- Ее нет, Василий Иванович. Она ушла уже на работу.

- Ну, тогда и я на работу к ней загляну.

И Василий Иванович пошел на завод. Он взял пропуск в конторе и прошел прямо в живописное отделение.

- Здравствуйте, - говорит он Тунбергу.

- Мой почтенье, - отвечает Тунберг. - Что скажете нам хорошее?

- Пришел посмотреть, как вы работаете.

- Смотрите, но мешать нельзя.

- Я мешать не буду.

Василий Иванович уселся на стульчик и начал смотреть, как Настя управляется с кувшином.

- Как работает Настя у вас? Хорошо? - спрашивает Василий Иванович осторожно.

- А почему она плохо работать будет? Работать должен хорошо все. У нас все хорошо работать.

- Да, это, конечно, верно. Но я вот что хочу вам сказать… У девочки очень хорошие способности к живописи, и мы решили на заседании школьного совета принять ее в исключительном, так сказать, порядке в школу фэзэу.

- Что вы сказаль? - встрепенулся Тунберг и бросил рисовать.

- Я говорю, мы берем Настю в школу фэзэу, где она должна учиться, - отвечает Василий Иванович.

- Вы этот девочка не получите. Она мой, работать будет за мой стол!

- Я понимаю. Она и будет работать у вас, часа два-три в день. Но остальное время она должна учиться, ей необходимо учиться.

- Она будет учиться за мой стол, у меня, Карл Тунберг!

Василий Иванович криво улыбнулся. Тунберг его начинает злить.

- Поймите, что у вас она многому не научится. Вы - хороший мастер, но у вас узкая специальность. А ей же нужно много знать, - говорит он спокойно, но ядовито.

Карл Тунберг покраснел как рак.

- Мой специальность узкий? Вы так говорите со мной, с мастер-живописец Карл Тунберг? - закричал он.

- Ну да, чего вы волнуетесь-то?

- Убирайтесь отсюда сей минут, или я вам этот кисточка распишу ваш нос.

- Ну, ну, полегче!

Тунберг двинулся было к Василию Ивановичу, но подручный схватил его за руку. Девушки завизжали, Настя ни жива ни мертва.

- Вот дурак-то! - говорит Василий Иванович. - Но подожди ж ты у меня! Я тебе докажу! Все равно по-твоему не будет.

И Василий Иванович пошел в гутенский цех, к Прокопу Машине.

В цехе гутенском был перерыв. Машина курил трубку и разговаривал со своим помощником.

Василий Иванович прямо к нему:

- Машина!

- Что?

- Как ты думаешь, нужно молодежи нашей учиться?

- Обязательно, - отвечает Машина.

- Так вот пойди и поговори с ним, с дураком этим, Карлом Тунбергом. Он не хочет отпускать Настю в фэзэу. Говорит, что она у него выучится. Я говорю, что он многому ее научить не может, что девочке, кроме рисования, и другим предметам поучиться нужно.

- Правильно, - согласился Машина.

- Да, но он стоит на своем. Да еще драться было полез ко мне.

Все засмеялись.

- Вот так Тунберг! Какой петух нашелся!

- Ты подумай, к нам в школу много молодежи просится. Мы некоторым отказываем даже, не можем еще всех принять, тесновато у нас. Но для таких, как Настя, у которых способности большие, мы делаем исключение, принимаем вне очереди, потому что они пользу принесут производству впоследствии большую. А он хочет сразу прикрепить ее к своему столу, ничему больше не учивши. Ты поговори, пожалуйста, с Настей сам, ты ведь над ней опекун. Ну и с ним, с Тунбергом этим, потолкуй.

Машина пыхнул трубкой.

- С Настей разговор короткий. Она девочка умная, учиться любит и будет. А с Тунбергом и говорить нечего. Тут разговаривать не с ним нужно, а опять-таки с директором, с завкомом. Раз совет школы постановил, то Тунберг зря тут ерепенится. Он просто сгоряча это так, а потом и сам одумается.

- Да, но на практике она все-таки у него будет работать? И если он вздумает, то может плохо к Насте относиться.

- А вот уж тогда я с ним потолкую! И потолкую как следует, - сказал Машина.

Василий Иванович ушел успокоенный. В самом деле, чего он волновался-то? Ему сразу бы об этом говорить надо было с Машиной, а не с этим чудаком Тунбергом. Уж Машина теперь сделает все, как надо, он всегда добивается того, чего нужно добиваться. Он такой!

XX

НАСТЮ ПРИНЯЛИ В ШКОЛУ ФЗУ

Настя с радостью согласилась учиться в школе ФЗУ: ведь там она будет с Любой вместе! И потом же, когда она кончит школу, она станет настоящим мастером, все будет знать. Люба визжала от радости и плясала. Ее только одно огорчало, что они не вместе кончат школу.

Машина опять ходил к директору и в заводской комитет, опять улаживал Настины дела. Он и к Тунбергу заглянул.

- Ты что обижаешь Василия Ивановича? - сказал он Тунбергу.

- Я обижать? Нет, он сам меня обижать! Узкий специальность мой назвал. Я, Карл Тунберг, могу все рисовать, а он «узкий» говорит.

- Ну ладно, ладно! О чем тут толковать? Настя учиться должна, как ты думаешь?

Карл Тунберг вздохнул и сказал:

- Она очень хорошо работает, она и у меня рисовать хорошо научилась бы. Но я, конечно, не школа, в школе другой предмет есть. Там ее все предмет обучать будут. Конешно, я все это понимайт.

- Да, там, брат, все: и физика, и химия, и все такое. А молодежи все это нужно, им придется после нас жить и работать. Ну, бывай здоров, рисуй узоры свои! - сказал Машина Тунбергу на прощанье.

- Дядя Прокоп, вы меня простите, - говорит Машине Настя, когда он домой из завода вернулся.

- Это за что же? Это в чем же ты провинилась передо мной? - нахмурился Машина.

- Как же… Все вам заботы из-за меня.

- Вот ежели ты так болтать будешь, то я разобижусь в самом деле. Ишь ты какая, рассуждать научилась! - рассердился Машина.

И Настя сама видит, что зря она сказала. Об этом не нужно было говорить: ведь дядя Машина добрый, он любит всем помогать, не только ей. И она давно уже заметила, что он очень доволен бывает, когда ему удается кому-нибудь помощь оказать.

Все подруги Настины радовались за нее, все смотрели на нее теперь, как на равную.

- Выйдет из девочки толк.

- Ну, еще бы! Она способная и старательная, а из таких-то всегда толк выходит, - говорили о ней рабочие.

В школе ФЗУ, на испытании, Насте было стыдно: по всем предметам, кроме рисования, у ней были неважные отметки.

- Ничего, ничего, ты наверстаешь, мы тебе поможем, - утешал ее Василий Иванович.

И Настю зачислили в состав учеников школы ФЗУ, в первую группу…

Никогда Настя не собиралась так старательно, так долго, как в первый раз в школу ФЗУ. Ведь там много девочек, ребят, нужно же, чтобы замарашкой ее не назвали в первый же день.

Она достала было самое хорошее платье свое, голубенькое, но Люба отняла его у нее.

- И думать не смей надевать это платье, - сказала Люба.

- А какое же? - спрашивает Настя.

- Темно-коричневое, вот какое. Школа не клуб, ты не на спектакль идешь, а учиться. А то вырядишься, как попугай, смеяться будут ребята. У нас там ребята насмешники!

И Люба начала рассказывать ей о ребятах и девочках…

И Настя стала ходить в школу ФЗУ, стала фабзайчонком, как называют учеников ФЗУ в Дятькове…

А вот о том, как она училась там, работала на заводе, коротко не расскажешь, об этом нужно еще такую же книжку писать.