Таргин не знает, что Алая и Орила живы, но это станет известным, как только я расскажу ядарам про Нунарти. Им придётся считаться с тем, что нужно исполнить и их желания. Но с другой стороны повелителям Дархасана не обязательно, чтобы пленницы остались в живых, если им взбредёт в голову атаковать Владычицу Проклятых Душ. А что? Желания их мы исполнили, Шаин. А то, что твои подружки погибли во время нашего нападения на логово Нунарти, ну так всякое бывает. Мы ведь не уговаривались, что гладиаторы обязательно должны остаться в живых. Речь шла только об исполнении их желаний.

Н-да. Нужно действовать тонко. К Нунарти должен отправиться я, а не ядары. Их надо как-то уговорить, чтоб не атаковали в лоб, а то знаю я их: созовут всех светлых магов, на подмогу подтянут ангелов, да и сами прибудут выжигать змеиное гнездо. Окружат логово Владычицы Проклятых Душ да зальют там всё разрушительной магией в радиусе километра, чтоб наверняка, чтоб ни один вшивый демон не ускользнул. Меня такой расклад не устраивает…

— Значит, ты скоро отправляешься, — голос друга отвлёк от мрачных размышлений.

Я тяжело вздохнул.

— Да. Скорее всего, завтра. Сразу же, как разберусь с вашими желаниями. Больше тянуть нельзя.

— Понимаю, — Гехир кивнул.

— Лады, — я похлопал проныру по плечу. — Выздоравливай. А мне надо готовиться к завтрашнему испытанию.

Развалившись на подушках за резной ширмой, скрывающей меня от чужих глаз, я попивал мятный натис да жевал изюм. Иногда отвлекаясь от душистого напитка, переключался на фисташки, щёлкая скорлупой. Эти орешки порой как наркотик! Пока всё не схрумкаешь, не успокоишься. Радушный хозяин постоялого двора под названием «Нежное вино» целую серебряную тарелочку наполнил фисташками, так что хомячить мне их ещё и хомячить. Но спешить некуда. Солнце уже скрылось за горизонтом, однако здесь не то заведение, где с наступлением полуночи главный зал окуривается киашталью — дурман-травой, которая сильно бьёт по гормонам, что у мужчин и женщин крышу сносит. Из-за этого в дешевых забегаловках и притонах оргии частое явление. А «Нежное вино» — постоялый двор для людей с тяжёлыми кошельками. Здесь в твою спальню приведут знойную красотку (или нескольких), с которой сможешь развлекаться хоть до утра. Нет, использовать киашталь в подобных заведениях не запрещалось, но только в своей спальне.

Деньги у меня пока есть, так что шикуем. Ведь далеко не факт, что завтра из схватки с Аргалом я выйду победителем. Поэтому лежим себе, расслабившись, — мягкий свет от свисающих на цепях с потолка лампад настраивает на отдых — да слушаем тягучий, переливчатый плач кяманчи, к звукам которой примешиваются бренчание рубаба и перестук дафа. Музыканты хорошо стараются. В воздухе висят слабые запахи кальянов и шашлыка, их перебивает сладковатый аромат нимритов — стоящих по углам в двух глиняных горшках кустов с большими алыми цветами с белыми прожилками в пяти лепестках. Стоило мне оказаться в гостевом зале «Нежного вина», как предо мной тут же нарисовался хозяин. Увидев, как я морщусь, спросил, чем он может быть полезен для чемпиона турнира, и чем я недоволен. Я сказал, что не люблю запах кальяна, вот владелец заведения и устроил меня в компании этих милых растений.

Н-да. Гарсахт с полным погружением. Одно дело, когда в игре участвуешь бестелесно, как призрак, управляя посредством мысли фигурками своей армии, и совсем другое, когда ты физически становишься её предводителем. Так что с Аргалом мы схлестнёмся не на шутку. Вахираз. Что же ты молчишь? Ты ведь так хотел отомстить, вот появилась возможность, а ты затаился… Ну и ладно. Сам справлюсь.

«Господин, мы с тобой», — заговорила Садара.

«Да, мы поддержим тебя», — поддакнула Найрин.

«Мы ведь обещали друг другу никогда не унывать и идти до конца», — напомнила Фахиса.

Спасибо, девушки. Без вас мне пришлось бы туго…

Музыка неожиданно оборвалась, и в зале воцарилась тишина. М? Что-то случилось?

— Уважаемый, добро пожаловать, — зазвучал голос хозяина, а спустя несколько секунд: — Конечно, конечно. Прошу за мной… Музыканты, продолжайте, пожалуйста.

И вновь заплакала кяманча…

На удивление, вскоре владелец постоялого двора нарисовался в моём «вип» ложе с каким-то мутным типом. Одет во всё чёрное: туника с короткими рукавами, шаровары и сапоги; на предплечьях кожаные наручи, на кистях перчатки, с плетёного пояса свисает кинжал в ножнах; лицо скрыто в тени капюшона.

— Прошу, уважаемый, — хозяин «Нежного вина» низко поклонился. — Как вы и просили.

— Э…

— Не стоит беспокоиться, — прошелестел голос незнакомца; он показал ладонь, затем опустился на подушки напротив меня. — Я не займу много времени чемпиона турнира. Хозяин, прошу кувшин вина.

— Сейчас, уважаемый, — тот мгновенно испарился; видимо, сам и принесёт заказ, а не станет доверять одной из служанок.

И кто это у нас тут — такой таинственный и важный?

Гость стянул капюшон, обнажив абсолютно лысую, покрытую следами ожогов голову. Из-под седых бровей на меня смотрели внимательные серые глаза. Всю остальную часть лица закрывала матерчатая маска. Незнакомец снял перчатки, аккуратно сложил и заткнул за пояс. На кистях тоже красовались рубцы от ожогов. Чем же наш гость занимается, что столько шрамов на нём? На пожарника не тянет. Алхимия? Уже теплее. Кислоты, горючие смеси? Вполне вероятно. Яды? Не исключено.

Тем временем владелец постоялого двора принёс на серебряном подносе кувшин с вином и два медных рога.

— Прошу, — он заботливо опустил поднос на ковёр между нами и подобострастно улыбнулся. — Уважаемый пожелает что-нибудь ещё?

— Нет, благодарю, — незнакомец кивнул, затем, дождавшись, когда услужливый хозяин исчезнет, разлил вино по бокалам и стянул с лица маску. Ох! Я вздрогнул, увидев изрезанные сетью шрамов и рубцов от ожогов губы.

Гость улыбнулся, и это была самая жутчайшая улыбка, которую мне когда-либо доводилось видеть!

— Ну, за чемпиона! — произнёс он и с жадностью прильнул к рогу с вином.

Я лишь слегка пригубил. Что-то не тянуло меня пьянствовать в компании с мутными типами. Опустошив рог, гость сипло выдохнул и, к моему облегчению, натянул на лицо маску.

— Скажи, а зачем всё это? — пальцем я обвёл вокруг рта. — Неужели денег не хватает, чтоб к целителю сходить?

— Хватает. Но я предпочёл оставить всё как есть — как напоминание, что за ошибки приходится платить. Видишь ли, возможность исцеления раскрепощает волю, ослабляет бдительность, рассеивает внимание. Ведь можно хотя бы чуть-чуть расслабиться, зная, что магия восстановит потерянную конечность, вернёт былую красоту. Но… к сожалению, целитель не восстановит разорвавшееся сердце или отрубленную голову. А в моём ремесле… возможно и то, и другое. Поэтому расслабление для таких, как я — непростительная роскошь.

— Поэтому ты решил попить со мной вино?

Гость рассмеялся и, успокоившись, ответил:

— Ну… к счастью, вино не взрывается.

— Зато неплохо горит. Не всякое, конечно… И отраву может в себе содержать.

Я щёлкнул скорлупой фисташки и отправил хрустящий орешек в рот.

— Да, согласен. Всякое бывает, — кивнул незнакомец; налив себе вина, привычно стянул с лица маску и запрокинул в себя содержимое рога, опустошив тот пятью мощными глотками. — Эх, хорошо! — он вытер рот тыльной стороной кисти, затем нос и губы гостя вновь скрылись за чёрной материей.

— Прости, а ты собственно кто? — спросил я наконец, расправившись с очередным орешком.

Собеседник (почти собутыльник) посерьёзнел и выудил из-под туники серебряный медальон на цепочке — аккуратный диск с изображением руки, держащей обратным хватом кинжал.

«Господин, такой же медальон был у Тальмира», — сказала Садара.

Хм. И что это всё может значить?

— Знакомо? — спустя миг гость спрятал медальон. — По глазам вижу, что да.

— Допустим, — я пожал плечами. — И?

— Интересно. Ни один из моих убийц не берёт с собой на дело знак нашего ордена.