Некоторые моменты были особенно тяжелыми для обоих. Как-то они переодевали бабулю, и та ни с того ни с сего стала сопротивляться как могла. Она изо всех оставшихся сил сжала колени и руками пыталась оттолкнуть Сергея. Его руки держали ее, иначе бабушка бы просто упала. Он говорил успокаивающие слова, поддерживал и не отпускал, но результат был только хуже. Бабушка мычала и брыкалась, попыталась укусить Сергея за запястье.

— Тише, Сергей, замолчи! — Даша затаила дыхание от пришедшей в голову догадки. — Не говори ничего. Я сама.

Она стала рассказывать, что они только переоденут, не тронут, что это она — Даша. Сергей слушал, недоумевая, но не делал попыток снова заговорить.

— Она слышала мужской голос, не узнала тебя. А ее раздевают, — скупо пояснила Даша, в то же время едва сдерживаясь от громких всхлипов. Ей в этом отношении, наверно, проще было понять этот момент, чем Сергею.

Бабушка Вера пережила войну, была красивой и совсем молоденькой девушкой. И была одна. Среди мужчин. Вероятно, не все истории, приключившиеся с ней в те годы, годились для того, чтобы рассказывать их внуку. Не все вспоминается с легкой грустью, не над всем можно посмеяться и через столько лет.

Постепенно бабушка успокоилась. Сергей с Дашей — наоборот, словно задыхались оба. Даша зажала ладошкой рот, рыдания душили. Дернулась поправить клеенчатую подстилку на простыне, когда Сергей бережно укладывая безвольное тело обратно на кровать. Укрыл одеялом, погладил по седым волосам. Он с силой сжимал челюсти и молчал.

В тот день, когда бабушки Веры не стало, падал пушистый снег. Среди недели ударил сильный мороз, все улицы, деревья и дома выглядели хрустальными. Хрупкими, готовыми вот-вот сломаться. Так же ненадёжно было и самообладание Даши. Что чувствовал Сергей, она могла только представлять. Хотя нет. Даже представить не могла.

Он с видимым спокойствием организовывал похороны, писал письма знакомым, родителям, дальним родственникам. Делал, что должен. Все сдержанно и собранно. Но, когда Даша смотрела в эти серые глаза, ей хотелось плакать. Столько там было невысказанного горя.

В такие моменты она обнимала его, прижималась всем телом, чтобы поделиться с ним теплом. Оказать хоть такую поддержку. Воспринимал ли он такое поведение как жалость? Но Даша его не жалела, она его любила и страдала вместе с ним.

Брала его похудевшее и снова небритое лицо в свои ладони и покрывала легкими поцелуями, пока он не начинал отвечать, оттаивать, в ответ прижимать девушку сильнее к себе и целовать губы, скулы. Он зарывался пальцами в ее волосы и глубоко дышал.

Даша понимала, что не нужно сейчас ничего объяснять и обещать. Сергей бы не воспринял, не услышал или не поверил бы. В этой ситуации были нужны поступки. А именно — ее присутствие рядом с ним. Прикосновения, совместные завтраки, обеды и ужины. Как она и говорила, — они выдержат все. Если вместе.

Именно для этого Даша взяла академический отпуск. Подумаешь, учеба, карьера и перспективы. Безусловно, это важно. И ничто не мешало ей читать профессиональную литературу, писать самой, интересоваться тем, что творилось в сфере ее деятельности. Но, во-первых, сценарист, это не та профессия, успех в которой зависит от зачетов и экзаменов. А во-вторых, у нее еще все впереди. И любимое дело, и новые знания и умения. Ей всего девятнадцать, и она таки максималистка. В своем чувстве к Сергею готова отбросить все остальное. Глупо? Недальновидно? Наивно? Может, и так. Но ее утопия — это ЕЕ утопия. Даша верила в себя и в Сергея. И приоритеты ставила соответствующие.

Учеба не убежит, и шансов реализовать себя будет предостаточно. А вот любимый нуждался в ее поддержке именно сейчас.

В девятнадцать принимать такие решения, влияющие на будущее, сложно. Не посоветовавшись с мамой, а просто поставив родителей перед фактом. Это сложно и проблематично, если сомневаешься в причине, ради которой совершаешь эти поступки. Даша не сомневалась, уверенная в своем выборе. Так же, как и в том, что ее семья поддержит ее решение. Ее мама, папа и брат ради любимого человека, сделали бы то же самое.

На похороны приехали только родители Даши. Мама Сергея прислала ответ по электронной почте, что не сможет вырваться, на работе завал, и ее никак не отпустят. К великому сожалению, конечно же.

Даша, в какой-то мере, даже радовалась этому. Ей казалось, что для Сергея появление его матери и отчима стали бы еще бОльшим испытанием. Порой она чувствовала себя буквально курочкой-наседкой, старающейся уберечь и оградить дорогое дитятко от любых огорчений. Выглядело смешно. Сергей старше, опытнее, сильнее, выше на голову, угрюмый взрослый мужчина. И девочка, коей выглядела Даша, возомнившая, что несет за него ответственность.

Но это и в самом деле облегчало груз, свалившийся на его плечи. Сергей понимал и ценил, даже улыбался. Просто ему было совестно и неудобно перед Дашей, перед ее родителями, что втянул ее в свою жизнь. Они-то, как и он, знали, что Даша достойна куда лучшего.

— Мальчик мой, неужели ты остался сиротинушкой? — На полном серьезе спросила мама Даши, Сафия Владимировна. Она считала, что человек в любом возрасте, оставшись без семьи, становится сиротой. Неважно, что не ребенок, все равно один на белом свете.

Сергей пасовал перед ней, маленькой пышной женщиной. Она, казалось, готова заменить ему маму. Принять в семью и активно участвовать в его жизни.

Как только Даша умудрилась столько дел наворотить без ее участия?

— Нет, София Владимировна, у меня есть мать, — ответил ей тогда Сергей.

Женщина не стала продолжать расспрашивать, просто обняла его.

Эта семья — в полном и лучшем смысле данного слова вводила Сергея в состояние восторженно неверящего созерцания. Он тихо наблюдал, как они между собой общаются. Родители и их любимая дочь. Он видел, что за шутками и перепалками кроется искренная забота и готовность защищать и помогать. И его, который никогда не имел полноценной семьи, бесперспективного, побитого жизнью, безоговорочно приняли. Как родного. Это ошеломляло, дезориентировало и заставляло шугаться.

И пусть повод для встречи не был радужным, и первое знакомство началось с соболезнований, мрачность и опустошение в Сергее сменялось новыми, неведомыми доселе ощущениями. Чувством принадлежности к чему-то большому, ощущением надежного тыла, ощущением семьи. Для Сергея это ново. Как если бы он жил на острове, полном хищников и чудовищ… Или сам был островом, тихо тонущим в океане и вдруг обнаружившим, что нет — он не остров. Он часть большого, необъятного материка.

Мама и папа Даши смогли остаться всего на два дня, однако за эти сорок восемь часов полностью изменили мироощущение Сергея. Они его поддержали. Они его приняли, одобрили их с Дашей отношения. Даже с отцом, молчаливым, вроде покладистым и неконфликтным, снисходительно и с нежностью в глазах наблюдающим за суетящейся женой, они услышали и поняли друг друга.

— Обидишь или предашь — прибью, — сказал отец Даши — Юра.

Сергей только кивнул на это. А что можно ответить? Сергей сам за Дашу кого угодно прибьет.

— Вместе собираетесь жить?

— Да.

— Тогда изволь заботиться и зарабатывать нормально, — слова, казалось, давались Юрию с трудом. Не каждый день отдаешь свою дочь, лелеемую принцессу, в руки какого-то парня.

А именно это сейчас и происходило. Даша начинает жить по-взрослому, она доказала свое право. Как бы отцу ни было тяжело с этим смириться, но избранник дочери был неплох. Юра видел, что в нем нет шелухи, наносной крутости, лживости. Парень сильный, жизнь успела заставить стать таковым.

Да и бесконечные внушения и уговоры жены действовали. Юра, можно сказать, смирился. Насколько это возможно. Но пусть только попробует этот Сергей недостаточно хорошо к Даше относиться!

Продолжая буравить парня взглядом, он все еще ждал, что ему скажет "зять".

— Да, — снова коротко кивнул Сергей.

Лаконичный ответ, как ни странно, устроил отца Даши. Взгляд парня и то, как он держался, говорили больше слов.