— Фердинанд, подготовь документы для сдачи должности. Завтра в Управление Работ придет твой преемник!

И, не глядя на абсолютно раздавленного конкурента, пошел вступать во владение новым кабинетом. Мориц и Дитрих, улыбнувшись Лангу не предвещавшей ничего хорошего улыбкой, последовали за начальником. Когда они остались одни, новоявленный Канцлер спросил:

— Дитрих, если честно, он мог выжить после бомбежки?

— Шансов мало, но я видал в жизни всякие случайности, — обтекаемо ответил тот.

— Я тоже так считаю! — согласился Раус. — Поэтому все принятые меры – постройка аэропланов и другие – остаются в силе. Ты, Георг, как новый глава Патрульной Службы, проследишь за этим. И чтобы оба захваченных двигателя в Академии не испортили при исследованиях! А то я знаю этих ученых… Да, и пленную девку пока оставим в живых. Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Она может еще понадобиться…

Глава 22

Почти все пришлось начинать сначала. Почти все…

…В здании штаба не выжил никто. Когда дирижабли улетели, и я смог вывести из укрытия десяток находившихся со мной, поведя их на помощь товарищам, то обнаружил в подвале под полуразрушенным бомбежкой строением лишь пять десятков лежащих друг на друге трупов с выпученными глазами и обильной пеной у рта. Некоторых из сопровождавших меня от открывшейся картины чуть не вырвало, что в противогазе означало бы смертный приговор и для них тоже. Поэтому, оставив погибших, которым уже ничем помочь было нельзя, повел выживших к ближайшему пригорку, где можно снять маски…

Оба поврежденных самолета, находившихся на стоянке, корабли противника подцепили ремнями на внешнюю подвеску к гондолам и уволокли в свое логово. Знал бы – не тушил. Хотя снятый с моей машины пулемет в конечном итоге решил исход наземной схватки, позволив нам выстоять перед лицом отборных головорезов Патрульной Службы. Так что тушил все же не зря. Однако самолетов у меня более не имелось.

Ангар, где шла постройка следующей пары, тоже серьезно пострадал от бомбежки. Пусть сами недостроенные корпуса машин каким-то чудом и не пострадали, но часть оснастки сгорела или была посечена осколками и смята рухнувшими кусками крыши, придя в непригодное для использования состояние. Три припрятанных в отдельном помещении движка также не пострадали. Хорошо хоть вражеский агент не знал, что они уже привезены со Склада сюда, последним рейсом нашего единственного дирижабля. Который, к счастью, за день до налета отправился в следующий рейс, тем самым избежав участи самолетов. По какому-то наитию, а скорее – по вбитой еще в училище привычке, я ввел тут минимальный уровень секретности. Недостаточный, как оказалось, но, по крайней мере, экипаж дирижабля удалось приучить к мысли, что нечего трезвонить о составе возимых грузов направо и налево. И в качестве награды получил три уцелевших движка, дающих хоть какую-то надежду на будущий реванш.

Но страшнее всего была потеря людей. Большая часть сотрудников Полигона погибла. А ведь именно они составляли технологическую и производственную элиту, выделенную Коммуной для осуществления важнейшего проекта! Где я теперь возьму им замену? Слава богу, три десятка сотрудников уже отправились на новую площадку возле торгового центра. Придется часть из них временно вернуть обратно…

Постепенно я втянулся в работу. Хотя первым побуждением было, конечно, вызвать дирижабль, взять десяток лучших бойцов и немедленно отправиться вслед за врагом. Освободить Анаэль, пока она еще жива и отомстить мерзкому шпиону, вместе с его хитрым начальством. Однако я прекрасно понимал, разумеется, что "миссия невыполнима". И заложницу не освободим, и сами там головы сложим. Нет, придется идти медленной, но надежной дорогой. Хотя в таком случае Анаэль до нашего появления в Метрополии скорее всего не доживет. Но на другой чаше весов – жизнь многих десятков тысяч жителей союзных поселений. Я не имею права бросать сейчас всё из-за своих личных дел. Так что придется переживать свое горе самому, в свободное от работы время. Было у меня вчера две жены, а сегодня – ни одной. Пройдет время и я, наверное, смирюсь с этим фактом. Только ненависть к немцам останется. Была бы моя воля – сравнял бы Метрополию с лицом земли вместе со всеми ее обитателями. Чем угодно. Химией или атомной бомбой. Но ни того, ни другого в моем распоряжении не имелось. Наверное, к счастью, так как ненависть – не лучший советчик. И вообще, ведь говорят, что месть – блюдо, подающееся холодным. Придет и мой час…

На самом деле, времени на переживания почти не осталось. Ввиду дефицита профессиональных работников, приходилось пахать за четверых. И за столяра, и за слесаря, и за жестянщика с мотористом. Доползая вечером до постели, валился на нее прямо в одежде, чтобы урвать свои несчастные четыре-пять часов сна. Все остальное время крутился, как белка в колесе. Вместе со мной пахали и оба выживших курсанта – все равно тренироваться было пока не на чем.

За три недели, без всякого преувеличения, непрерывного трудового подвига, достроили две заложенных еще до налета машины и почти завершили третью, начатую практически с нуля. Более моторов у нас пока все равно не имелось. Скоро высвободятся еще два, когда достроим первый из больших дирижаблей. Тогда можно будет разобрать уже не нужный экспериментальный, а движки с него поставить на еще одну пару самолетов. Планера для них потихоньку сделают здесь уже без меня, не к спеху, тем более что удалось несколько натаскать в профессиональном плане новых работников, присланных предприятиями Коммуны взамен погибших. А мне и моим курсантам пора возвращаться к своей главной задаче – тренировкам в воздухе. Теперь, когда в наших руках вновь оказалось оружие, необходимо поскорее начать жалить им противника!

Рисковать новопостроенными машинами, оставляя их на уже известном врагу Полигоне, было бы весьма недальновидно. Поэтому, едва облетав их, и выпустив, наконец, в первый самостоятельный полет обоих курсантов, тут же осуществил перелет к новой площадке у бывшего торгового центра. До того, как завершилась постройка самолетов, выбора не имелось, приходилось рисковать, ежедневно ожидая повторного налета. Но, как только такая возможность появилась, сразу вывел машины из-под вероятного удара. Крепыш, в свое время, к Складу так и не попал, хотя и просился. Так что точного местоположения нашей «запасной» площадки в Метрополии не знают.

Еще на этапе проектирования самолетов я предусмотрел возможность установки дополнительных топливных баков вместо бомб в соответствующем отсеке. С ними дальность машины заметно превышала расстояние до торгового центра, что позволяло обойтись без промежуточных посадок. Хотя три часа безвылазно "в седле" – очень нелегкое испытание! Тем более что полет на большую дальность выгоднее совершать на значительной высоте – меньше потери на сопротивление, а там дуют весьма неприятные и резко меняющие силу и направление ветра. Не подремлешь в пути!

Но, к счастью, все обошлось вполне благополучно. Вылетели с утра. Вторую машину пилотировал Артем. Третий курсант, Игорь, остался пока наблюдать за достройкой последней на данном этапе машины. Через недельку, когда ее закончат, мне придется мотануться обратно, чтобы провести по маршруту Игоря. Позволить курсанту, с всего двумя самостоятельными тренировочными полетами "в кармане", отправиться в подобный путь самостоятельно было бы глупостью. Скорее всего, этот полет стал бы для еще неоперившегося пилота последним. Ну ничего, смотаюсь. Благодаря высокой скорости новых аппаратов вполне можно успеть слетать туда-обратно за один день.

Ландшафт вокруг бывшего торгового центра даже с большой высоты выглядел совсем по-другому, чем раньше. Ничего не поделаешь, стройка, причем масштабная. Стапель, на котором собирается гигантский дирижабль, не замаскируешь, как ни крути. Остается надеяться, что немцам сейчас не до организации дальних поисковых рейдов, и так маловато воздушных судов у них осталось. Но, конечно, только на авось полагаться в данном вопросе я не собирался. Заблаговременно тут были организованы посты предупреждения о воздушной угрозе, размещены две эскадрильи "ракетных ангелов", да и с перегонкой сюда истребителей спешил не случайно. После нашего прилета шансов уничтожить стройку с воздуха у противника заметно поубавилось.