В последний миг я все же выскочил на площадку под куполом крыши, что тоже рассыпалась, оставив только круглый пол, в центре которого стоял Канхар, наш Канхар, окутанный странной тьмой.
Сильвия как всегда была не в мантии, а в шелковом платье, скользящем по полу. Она сидела на полу, не в силах стоять на ногах, видимо ей путешествие сюда тоже далось тяжело.
Гейлен еще стоял, но по тяжелому дыхания было очевидно, что давление было заметным. Я же власти Канхара не ощущал, напротив, ко мне, наконец, вернулась сила. Она скользила приятным холодом по моим пальцам.
Канхар, видимо тоже ощутил это и обернулся.
— Здравствуй, Дэй, — сказал он улыбаясь. — Прекрасный день, не так ли, друг мой?
— Прекрасный, — согласился я.
Сложно было не согласиться, ведь такого ясного неба над Эминаром давно не было.
— Только ты явно собрался его омрачить, — продолжал я.
— Не думаю, — спокойно ответил Канхар.
По его лицу пробежали черные тени, словно что-то блуждало под светлой кожей великого мага.
— Послушай, Дэй, ты должен меня понять.
Он сам подошел ко мне и положил руку на плечо, чтобы посмотреть вместе со мной на город под нашими ногами.
— Ты любишь Эминар ничуть не меньше меня, ты любишь все миры вокруг Эминара, а теперь представь, что древнее равновесие восстановится, нити станут мостами и мы все снова станем едиными.
— Это все конечно хорошо, — сказал я спокойно. — Ты знаешь, что я всегда этого хотел, от твоих игр рухнул пик пира, под ним треснула земля. Ты хочешь разрушить свой дом или изменить вселенную? Скажи мне, Канхар, кто ты и чего желаешь?
Канхар рассмеялся.
— Ну почему меня окружают такие глупцы? — спросил он и попытался сбросить меня вниз.
Его рука с плеча резко соскользнула к спине и ударила сзади, но я знал, я чувствовал, поэтому устоял и ответил Канхару тем же. Развернувшись, я ударил его рукой в грудь, швыряя в центр зала.
— Я обещал защищать этот мир, защищать тебя о чего бы то ни было, — прошептал я.
Светлые цепи опутали руки Канхара и приковали его к камням летающей площадки.
Нити, обматывающие его руки, стали видимыми. От него по светлым лучам расползалась темень. Я взглянул на Сильвию. Она все поняла и бросилась к Канхару. Ее тонкие пальцы стали быстро разматывать и освобождать нити других миров.
Канхар хотел помешать ей, но не смог. Свет цепей стал пробираться в его тело, лишая его магии.
— Прости меня, — прошептал я, чувствуя боль в руках, словно это меня раздирала чужеродная сила мира, решившего вмешаться.
Канхар оскалился, но ничего не сказал, и я только кивнул Гейлену, что был уже готов нанести удар. Его правая рука уже изменилась в огромную черную лапу с острыми клыками. Когда он использовал ее, я всегда отворачивался, но теперь не смог отвести взгляд.
Последняя нить слетела с сияющих рук моего друга. Острые черные когти вошли магу в грудь.
— Я найду вас, — прошептал Канхар.
Я только улыбнулся, понимая, что Гейлен сжал его сердце, и рванул его из этого тела, лишая его всякого могущества.
— Ненавижу, — прошептал Канхар.
Он не был мертв даже с дырой в груди.
Волосы его побелели. По щеке побежала слеза. Она светлым кристаллом упала в ладонь Сильвии.
Сердце в руке Гелиарда стало алым камнем, а Канхар продолжал улыбаться, пока его собственная кровь разъедала черную руку мага, врываясь в его тело словно что-то живое.
— Я проклинаю вас и ваших потомков, — прошептал Канхар, выдыхая последний свет, который почему-то устремился к Сильвии.
Он рухнул и цепи исчезли. Тьма вдруг отползла от него испуганно, почти беспомощно, а наша площадка стремительно полетела вниз на руины замка, но мне откровенно все равно, чем кончится это падение. Я знаю одно: смерть Канхара — это неверно. Канхар не должен умереть!
Я поймал тело, замечая, что Сильвия с Гейленом старательно пытаются смягчить наше приземления. Схватив лицо императора двумя руками, я взглянул в мутные алые глаза мертвого и сам не знаю зачем, стал мысленно просить у мира позволения дать этому человеку еще один шанс, всего один, потому что это наша вина, потому что это мы не уследили, потому что что-то сбило с пути великого мага и мудрого человека.
Мир согласился, поэтому в моих руках остался белый волк. Он едва дышал, но дыра в его груди постепенно затягивалась.
— Ты сошел с ума? — спросил меня Гейлен, когда мы опустились на обломки камней средь разрушенных стен.
Я выдохнул не отвечая. В глазах у меня стояли слезы, в груди была такая дикая боль, словно это мне выдрали сердце, а потом не дали умереть.
Тьма вновь шагнула к Канхару, накрыла его волной и исчезла. Я не дал ему шанс, а растянул его муки. Теперь я это понимал, но было уже поздно, если от Канхара что-то и осталось, оно было обречено.
Даймар закрыл глаза. Ему тоже хотелось заплакать, но слез в глазах не было, только острая боль в груди.
В тишине комнаты жалобно всхлипнула только Юкана. Она откровенно рыдала.
— Я хочу спать, — признался Даймар. — Теперь самое время разойтись.
Возражений не было и быть просто не могло.
Никто не хотел говорить в темноте ночи, потому что каждый смог сейчас побывать человеком, убившим лучшего друга.
Глава 8 — Они нравились друг другу
Сказав, что он хочет спать, Даймар не врал, но уснуть не смог.
Когда Урсула предложила забрать девчонок к себе, Гелиард возмутился, что при живом брате Юкана не станет ночевать у чужаков, хотя все понимали, что в действительности мужчина просто боялся, что его сестра еще что-то расскажет рыжей ведьме, что и так забрасывала его издевками.
— А Даймар должен остаться со мной! — неожиданно для всех заявила Кристина.
— Да, мне будет спокойнее с госпожой, — согласился полувойлак, и возражать никто не стал, позволяя ему уехать с Кристиной и Урсулой на такси.
Урсула много ворчала, сначала о том, что ее машина осталась в деревне на даче у родителей Кристины, а автомобиль Геларда теперь у ее матери, зато у мага «микрик» Нгаи и все это откровенное безобразие. Потом она стала возмущаться, что Даймару спать в гостиной с Кристиной не положено.
— Почему? — возмутилась Кристина, искренне не понимая, почему Даймар еще и в волчьей форме не может лечь с ней в одной комнате.
— Потому что он мужчина, — тихо прошептала Урсула, поглядывая на белого волка в коридоре.
Тот посмотрел на нее, дернул хвостом, резко отмахнувшись, зашел в большую комнату и устроился под окном. Ему хотелось подумать, поэтому он отказался от одежды и человеческого облика. Волчий его вполне устраивал, да и водитель такси почти не удивился такому виду.
— Намордник бы лучше одели на такую махину, — сказал он недовольно.
Дамы начали его убеждать, что он совсем не кусается, потом только Урсула поняла, что таксист просто хотел денег сверху, раз уж нашел к чему придраться. Он даже хотел было заявить, что у него теперь весь салон в шерсти, но осекся, понимая, что после огромного животного на заднем сидении не осталось ни следа.
Этот мужчина Даймару не нравился, и пах он каким-то мерзким отвратным подобием табака. Он понимал, что его недовольство явно усложнит ситуацию, поэтому запретил себе рычать на этого мужчину, да и Кристина задумчиво и ласково поглаживала его шерсть и осторожно мяла уши, что даже теперь на полу квартиры делало полувойлака тихим и слишком довольным.
Мыслей и сомнений было слишком много, поэтому, когда дамы все же улеглись, Кристэна в гостиной на диване, а Урсула в своей комнате на кровати, Даймар тихо встал и вышел на открытый балкон.
Летняя жара ночью сменилась прохладой. Дома, напоминающие полувойлаку большие каменные ящики, поблескивали одинокими огнями. Где-то внизу мерцали огни непонятных ему колесниц. Вздохнув, он оперся локтями о парапет, понимая, что даже не заметил, как стал человеком. Старая прорицательница Нгая была права, для него превращения совсем не такой процесс, как для Капару. Сколько он себя помнил одного желания, одной эмоции ему хватало, чтобы стать волком и вернуться обратно, и никакое ограничение магии не могло это изменить. Ему казалось забавным, что попытка спасти Канхара обернулась проклятьем, еще и для рода самого спасителя, и вот теперь он последний из Крайдов бессмертный недовойлак с лицом Дейвела, должен разобраться в ошибках прошлого.