылета сомнительная погода: его посылали на разведку погоды до линии фронта, а если ночью, то и за линию фронта. Он умудрялся производить посадку и взлетать на своем Си-47 в таких местах, на таких ограниченных площадках, где никто другой не рискнул бы на это.

Приходилось летать и с необычным грузом, который оставлял большую душевную травму. Однажды вечером, будучи на КП в числе других, Борисенко провожал на боевое задание Героя Советского Союза, веселого, общительного и жизнерадостного парня — капитана Пузанова. Это было во второй половине апреля 1945 года. А на следующий день Борисенко пришлось на своем самолете вывозить из-под Штеттина обгорелые и изуродованные тела четырех членов экипажа Пузанова, погибших в неравном бою с фашистами. До конца войны оставались считанные дни. Тем тяжелее было хоронить близких друзей.

Летать приходилось и в сторону фронта, и в глубокий тыл. Посещать разные города и предприятия, получать, оформлять и провозить всевозможные грузы, без которых не могла нормально проводиться боевая работа частей. Перебрасывал оперативную группу командования корпуса, а то и армии поближе к боевым действиям полков.

За отличное выполнение заданий командования и проявленные при этом большие организаторские способности приказом по Воздушной армии от 28 апреля 1945 года Евгений Иванович Борисенко был награжден орденом Александра Невского. Это был его четвертый боевой орден.

Так и летал Евгений Иванович на своем Си-47 до самого конца войны, производя в военное время, по сути дела, сугубо мирные полеты.

На этом можно было бы и закончить наше повествование. Но война закончилась, а летная деятельность нашего героя продолжалась еще много лет, несмотря на заключение медицинской комиссии и предсказания врачей, и нам хотелось бы проследить необычную судьбу рядового авиации, типичного представителя своего времени. Ведь свое повествование мы начали не о войне, а о человеке времен начала развития гражданской авиации, о человеке, влюбленном в небо.

Часть третья

В МИРНОМ НЕБЕ

Возвращение

Известие о Победе застало Борисенко врасплох. Да и не только его. Для конца войны это очень характерно. Все мы понимали, что дело идет к концу, что война вот-вот завершится нашей победой и наступит мир.

Уже прорван последний перед Берлином укрепленный рубеж — Кюстринская оборона, бои идут на подступах к фашистскому логову. 2 мая совершен последний ночной бомбовый удар нашей авиации по скоплениям вражеских войск в районе Свинемюнде, Штеттина и других опорных пунктах на подступах к Берлину. Но все мы, боевики, продолжали жить в установленном ритме, причем не по приказу свыше, а в силу привычки. И так было до последней минуты.

8 мая Борисенко вернулся поздно из многочасового полета и, даже не ужиная, улегся спать. Рано утром его разбудил необычный шум и гвалт где-то за стенами его комнаты, на улице был слышен треск беспорядочной стрельбы. Он машинально выхватил из-под подушки свой пистолет, проверил заряд, поставил на боевой взвод, положил рядом с собой, а сам стал одеваться. Беспорядочная стрельба все нарастала. Встревоженный этим, он еще не успел опомниться, как в комнату с криком ворвался техник Семенов, появление которого еще больше напугало Евгения.

— Товарищ командир!.. — размахивал тот пистолетом. — Товарищ командир!.. — повторил он, не находя выразительных слов для сообщения.

— Да говори же, черт тебя побери, что случилось?

— Победа, товарищ командир. Салют!

— Какая победа? А почему стреляют?

— Салют, Женя! Пошли и мы отсалютуем!

Евгений сел и замер. Видя такое, сел и Семенов, помолчали. Потом оба поднялись и вышли. Вокруг продолжалась стрельба. Друзья разрядили в воздух обоймы пистолетов, вернулись в свои комнаты и снова улеглись спать. И только потом, когда собрались все вместе у штаба и поздравляли друг друга с Победой, Евгений начал свыкаться с мыслью, что война кончилась. Не надо было больше рисковать жизнью, терять боевых друзей. И он вспомнил тот злополучный рейс, который, наверно, не забудет до конца дней, тот рейс, в котором он доставил на свой аэродром погибший экипаж Пузанова. Вспомнил многих других боевых товарищей, не вернувшихся с поля боя, и по-мужски, молча заплакал.

«Если б вы знали, каким он парнем был», — поется в песне, посвященной памяти первооткрывателя космоса Юрия Гагарина. Уместно привести слова этой песни в память тех парней, кто своими героическими подвигами, жизнью своей в годы войны расчищал путь в космос. Путь, по которому идет ныне поколение Гагарина.

Победу отпраздновали, как и надлежит праздновать советским людям-победителям.

Борисенко продолжал по-прежнему выполнять задания командования, а самого не покидала мысль о возвращении в ГВФ. И после настоятельной просьбы в декабре 1945 года его демобилизовали. Через некоторое время уволился и его друг — бортмеханик Семенов. Он оставил авиацию и занялся наукой. В послевоенные годы они находились далеко друг от друга, но связи не теряли, и дружба их, скрепленная боевой деятельностью, продолжалась.