"Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва родился в облике брахмана, предки которого жили на северо-западе. До полнолетия бодхисаттва успел глубоко изучить все науки, стяжал себе всемирную славу как наставник и стал обучать в Бенаресе пятьсот юных учеников. Был у этих учеников петух, который по утрам, всегда в одно и то же время, пробуждал их ото сна, побуждая приниматься за учение. Когда петух этот сдох, ученики принялись разыскивать по всей округе другого.

Как-то, собирая хворост в роще, близ места, куда свозят мертвецов, один из юношей нашёл там петуха, поймал его, посадил в клетку и принёс в дом к наставнику. Петух этот вырос близ свалки мертвецов, не жил с людьми и не знал, в какое время их следует будить, и кукарекал то посреди ночи, а то под утро. Заслышав крик петуха, ученики вставали среди ночи и усаживались за учение. К тому времени, как всходило солнце, они уже не в силах были продолжать занятия, клевали носами и не могли даже разглядеть того, что им задано. Если же петух кричал, когда уже давно наступил белый день, у учеников, вставших поздно, вовсе не оставалось времени для занятий.

"Этот петух кричит и среди ночи, и среди бела дня, — возмущались юноши. — Из-за него мы никак не можем сосредоточиться на занятиях!" Они поймали петуха и свернули ему шею, лишив таким образом жизни.

"Мы прикончили петуха, который кричал не ко времени", — сказали они наставнику. И тот, стремясь растолковать своим ученикам истинную суть вещей, молвил: "Петух погиб потому, что некому было воспитать его". И он спел такую гатху:

Наставив своих учеников, бодхисаттва до самой смерти продолжал вести такую же жизнь, а с истечением отпущенного ему срока перешёл в иное рождение в согласии с накопленными заслугами". Заканчивая свой урок дхаммы, Учитель истолковал джатаку, сказав: "Петухом, кукарекавшим не ко времени, был в ту пору этот самый бхиккху, учениками брахмана были ученики Пробуждённого, наставником же — я сам".

(Перевод Б.А. Захарьина)

Джатака о непривязывании

Словами: "Тех, кто не связан, свяжут, послушавшись глупцов..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ о девушке по имени Чинча . Учитель говорил монахам: "О бхиккху, не только ведь ныне девушка Чинча возводит на меня напраслину: она и в прежние времена поступала точно так же". И, поясняя сказанное, Учитель поведал тогда о том, что было в прошлой жизни. "Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва родился сыном домашнего жреца царя; со временем, когда отец умер, бодхисаттва и сам стал царским жрецом.

Как-то раз царь Брахмадатта пообещал своей старшей жене исполнить любое её желание.

"Скажи только, чего бы ты хотела, милая", — молвил он.

"Моё желание не так уж трудно исполнить, — проговорила царица. — Я хочу лишь, чтобы с этой минуты ты не вожделел ни к одной другой женщине". Сперва царь отказался обещать это, но царица настаивала, и после многократных её просьб он в конце концов уступил и с тех пор никогда не смотрел с вожделением ни на одну из своих шестнадцати тысяч танцовщиц.

Однажды у дальней границы поднялась смута. Отряды, которые там стояли, после двух-трёх стычек со смутьянами прислали в царский дворец донесение, в котором сообщали, что своими силами им не управиться с врагами. Царь захотел сам участвовать в подавлении смуты и собрал огромное войско. Затем он призвал к себе царицу и молвил ей:

"Милая, я уезжаю в дальнюю сторону. Мне предстоит много сражений, одержу ли я в них победу или же буду побеждён — неизвестно. Ясно одно: в военные походы женщин не берут, поэтому оставайся здесь".

"Нет, государь, — возразила ему царица, — я не останусь здесь одна". Царь принялся её уговаривать, и в конце концов она уступила, сказав: "Ладно, только через каждую йоджану пути посылай ко мне гонца, который справлялся бы о том, плохо ли, хорошо ли мне тут живётся".

Царь пообещал царице присылать к ней гонцов. Оставив за себя бодхисаттву, он выступил со своей огромной армией и через каждую йоджану пути отправлял к царице гонца, говоря ему: "Ступай к царице, поведай ей о нашем царском здоровье и узнай у неё, плохо ли, хорошо ли ей живётся".

Каждого прибывшего гонца царица спрашивала:

"Зачем тебя царь послал?"

"Узнать, хорошо ли тебе или плохо живётся", — отвечал гонец.

"Ну, идём со мной, сейчас узнаешь", — говорила царица и побуждала гонца возлечь с ней на ложе.

Царь с войском прошёл путь длиной в тридцать две йоджаны и отправил к царице тридцать двух гонцов, и со всеми этими тридцатью двумя царица вела себя так же недостойно. Усмирив смутьянов на дальней границе и возвратив покой своим подданным, царь выступил в обратный путь. Он послал царице ещё тридцать два гонца, с каждым из них, как и прежде, царица предавалась блуду. Наконец, царь со своим победоносным войском остановился на привал уже под самой столицей и направил бодхисаттве приказ навести порядок в городе. Бодхисаттва велел убрать все городские улицы, а затем явился в покой царицы, чтобы навести порядок и во дворце. Прекрасное сложение и красота бодхисаттвы тотчас же пленили царицу, и она стала зазывать его:

"Иди ко мне, брахман! Возляг со мною на ложе!"

"Нет, — отказался бодхисаттва, — не зови меня к себе на ложе. Я чту государя и боюсь скверны".

"Шестьдесят четыре царских слуги, — воскликнула царица, — посягнули на честь своего повелителя и не убоялись скверны! И что тебе честь повелителя и почему ты так страшишься осквернения?"

"Государыня, — промолвил бодхисаттва, — даже если все гонцы и впрямь не устояли, я всё равно не лягу с тобой. Я-то ведь хорошо знаю, что мне грозит, и никогда не совершу такого злодеяния!"

"Слишком уж ты распускаешь язык, — сказала царица, — если ты не исполнишь моё желание, я прикажу отрубить тебе голову".

"Воля твоя, государыня, — молвил бодхисаттва, — пусть я лишусь головы не только в одном этом существовании, но и в сотне тысяч других — я не могу сделать то, чего ты хочешь".

"Ну, смотри у меня!" — пригрозила царица.

Отпустив бодхисаттву, она направилась к себе в спальню, расцарапала ногтями всё тело, смазала ляжки маслом и накинула на себя грязное порванное платье, затем, сказавшись больной, позвала прислужниц и велела им сказать царю в ответ на его расспросы, что царица, мол, нездорова. Между тем бодхисаттва успел уже встретиться с царём. Совершив обход города, государь прибыл во дворец и, не видя царицы, стал о ней спрашивать.

"Государыня нездорова", — ответили ему. Царь поспешил в спальню, и, нежно погладив царицу по спине, спросил:

"Что у тебя за хворь, милая?" Царица промолчала, однако, когда царь повторил свой вопрос в третий раз, она подняла на него глаза и промолвила:

"О великий царь, хотя ты ещё жив, таких женщин по заслугам зовут "новомужними"!

"Что ты говоришь, милая?" — удивился царь.

"Ты оставил за себя жреца, велел ему охранять город, — проговорила царица, — а он, сказав, будто бы ему нужно привести в порядок внутренние покои, пришёл сюда и обратился ко мне с гнусными речами, а когда я отказалась склонить к ним свой слух, набросился на меня, побоями принудил меня уступить его желанию и, натешившись мною, ушёл".

При этих словах царь вспыхнул, словно брошенная в огонь щепотка соли и сахара, и, скрежеща зубами от ярости, выскочил из спальни. Призвав дворцовых стражей, слуг и прислужников, он повелел им: "Ступайте за жрецом. Свяжите, почтенные, жрецу руки за спиной, проведите этого преступника через весь город и отрубите ему голову на лобном месте за городской стеной". Слуги поспешили к жрецу, связали ему руки за спиной и приказали глашатаям под барабанный бой возвестить о предстоящей казни. Бодхисаттва подумал: "Эта развратная царица, несомненно, настроила государя против меня. Придётся мне выпутываться из беды самому". И он сказал стражам: