Ты просил меня, государь, чтобы я научил тебя праведной жизни и указал путь к спасению от адских мук, так вот всё это изложено подробно и доходчиво!" Так Нарада преподал царю дхарму, избавил его от пагубных заблуждений и побудил принять обеты добронравия.

"Впредь избегай дурных друзей и ищи хороших, а себя не распускай!" — наставил он Ангатия напоследок, похвалил царевну, дал добрые советы царским жёнам и приближённым и на виду у всех отправился, блистая великолепием, назад в мир Брахмы".

"Как видите, монахи, — повторил Учитель, — не только теперь, но и прежде смог я разорвать сеть вредных взглядов и укротить Кашьяпу из Урубильвы". И он отождествил перерождения:

"Алатой тогда был Девадатта, Сунамой — Бхадраджйт, Виджаей — Шарипутра, Биджакой — Маудгальяяна, нагим аскетом Гуной был Сунакшатра из племени личчхавов, царевной Руджей был Ананда, царём Ангатием был Кашьяпа из Урубильвы, а Великим Брахмой Нарадой — я сам". сам".

Джатака о любви к родичам

Одетый в дорогое платье…" — это Учитель произнёс в роще Джеты по поводу своих действий на благо соплеменникам. Случилось это так. В Шравасти, в доме у Анатхапиндады, было что ни день готово угощение для пятисот монахов; столько же готовили и в доме у Вишакхи, и во дворце царя Кошальского. Монахам на царской кухне готовились превосходные кушанья, но доверенного, близкого человека при дворе у них не было, а потому угощение они брали, но есть уходили либо к Анатхапиндаде, либо к Вишакхе, либо в другие дома, где у них были знакомые. Однажды царь приказал:

"Отдайте монахам гостинцы, что принесли мне", — и послал со слугами в трапезную отменное угощение. Те, однако, воротились с вестью:

"Государь, в трапезной ни души!" Царь удивился и после завтрака пришёл к Учителю с вопросом:

"Почтенный, что самое важное в трапезе?" –

"Самое важное, государь, — это доверие к тому, в чьём доме ты её вкушаешь. Ведь если хозяин приятен гостю, тому и рисовый кисель покажется отменно вкусным". –

"А у монахов, почтенный, к кому возникает доверие?" –

"Либо к своим же родичам, либо к выходцам из клана шакьев". –

"Возьму-ка я себе в главные супруги девушку из рода шакьев! — подумал тут царь. — Тогда монахи увидят во мне словно своего родственника и станут мне доверять". Вернувшись во дворец, он послал гонца к шакьям в Капилавасту:

"Я стремлюсь с вами породниться. Выберите для меня невесту из ваших девушек".

Шакьи выслушали гонца и собрались на совет:

"Власть царя Кошальского распространяется и на наши земли. Не дадим ему невесту — наживём себе заклятого врага. А коли дадим, то поступимся чистотою нашего рода. Как же нам быть?" –

"Стоит ли беспокоиться? — сказал им Маханама — У меня же есть дочь Васабхакхаттия от рабыни Нагамунды. Ей уже полных шестнадцать лет, ей суждено счастье, а по отцу она — кшатрийского рода. Давайте выдадим её за царя под видом настоящей кшатрийки!" Шакьи согласились с ним, призвали послов и объявили своё решение:

"Мы согласны дать царю невесту. Сегодня же можете её забирать". Послы усомнились:

"Шакьи — известные гордецы, они свой род ставят превыше всего. А вдруг они под видом девушки, равной себе, дадут нам иную, худородную? Пока не увидим, как она ест с ними вместе, не поверим". И они ответили:

"Пусть она на наших глазах поест с вами — тогда мы её заберём". Шакьи отвели послам покои для ночлега и опять собрались на совет:

"Что же нам теперь делать?" –

"Не беспокойтесь! — опять сказал Маханама. — Послушайте, что я придумал. Я сяду за стол, а вы принарядите Васабхакхаттию и приведите её ко мне. Только я возьму в рот первый кусок, пусть кто-нибудь войдёт и скажет:

"Князь! Соседний властитель прислал нам письмо. Взгляни-ка и ты, о чём он пишет". Шакьи обещали так и сделать.

И вот Маханама сел есть; девушку тем часом наряжали.

"Приведите ко мне мою дочь! — сказал Маханама. — Я хочу поесть с нею вместе". –

"Она ещё не одета", — отвечали ему. Выждав немного времени, дочь привели к нему. Девушка обрадовалась, что будет есть вместе с отцом, протянула руку к его блюду и взяла оттуда кусок. И Маханама одновременно с нею тоже взял кусок и положил его в рот. Но едва он потянулся за вторым куском, как вошли слуги с вестью:

"Князь! Соседний властитель прислал нам послание. Тебе надобно знать, о чём оно". –

"Ты ешь пока, дочка", — сказал Маханама. Правая его рука так и осталась лежать на блюде, в левую же он взял письмо и углубился в чтение. Покуда он сидел над письмом и думал, дочь уже успела поесть. А когда она поела, он вымыл руки и прополоскал рот. Не заметив ничего необычного, послы пришли к убеждению, что Васабхакхаттия и в самом деле дочь Маханамы, и увезли её со всеми служанками, что дал ей отец. Вернувшись в Шравасти, послы объявили:

"Мы привезли дочь самого высокородного Маханамы!" Польщённый царь велел убрать по-праздничному весь город и на груде драгоценностей помазал Васабхакхаттию в главные супруги. Она стала мила и любезна его сердцу. Прошло немного времени, и она забеременела. Царь приставил к ней нянек и мамок. Через десять месяцев она родила царю светлокожего сына. Надо было давать ему имя, и царь решил посоветоваться с тестем. Он послал в Капилавасту советника с вопросом:

"Васабхакхаттия, дочь князя шакьев, родила сына. Каким именем его наречь?" Советник же тот был туговат на ухо. Когда он приехал в Капилавасту и передал вопрос царя, Маханама сказал:

"Васабхакхаттия и прежде была царю милее прочих его жён, теперь же у неё и подавно не будет соперниц. Она теперь — его любимица". Тугому на ухо советнику вместо "любимица" — валлабха — послышалось "видудабха", с чем он и воротился:

"Государь! Дед предлагает наречь внука Видудабхой". –

"Ну что же, Видудабха — наше старинное родовое имя. Пусть так и будет", — согласился царь. Воспитывать мальчика стали как наследника престола. Когда ему исполнилось лет семь, мальчик вдруг сообразил:

"Всем мальчикам дедушки подарки шлют — игрушечных слонов, лошадок, другие игрушки, а мне никто ничего не присылает". И он спросил мать:

"Матушка! Почему другим мальчикам от дедушек приходят подарки, а мне никто ничего не шлёт? Ты разве сирота?" –

"Сынок, твой дедушка — из княжеского клана шакьев. Просто он живёт далеко, потому и не шлёт тебе подарков", — сказала мать полуправду.

Прошло время, Видудабхе исполнилось шестнадцать лет, и он попросил:

"Матушка! Я хочу познакомиться с дедом и его роднёй". –

"Оставь, сынок, зачем тебе это?" Но сын стоял на своём, и матери пришлось уступить:

"Ладно, поезжай". Видудабха отпросился у отца и выехал с большой свитой. А Васабхакхаттия уже заранее послала весть шакьям:

"Живу я здесь прекрасно. Смотрите, не вздумайте меня с сыном выдать царю". Узнав, что едет Видудабха, шакьи отослали из столицы в деревни всех мальчиков, которые были младше его годами, чтобы тем не пришлось перед ним кланяться. И вот юноша прибыл в Капилавасту, шакьи приняли его в зале совета и стали представлять родичам:

"Вот твой дед по матери; вот твой дядя по матери". Видудабха шёл и каждому кланялся. Так он со всеми поздоровался, каждому поклонился — поясница даже заболела, — а потом заметил, что ему-то ни один человек не поклонился, и спросил:

"А мне, почему никто не кланяется? Где остальные?" –

"Все мальчики и юноши, что младше тебя, в разъезде, дорогой", — сказали шакьи. Приняли его они с большими почестями. Видудабха побыл у них несколько дней и уехал.

После его отъезда некая рабыня пришла мыть разведённым молоком скамью на которой он сидел, и сказала вслух: